— Глядя на них со стороны, можно подумать, что это благополучнейшая в мире чета.
— А что такое «чета»?
— Ну, супруги, муж и жена.
— Ага, ясно. Ну что, пошли?
Они перешли улицу. Шяштокас сел за руль, а Дмитриев взял рукоятку и начал заводить мотор. Крутить пришлось долго. Дмитриев уже начал выходить из себя, а тут еще, вытирая со лба пот, увидел расплывшееся в улыбке лицо Шяштокаса. Не выдержал — и чертыхнулся. Как будто именно от этого мотор чихнул и наконец заработал. Дмитриев сел рядом с Шяштокасом:
— Что, смешно?
— Очень. Ты сорок два оборота сделал. Запомни это число: следующий раз продолжишь счет.
— Нет уж, извини, следующего раза не будет — твоя очередь. Альгис, стой! Мы уже их обогнали.
— Вижу.
Машина резко затормозила — это Шяштокас неумело ее остановил. К счастью, мотор не заглох. Они оба пошли навстречу приближающейся парочке. Шяштокаса в который раз поразило лицо Антоновой: спокойное, улыбающееся. Держа под руку мужа, она, казалось, внимательно слушала его и никого вокруг не замечала. Шяштокас, тронув за локоть Антонова, вежливо спросил:
— Простите, вы будете Антонов Любомир Святославович?
Тот остановился и недоуменно ответил:
— Да, я. А в чем дело?
— Мы — сотрудники Минской городской милиции. Вам надо срочно проехать с нами в штаб, есть очень важный разговор. Извините, что останавливаем на улице. Мы были у вас дома, служанка сказала: пошли на прогулку. Пришлось догонять.
Не давая Антонову опомниться, Шяштокас жестом пригласил его в автомобиль. Антонова, сделав удивленное лицо, спросила:
— Господа, что случилось? Я его супруга.
— Ничего, мадам, не случилось. Просто нам надо переговорить с Любомиром Святославовичем.
— А мне можно поехать с вами?
— О, с удовольствием разрешил бы, но у нас только два места в кабине. А приглашать вас в кузов неловко. Так что, извините, гражданочка, но вам придется пройтись пешком.
— Ничего, дорогая, — Антонов успокаивающе дотронулся до руки жены. — Не волнуйся, иди домой, я скоро приду. Здесь какое-то недоразумение.
И он с хмурым лицом направился к автомобилю. Шяштокас сел за руль, а Дмитриев устроился на подножке. Мотор заурчал громче, и автомобиль, дернувшись несколько раз, покатил по улице. Дмитриев видел, как Антонова, проводив машину взглядом, повернулась и быстро зашагала в сторону своего дома.
За углом к машине подбежал водитель. Шяштокас молча уступил ему место за рулем, а сам встал на свободную подножку. Через несколько минут автомобиль въезжал во двор штаба милиции. Черный ход был открыт, и Антонова провели в кабинет Антона Михайловича Крылова. Тот уже заждался.
— Любомир Святославович, у нас к вам серьезный разговор. Мы вынуждены были привезти вас сюда, ибо вашей жизни угрожает опасность.
— Меня хотят убить?! За что?
— Кое-кому захотелось завладеть вашим имуществом.
— Господи, кому я понадобился?
— Да говорю же вам, не вы понадобились, а ваше имущество: деньги, драгоценности.
— Нет, здесь что-то не то.
— То, Любомир Святославович, к сожалению, то.
Антон Михайлович сначала не собирался говорить Антонову, что заговор против него подготовила собственная жена, но теперь пришел к выводу, что лучше сказать правду. Он отодвинул в сторону телефонный аппарат, словно тот мешал ему видеть собеседника, и продолжил:
— Наберитесь терпения и выслушайте: убить вас собирается ваша нынешняя жена Людмила Андреевна...
— Чушь какая-то, — нервно повел плечами Антонов. — Да вы знаете, как она меня любит?
— Знаем. Но еще сильнее она любит небезызвестного вам Злобича Игоря Сергеевича.
— Не может быть. Это просто чудовищно, это оговор честной, порядочной женщины...
— Перестаньте, Любомир Святославович, — перебил Крылов. — Помолчите немного и послушайте. Скажите, как погибли ваша первая жена и дочь?
— У меня было небольшое имение. Ну, скажем, дача. В четырнадцатом году двое пьяных крестьян подожгли дом. В огне сгорели моя супруга и дочь. Поджигатели скрылись. Вы можете сами в этом убедиться, если обратитесь к следственным архивам.
— Мы обратились. И пришли к выводу, что следствие велось из рук вон плохо и пошло по ложному следу. Наш сотрудник побывал в деревне, где было ваше имение, и разыскал крестьян, которые уже после отъезда следователей обнаружили трупы тех людей, которых сочли поджигателями. А настоящие убийцы — Людмила Андреевна Журавкина и ее двое дружков Писляк и Проскурин, которых она специально для этой акции привезла из Смоленска, — остались безнаказанными. Более того, Журавкина добилась своей цели: вышла за вас замуж и получила доступ к вашему состоянию. А теперь она решила пойти до конца. Нашла молодого симпатичного человека — я вам уже о нем говорил, его фамилия Злобич — поссорила его с невестой, опутала долговыми сетями и рассчитывает после расправы с вами выйти за него замуж. Каково?
— Уму непостижимо. — Антонов опустил голову и на какое-то время задумался. В кабинете наступила гнетущая и тревожная тишина. Наконец Антонов спросил: — А откуда вы все это знаете?
Вместо ответа Крылов поинтересовался:
— Скажите, вы ведь знакомы со Злобичем?
— Конечно. Но с его стороны я ничего подозрительного не наблюдал. Вот в отношении пожара кое-что припоминаю: Людмила Андреевна, тогда еще на правах друга семьи, возила туда своих знакомых. Я хотел сделать ремонт дома, и она сказала, что эти люди могут быть мне полезны. Они действительно были из Смоленска.
— Да, у меня еще вопрос, — оживился Антон Михайлович. — Дело в том, что за ваше убийство Людмила Андреевна сегодня же обязалась выплатить вознаграждение. Но лишь после того, как ей будет предъявлено доказательство вашей смерти. Не уговаривала ли она вас, когда вы собирались на прогулку, взять с собой какой-нибудь документ?
— Да, я еще не мог сообразить, зачем это понадобилось, — растерянно пробормотал Антонов. — Взял только рецепт, его вчера выписал мне доктор. Мы договорились, что во время прогулки зайдем в аптеку и получим это лекарство. — Антонов достал из кармана большой кожаный кошелек, извлек из него рецепт и положил на стол. — Вот. Господи, где взять силы, чтобы пережить все это?
— Крепитесь, силы вам действительно понадобятся. Ради вашей же безопасности мы вас пока, до завершения операции, оставим здесь. Ну, а чтобы вам было о чем на досуге подумать, перейдем ко второму вопросу. Мы предлагаем вам рассказать обо всех махинациях и аферах, которые были вами осуществлены в бытность управляющего банком, и возвратить присвоенные деньги. — Крылов увидел, что Антонов хочет возразить, поднял руку. — Подождите, выслушайте меня внимательно. Во-первых, вы сами видите, что мы уже кое-что знаем. Добавлю: компетентные люди, которым мы это поручили, несколько дней тщательно и не без успеха изучают банковские документы. Во-вторых, мы изобличили гражданку Журавкину в поджоге и убийстве вашей супруги и дочери, а также в подготовке еще одного убийства — речь идет о вас. Ей нечего терять, она сама выдаст нам деньги, драгоценности и, конечно, расскажет о вас все, что ей известно. Так не лучше ли вам чистосердечным признанием облегчить свою судьбу? Вот над этим подумайте хорошенько. С учетом военного времени.
Едва Шяштокас и Дмитриев сдали Антонова дежурному, как появился запыхавшийся Алексей Крылов.
— Ну, Альгис, и заставил же ты нас поволноваться, когда машина вдруг начала дергаться и прыгать, как коза.
— Зря волновался, дорогой: если понадобится, я и паровоз поведу, даже в аэроплан сяду.
— Ну, расхвастался! — махнул рукой Алексей и тут же стал докладывать подошедшему Антону Михайловичу: — Товарищ начальник отделения...
— Ладно, не валяй дурака, — одернул отец сына. — Итак, чем занималась вдова после того, как увезли на смерть ее мужа?
— Не стала терять времени. Пришла домой, выпроводила служанку и с полчаса чем-то там занималась. Затем появилась во дворе с эмалированным ведром и лопатой. Пошла в сад и в дальнем углу закопала это ведро. После этого вошла в дом и минут через двадцать появилась уже в другой одежде. В руках у нее был небольшой чемоданчик. Возле банка ее дожидался уже знакомый нам Злобич. Пошли к нему домой, оттуда она вышла минут через пять одна и уже без чемоданчика. Быстро возвратилась к себе и показалась на улице только минут через пятнадцать. В руках — опять-таки небольшой чемоданчик. Направилась по Петропавловской вниз, в сторону реки. Хлопцы пошли за ней, а я — сюда, как и было приказано.
— Прячет что-то у своих знакомых, — задумчиво проговорил Антон Михайлович. — Даже Злобича не забыла. Интересно, скажет он нам об этом или нет?
— Поживем — увидим, — отозвался Шяштокас. — Я думаю, Антон Михайлович, что торопиться не надо. Пусть побегает по знакомым, а когда набегается, мы пойдем по этим адресам.
— Я тоже так думаю, — согласился Крылов-старший. — А когда вы явитесь к ней с докладом, что дело сделано?
— Я считаю, завтра или даже послезавтра.
КОНЕЦ «ОБЪЕДИНЕНКИ»
Последнее совместное с меньшевиками собрание состоялось точно в назначенный день и час. Выступивший с докладом Михайлов подверг уничтожающей критике враждебную деятельность меньшевиков и внес предложение о выходе большевиков из «объединенки», которую — как организацию — он назвал «политическим трупом». Меньшевики пытались сопротивляться, но на выступление каждого из их ораторов отвечали два-три большевистских. В конце концов меньшевики под общий смех покинули зал. После этого председательствующий Мясников поднял руку, требуя тишины.
— Товарищи! Недавно Михаил Александрович Михайлов как председатель Совета крестьянских депутатов и председатель его исполнительного комитета принимал участие в работе Всероссийского съезда крестьянских депутатов. На съезде он встречался и беседовал с товарищем Лениным. Попросим товарища Михайлова выступить.
Зал на секунду притих, а затем вздрогнул от бурных аплодисментов. Михайлов, взволнованный, шел к трибуне и в последний раз прикидывал, что он скажет.
На Всероссийском съезде большевики были в меньшинстве, однако избранный в президиум Михайлов попросил слова и внес на рассмотрение проект резолюции о неотложной безвозмездной передаче земли крестьянам и необходимости создания правительства, пользующегося абсолютным доверием народа. Эсерам и меньшевикам, практически руководившим съездом, удалось эту резолюцию отклонить. Михайлов, расстроенный и злой, сел на место, и тут кто-то тронул его за плечо. Обернулся и не поверил своим глазам: перед ним стоял Ленин. Михайлов не видел Ленина одиннадцать лет, но отметил про себя, что Владимир Ильич изменился мало: тот же внимательный, чуть прищуренный взгляд, та же улыбка, излучавшая доброжелательность и тепло. «Владимир Ильич! — прошептал изумленно Михайлов и тут же, перебив очередного оратора-меньшевика, возгласил: — Товарищи! На наш съезд прибыл Владимир Ильич Ленин». Делегаты встретили это сообщение громом аплодисментов и одобрительными криками. Ленину вынуждены были предоставить внеочередное слово. После выступления Владимир Ильич беседовал с Михайловым.
И вот теперь Михайлов, поднявшись на трибуну, начал именно с этого — с его разговора с Ильичом. Потом остановился на событиях в Минске:
— Мы с вами сегодня навсегда положили конец сотрудничеству с соглашателями-меньшевиками. Но это не значит, что нам станет легче в нашей борьбе — наоборот, меньшевики, эсеры и всякие прочие националистические, буржуазные и монархические элементы с еще большим остервенением ополчатся против нас. В «Апрельских тезисах» товарищ Ленин дает нам новую ориентировку, вооружает конкретным планом борьбы за переход от буржуазно-демократической революции к революции социалистической. В экономическом плане сегодня вопрос стоит так: конфискация всех помещичьих земель, национализация всех земель в стране, передача права распоряжаться землей местным Советам крестьянских депутатов. Далее. Товарищ Ленин призывает нас, большевиков, не делать никаких уступок так называемому «революционному оборончеству». Он подчеркивает, что Временное правительство не даст народу ни хлеба, ни мира, ни свободы. Закончить войну справедливым миром невозможно без свержения буржуазии. Ленин указывает нам на необходимость улучшения разъяснительной работы среди рабочих, солдат и крестьян с тем, чтобы добиться революционного большинства в Советах, сделать Советы большевистскими. Поэтому, товарищи, необходимо крепить единство наших рядов, готовиться к еще более жарким боям за социалистическую революцию.
СВИДАНИЕ В ЛЕСУ
Прямо с собрания Михайлов направился в штаб. Первым делом заглянул к Антону Михайловичу Крылову. Сегодня Роман Алимов и Альгис Шяштокас пошли на встречу с главарем банды. Крылов-старший поспешил ответить на его молчаливый вопрос:
— Пока никаких сведений нет.
Михайлов прошел к себе, сел за стол, просмотрел несколько бумаг, но сосредоточиться не мог. «Как они там, наши хлопцы? Хоть бы выдюжили...»
А Шяштокас и Алимов в это время шли, куда вел их Сашка-цыган, и непринужденно болтали о пустяках. На самом же деле нервы у обоих были напряжены до предела: они, совершенно безоружные, шли прямо в пасть безжалостному, хитрому врагу. Сашка, наоборот, был весел: он рассчитывал получить с Данилы плату за лошадей. Алимов успел заметить, что главная черта Сашкиной натуры — жадность. При виде денег, даже при разговоре о них его глаза начинали блестеть. «Деньги — это сила, — говорил он. — Когда я держу золотые в руках, то чувствую себя самым сильным человеком на земле».
Алимов искоса посматривал на Сашку. В профиль лицо его выглядело совсем иссохшим, острый кадык и длинный крючковатый нос придавали ему хищное выражение.
«А что, такой может за золото родного отца отправить на тот свет». Алимов вспомнил: когда Сашка спросил у Шяштокаса, есть ли у богача золотишко, и получил утвердительный ответ, он цокнул языком и заявил: «Пойду-ка и я с вами — люблю такую работу». «Ты хладнокровно, — думал Роман, — и революционеров продавал охранке. Ничего, посмотрим, как ты завертишься, когда придется отвечать перед законом».
Сашка неожиданно улыбнулся;
— Чего молчите, мужики?
— А о чем говорить? — хмуро бросил Шяштокас. — Разве что спросить: куда мы идем?
— Мне сказано прийти с вами в лес, там нас встретят.
— Боится нас Данила по-домашнему принимать, — усмехнулся Роман. — Он, наверное, и с тобой так играет?
— Не обижайтесь на него, хлопцы, конспирация есть конспирация. Человек головой рискует.
— А брось ты! — махнул рукой Шяштокас. — Ничем он не рискует. Полиция разогнана, а что возьмешь с этой милиции? Бегают с повязками на рукавах вчерашние рабочие и солдаты. Что они сделают с настоящим вором или жуликом?
В этот момент они вошли в лес, и почти сразу же из кустов вышла группа людей. Один из них — высокий и худой — спокойно сказал:
— Ну, здравствуйте, странники, с прибытием вас. «Венчиков! — догадался Алимов. — Конечно, он. Высокий, худой, залысины, вон и зубы золотые — все приметы сходятся».
Венчиков поздоровался с каждым за руку и предложил:
— Пойдемте со мной. А вы, — он посмотрел на своих людей и на Сашку, — подождите здесь.
Он, повернувшись, шагнул в орешник. Шяштокас и Алимов молча двинулись за ним. Пройдя десяток шагов, Венчиков остановился, присел на пень. Шяштокасу и Алимову пришлось сесть прямо на траву.
— Ну что ж, рассказывайте, кто вы, откуда и так далее.
Алимов, как они с Шяштокасом и договорились, повел речь первым:
— Послушай, господин-товарищ, надеюсь, мы не на допросе у следователя? Мы же тебе вопросов не задаем. Думаем, что и ты не любишь время даром терять.
Этот тон несколько озадачил Венчикова, но не вывел из себя. Он подумал: «Сморчки, считают меня овощем с одного с ними огорода, где им знать, кто я на самом деле».
Снисходительно улыбнулся и довольно миролюбиво сказал:
— Ладно-ладно, не буду. Тем более что я о вас знаю в сто раз больше, чем вы обо мне. Итак, у вас есть дельце неплохое по части экспроприации экспроприированного. Свои вопросы я снимаю и жду предложений.
Алимов кивнул Шяштокасу:
-Давай, Альгис, говори.
Шяштокас не торопясь, красочно рассказал о «богаче», который собрался дать деру в Париж или даже в Америку.
Венчиков долго расспрашивал Шяштокаса о Лурикове, как они нарекли Фурсова, об охране дома.
— Как ты получил доступ в этот дом?