дереве – были пёстрые ленточки с текстами на тибетском и санскрите: так путники молили богов
гор об удачном пути. После обеда мы стали спускаться в долину, местами спуск был очень крутым.
Бурная горная река, тащившая даже валуны, питала долину и давала жизнь полям. Сентябрь был в
разгаре, и жёлтые пшеничные поля радовали глаз. Они ютились уступами, начинаясь с предгорий и
заканчиваясь у самой воды, чтобы захватить максимально больше плодородной земли. Постепенно
расширяясь, долина становилась неким подобием степи, зажатой между гор. Мы подъезжали к
Шигацзе по левой стороне долины, у самых предгорий. Вдалеке показались золочёные украшения
храмов Таши-Лум-по. Моё сердце возликовало: вот он, оплот Гэлуг во все времена! Вот оно, место моих надежд! Синее небо с игривыми облаками, скальные горы (но без снежных шапок), жёлтые поля и золото Храмов – всё это составляло такой удивительный ансамбль красок, что душа
радовалась тому, что было вокруг, а дух ликовал от того, что ждало впереди. Так осуществлялась
моя мечта.
Вскоре подъехали к гостинице. Она принадлежала китайцам и существенно отличалась от тибетских
постоялых дворов. Построенная недавно, она была больше европейской, нежели азиатской. Здесь
мы стали прощаться. Сидя в кафешке, Мачек рассказывал мне о своих приключениях.
Закончив третий курс геологического факультета, он на лето поехал в Турцию. Отдохнув недельку, 23
решил подработать гидом в туристическом агентстве. Знание английского и русского языков
сделали его желанным работником. Договорившись с владельцами двух ювелирных магазинов о
дисконте и проценте с продажи, он стал, как бы между прочим, приводить в их лавки туристов, доверенных ему агентством. Те покупали много, а турки отдавали ему положенные проценты. Таким
образом, за месяц он сколотил около двух тысяч долларов. Но неуёмная душа жаждала перспектив
карьерного роста, и он поехал в Иран. Дешёвый бензин и еда потребовали совсем немного денег.
Дальше была Индия, также дешёвая и интересная. Он изучал эти страны не просто как турист. Он
изучал туристические маршруты, которые затем смог бы предложить в Польше. После Индии –
Непал и вот Тибет. После он планировал посетить Пекин и на поезде – до Москвы, а оттуда – домой.
Так, посмотрев Азию и Россию, он намеревался сделать карьеру в туристическом бизнесе, и я не
сомневался, что парень добьётся своего.
А между тем, моим спутникам пора было ехать далее.
Сердечно попрощавшись с Мачеком, пожелав остальным спутникам удачи, я пошёл отдыхать.
Впереди было неизведанное – встреча с Тем, кто был, безусловно, мудрее и выше меня в познаниях.
С Буддистом. О нём я не рассказывал никому.
Темнота опустилась на город. В гостинице было приветливо, светло, горничные улыбались; чистая
постель, наконец обретённая мною впервые за последние несколько дней, порадовала, равно как
и душ с туалетом.
От моего месячного пребывания в Тибете прошло всего три дня, остальное время я намеревался до
последнего дня пробыть здесь, так что надо было осваиваться.
Следующим утром я пошёл в Таши-Лум-по. Это легендарный монастырь: тут жил Цзон-ка-па, тут
ходили Махатмы и Риши, отсюда начались реформы буддизма, и именно отсюда Учение Калачакры
стало распространяться по всему Тибету и дальше. Эти древние стены и площади манили меня с
удивительной силой. Нечто захватывающее обещали они.
Монастырь стоял на склоне самой высокой из гор, окружавших долину. «За этой горой открывается, наверное, вид на все дали»,- подумал я.
Горы имели интересную структуру. Их слоистые камни все, казалось, лежали почти на боку, под
углом примерно в 40 градусов к основному плато. Такое чувство, что кто-то однажды огромных
размеров, до неба, бороной взял и вспахал эти камни, делая борозды направо и налево, отваливая, таким образом, глыбы гор. Так они и застыли с тех пор, а реки и дожди проложили долины и нанесли
плодородной почвы. Так представилась мне история здешних краёв.
Сначала я обошёл монастырь по наружным границам. Стены были невысоки, но перелезть их
снаружи не представлялось возможным. Внизу в стену были вмонтированы бронзовые барабаны с
молитвами – трогая их рукой и вращая, ты как бы молился. Забавно…
В правом нижнем углу монастыря находилась большая белоснежная удивительной формы ступа.
В самом верху, у стены, находились храмы с золочёными украшениями на крышах, а в самом верху
– фестивальная стена. Что это такое и почему она так называется, я не знал.
Практически на всей территории монастыря стояли невысокие одно- и двухэтажные жилые
строения, мостовые соединяли различные части монастыря узкими улочками, во многих местах
росли невысокие тенистые деревца.
У храмового комплекс я встретил парнишку, пытавшегося объяснить что-то на ломаном русско-английском местному монаху. Тот упорно не понимал.
- Привет. Я русский.
Он удивлённо посмотрел на меня.
- Ага. Вот… Пытаюсь тут добиться от человека…
- Что за проблема?
- Да вот, хотел заночевать на территории монастыря, в палатке.
- Сдурел? Не пустят.
- Я уже понял.
- А что не в гостинице?
Парень поведал мне забавную историю своего путешествия.
Оказывается, он сам из Москвы. Весной работал на стройке, а к лету решил попутешествовать.
24
Автостопом. Собрал вещички, вышел на Рязанский проспект Москвы, остановил грузовик и поехал.
Ехал он, ехал автостопом – и приехал в Шигацзе. Круто!
Рассказывая подробности своего путешествия, он так увлёкся, что только через два часа, когда
стало уже темнеть, мы опомнились и пошли из монастырских стен.
- А как ты питаешься?
- Ну, какие-то деньги у меня были, но обычно так: заходишь в китайский или тибетский ресторан, говоришь, что денег нет, они бесплатно чашку риса всегда дадут. Народ не жадный.
- А ночевать?
- Так у них крыши все плоские, я палатку прямо на крыше гостиницы обычно ставлю, разрешают.
Вот думал в святом месте переночевать, так не дают.
- А дальше как?
Я был впечатлён подвигами парня. Я бы на такое не решился.
- Ну, дальше – в Лхасу, а оттуда – в Россию, там уже проще будет.
А деньги у тебя остались?
- Да немного совсем…
Я дал парню сотни три юаней, что было неплохо – чашка риса стоила около одного или дух юаней, а доллар около восьми.
Сидя возле монастырской стены, мы говорили о Гималаях.
- Скажи, Володь, а что тебя потянуло в Тибет?
Он подумал немного:
- Что-то таинственное тут…
Помолчали.
- А что?
- Не знаю, но что-то есть.
- О мудрецах тибетских что-то слыхал? Говорил кто?
- Так, чуток было. Говорят, что, когда китайцы пришли, мудрецы не ушли никуда. Ну, в Индию или
Непал… А что живут они где-то в горах.
- А что ещё говорят?
- Да никто ничего толком не знает.
- Но раньше Мудрецы ходили здесь, у этих стен, и учили в этом монастыре.
- Я знаю. Но их тут и след простыл.
- Так зачем ты сюда попёрся, а, Володь?
- Я ж сказал – таинственное что-то в этих местах. Другого такого места на Земле нет. Вот мудрецы
ушли, а таинственность осталась.
- Это ты точно сказал. Осталась. Ты знаешь, я, как приехал, всё чувствую, как кто-то наблюдает, как
взгляд в спину, понимаешь?
- Да, наверно, не китайцы за тобой следят, зачем ты им нужен?
- Вот и я думаю, ещё с Непала началось. Тут сильнее. Может, мудрецы?
Он помолчал:
- Может, и они. Это даже было бы хорошо, если бы они. Всё ж лучше, чем нечисть какая.
- Это точно.
Наш разговор перешёл на бытовые темы – оказалось, везде есть рынки, где можно купить продукты, а в кафе попросить их приготовить – и дёшево возьмут. Этот совет был неоценим, ведь почти все
блюда кухни были с мясом, мне с моим вегетарианством было практически нечего есть.
На том и расстались.
День закончился, но с ним тревога о Встрече не ушла. Мысли крутились вокруг одного: я сюда
приехал, потому что меня пригласили. Где приглашающая сторона? В том, что приглашение было, я не сомневался – слишком уж чётко были указаны даты, даны средства, и именно столько, чтобы
приехать сюда.
С этими мыслями я и заснул.
Последующие дни были наполнены мыслями и поисками, поисками и мыслями.
Что мне делать? Сколько ждать и чего? Может, я что-то сделал не так? Почему ничего не происходит?
25
Неужто я сюда приехал просто так?
Сомнения доставали меня со страшной силой, и иногда чуть ли не отчаяние одолевало.
Но что для меня важно? То, что меня не встретили? Или предощущаемая мудрость Буддиста? Ведь
я ощущал и тогда, и сейчас, что Он велик и мудр. Я знал, что именно Он пригласил меня. Он не
выдумка. Но что ж он медлит?
Полторы недели спустя я уже изучил все окрестности и вполне освоился по хозяйству. Покупал
жёлтый рассыпчатый картофель и вкуснейшее сливочное масло на базаре довольно дёшево даже
по российским меркам, приносил их в гостиницу, и за скромные 10 юаней повар готовил мне в
скороварке (на высоте 3400 метров, где располагался Шигацзе, вода закипала при температуре
около 60 градусов по Цельсию) вкуснейшее блюдо. Плюс фрукты. Так я и жил.
К середине второй недели стала одолевать тоска по дому. Всё-таки не такой уж я крутой
путешественник, чтобы чувствовать себя всюду как дома. Надо было что-то делать, иначе так
можно лить слёзы целыми днями без всякого проку. Я стал ходить в горы. Вокруг Шигацзе были
горы – где больше, где меньше.
Сначала я обследовал горы над монастырём Таши-Лум-по. Первые два дня давались тяжело, горы
были высоки, а подготовки – никакой. Но на третий день я смог довольно легко и без усталости
достичь вершины горы и, став на самой её вершине, посмотреть на ту сторону хребта. И сразу же
пожалел, что не взял с собой фотоаппарат. Просторы, огромные просторы и новые хребты, уходящие
вдаль… Это была очень величественная картина. Шигацзе был как на ладони, и Брахмапутра сияла, отражая солнечные лучи.
На следующий день я обследовал горы, находящиеся с другой стороны города. Это был невысокий
хребет, находящийся от гостиницы километрах в пяти. Был он высотой около трёхсот метров и
лежал как поверженный дракон, начинаясь от самой земли и примерно под тридцать градусов
уходя вверх. Исследовав его утром, я решил прийти сюда после обеда и побыть до вечера.
Пообедав и взяв с собой фрукты, часов в пять вечера я поднялся на этот отрог, нашёл удобное
место, положил рюкзак на землю и лёг. Я смотрел на облака, смотрел вдаль, вниз.
Где-то внизу монахи в притоке Брахмапутры стирали свою одежду, весело брызгаясь водой. Какой-то звук за моей спиной привлёк моё внимание. Я обернулся и обомлел. Огромный горный орёл
сидел метрах в десяти от меня и недовольно клекотал. Видно было, что орлу неприятно делить со
мной территорию. Поворчав минут десять, он улетел. Вскоре и я стал спускаться в долину.
Весь следующий день я был сам не свой. Зачем я здесь? Где Тот, кто меня ждёт? Почему я вынужден
терять драгоценное время пребывания здесь на всякие глупости? Я смотрел в лица проходящих
мимо людей. А вдруг кто-то из них скажет мне то, что так ждёт моё сердце? Оттуда мне знать, кто
принесёт мне Весть? В том, что она обязательно будет, я не сомневался.
В этот день я решил пойти на «орлиную гору», как я назвал её, ближе к вечеру. Очень хотелось
посмотреть на ночные звёзды в горах, вдали от суеты.
Взяв куртку и брюки из гартекса в рюкзак, я вышел из гостиницы около шести вечера. К восьми уже
был на месте. По небу медленно двигались облака в виде стремительных всадников. Эти небесные
кони были удивительно похожи на настоящих, а люди на них, прижавшись низко к гривам небесных
скакунов, погоняли своих лошадей палками или плётками, стегая их по крупу. Кони летели, а я
горевал. Для чего я здесь? Чтобы смотреть на облака и на звёзды?
Ночь пришла быстро, накрыв покровом спешащий город. Зажглись фонари и свет в домах, своей
иллюминацией не давая звёздам проявиться во всей красоте. Млечный путь, Орион были ясно
видны, но свет города делал их такими, как я привык их видеть в средней полосе России, а не
такими, какими они могут быть видны в Средней Азии, где располагался Шигацзе. Да ещё и на
высоте трех с половиной тысяч метров над уровнем моря.
Полежав часов до одиннадцати вечера на тёплых ещё камнях, я встал, натянул на плечи рюкзак и
тронулся в путь, освещая дорогу фонариком. Я легко спускался вниз по пологому склону, который
был мне уже знаком. Видя такую лёгкость и безопасность, я выключил фонарик и пошёл, различая
тропинку в свете звёзд. Собственно, тропы не было, но лишь очертания кряжа, который и был
ориентиром. Пройдя так несколько шагов, я вдруг совершенно явственно метрах в пяти слева от
26
себя услышал голос, обратившийся ко мне на чистом русском языке. Голос назвал меня тем именем, которое дал мне Буддист:
- Д., ты выбрал опасную дорогу.
Голос этот застал меня с уже занесённой вверх ногой. Опуская ногу, я внутренне сгруппировался, и, когда нога, не нащупав скальной поверхности, стала проваливаться в пустоту, я не перенёс на неё
весь вес тела, а, упав на колени, всё-таки успел ухватиться за камни. В тот вечер я чуть не погиб, ведь скатись я - и утром моё тело, переломанное и остывшее, осталось бы только похоронить.
Высота в том месте была не менее двухсот метров. Оправившись от волнения, я возликовал: голос
действительно был, это не было галлюцинацией, и он спас меня в последний момент, как обычно и
поступают мудрецы буддисты! Более того, он обратился ко мне по имени, которое дал мне Буддист, значит приглашение – это не моя фантазия, а реальность! Волна счастья прокатилась по мне как
цунами. Все волнения, переживания, вся тяжесть последних дней улетучились как дым на ветру.
От сомнений, что так душили меня все эти дни, не осталось и следа, и на душе стало так легко и
счастливо, как не было никогда в жизни!
Идя в гостиницу, я вспомнил, что Юрий Рерих описывал в дневниках, как его спасли в пустыне
Гоби. Дело было так. Сделав вечером остановку, караван расположился в покинутом лагере Дже-Ламы. Юрий избрал себе для ночлега деревянную палатку с маленьким окошком. Углубившись в
чтение при свете масляной лампы, он не заметил, как наступила ночь. Тут женский голос сказал
ему: «Пригнись!». Оглянувшись и не увидев никого вокруг, он подумал, что ему почудилось. Через
несколько секунд голос повторил приказ, но Юрий опять не обратил на него внимания. В третий раз
голос был подобен грому и, сопровождаясь электрическим разрядом, бросил Юрия на пол. В этот
миг раздался выстрел, и, разбив окно, пуля пролетела там, где только что находилась его голова.
Тибетские мудрецы спасают только в самый последний момент – это я точно помнил. У меня не
осталось и тени сомнений, что я приглашён не зря.
Придя в гостиницу, я лёг спать с лёгким сердцем. Утром проснулся часов в пять утра, меня
выворачивало наизнанку, сильно тошнило. Солнечное сплетение ломило и крутило. Помучившись
позывами рвоты, я лёг спать.
Проснувшись поутру, в первую очередь, восстановил в сознании все подробности вчерашнего
вечера. Звёзды, спуск, Голос, победа над сомнениями, что так глодали мне душу, воспоминание
об опыте Юрия Рериха… Тогда в дневниках он ещё написал, что с того момента началось его
знакомство, а позднее и сотрудничество с Махатмами Химавата… Помнится, после он утверждал, что даже побывал в Шамбале, которая находится в Танг-ла… Интересно, где это? Наверно, в районе
Кайлаша или южнее… А меня пригласят … в Шамбалу? Ну не сейчас, понятно, а когда-нибудь?