Это была роковая ошибка. Вслед за вбежавшим пареньком в автобус заглянул какой-то прапор, поцокал языком и выдал:
- Вот ты и будешь здесь убирать за своих товарищей.
"Товарищи" и я в том числе, ещё долго ржали над неудачником, удаляясь в сторону строений. Казарма, куда нас завели, оказалась необитаема и неотапливаема. Кроме железных кроватей и ошарашенных таким "гостеприимством" пацанов в ней ничего и никого не было. Даже матрацев. Так мы и уснули, не раздеваясь.
Первое, что сделали утром двое сержантов, приставленных к нам в качестве наблюдателей, это опросили новобранцев на предмет денег. Естественно на бухло. Народ зашуршал. Причины отказываться от возможно последней попойки я не видел, а потому отдал полтинник - всё, что брал с собой. Один из сержантов умчался до ближайшей точки, а по нашу душу пришли разнарядки. После завтрака без дела не остался никто. Кому-то выпало грести выпавший ночью снег, кому-то помогать в столовой, а мне и ещё двум таким же "везунчикам" - перебирать картошку на овощехранилище. А в кавычках, потому что когда мы освободились, все уже успели не только выпить купленные сержантом пиво с водкой, но и пообедать. Нам естественно никто выпивку оставлять и не подумал. В большой семье, как говорится...
После обеда отвели на аэродром, при котором и находилась эта воинская часть, и посадили в транспортный самолёт. Часа полтора тряски в бесконечном шуме и холоде и мы приземлились. Кажется это был Омск. Нас вывели из самолёта, но лишь для того, чтобы мы окончательно околели на продуваемом всеми ветрами аэродроме. Минут сорок мы, пританцовывая от холода, прождали, как оказалось, пополнения. Снова в самолёт и взлёт.
Ребята, влившиеся в нашу компанию, не сразу поняли, куда попали. Они, принявшие, как и мы вчера, на грудь дозу спиртного веселились и смеялись, недоумённо глядя на наши хмурые физиономии. Минут через двадцать безбожной тряски и гула смех начал стихать, а вскоре прекратился совсем. Каждый сосредоточился на борьбе со своими фобиями и желудком. Побороли не все. Пока приземлились под Новосибирском, двое успели показать нам, как много они выпили и чем при этом закусывали.
КМБ. Эти три буквы не имеют никакого смысла для тех, кто не служил, и о многом говорят для прошедших армейскую школу. Курс молодого бойца, так это переводится. Сразу после аэродрома нас отправили на склад, выдали обмундирование и увезли в одиноко стоящую казарму, где мы и проходили этот самый курс.
Начался он с бани, которой и тёплой-то язык не поворачивается назвать, и переодевания в выданную форму. Ну а дальше понеслось: "рота, подъём", не успел одеться - "рота, отбой" и снова подъём. После третьего раза тело становится потным, одежда липнет и получается ещё хуже, чем в первый раз. Затем заправка постели... по нитке, чтобы полосочки на одеялах всех кроватей были на одной линии. Думается мне, что всё это сделано не для достижения какой-то там эстетики (врядли это слово вообще в армии знают), а для того, чтобы солдат без дела не маялся.
Через три дня наступил Новый Год. То, что армия выделяет средства для организации праздничного стола, для меня стало приятной неожиданностью. (А то думал, дали автомат и крутись, как хочешь :) ). В общем, нам разрешили даже посидеть до двенадцати, нарушая тем самым свои собственные уставы.
Утро первого января началось необычно. Может, его кто-то сдал, а может сержанты сами прошерстили все кровати пока мы завтракали в столовой, но у одного из бойцов в наволочке вместе с подушкой обнаружился целый склад вчерашних печенюшек. Для меня, а возможно и для сержантов, так и осталось загадкой, зачем он это сделал. Бедолага что-то нёс о том, что заботился о нас, что боялся что утром нам больше ничего не дадут, а тут он такой щедрый достаёт из... Ага, как из штанов. Я бы такое точно жрать не стал. Кончилось всё тем, что мы как люди ели за общим столом, а он, сидя на кровати, давился своими закромами. Благими намерениями...
Со второго числа начались пробежки на свежем воздухе в качестве зарядки. Надо сказать, что воздух был настолько свеж, что по утрам температура опускалась до минус тридцати. А ведь я врачам говорил, что у меня лёгкие слабые, справки приносил, что каждый год болею, и уже успел три раза перенести воспаление лёгких. Не поверили. В результате после первой же утренней пробежки я к обеду уже слёг с температурой. Здравствуй госпиталь.
Госпиталь
Поездка в госпиталь оказалась одним сплошным плюсом. Во-первых, естественно, я поправил своё здоровье. Во-вторых, я избежал той муштры, что всегда присутствует на КМБ, но оказывается в дальнейшем абсолютно ненужной. Ну и, в-третьих, я на этой поездке ещё и денег срубил, что позволило мне наиболее комфортно скоротать время в этом скучном учреждении.
Но обо всём по порядку. Пока отцы-командиры разбирались с моими документами, а может и просто вели светскую беседу, я разговорился с водилой. Парень дослуживал последние месяцы и имел виды на мой бушлат - новенький и практически не юзанный. Сошлись на небольшой сумме (в связи с инфляцией нет смысла называть цену, так как она сейчас не просто небольшая, а смехотворно малая) и обменялись. Надо сказать, что и его бушлат старым не был. Да и грязным его назвать язык не повернулся. Так, может чуть-чуть запачканный. В общем, стороны остались довольны состоявшимися переговорами, и вскоре машина выдвинулась по маршруту казарма-госпиталь.
Путь оказался тернист и извилист. Сперва местная санчасть, где врачи с умным видом меня послушали и сказали:
- Дааа, есть какие-то хрипы, и температура опять же... (стоило шесть лет торчать в институте, чтобы вынести такое сложное умозаключение?)
Меня повезли в городскую поликлинику, где сделали рентгеновский снимок и подтвердили тот диагноз, который я себе уже давно поставил - воспаление. И только после этого отвезли в военный госпиталь.
Оформление документов, переодевание, палата.
Надо признать, что госпиталь я себе представлял иначе. Думал, это просто вычурные военные его так кличут, наподобие морского слэнга. Думал, обыкновенная больница, ан нет, та же армия, только хромая и кашляющая. Лучшие солдаты России, мля...
В столовую строем, на входе в отделение дневальный из болезных, и даже снег чистить во дворе и то солдатики. А как же моё воспаление лёгких? А вот так. Это называется трудотерапия. Замечательный военно-медицинский термин, означающий сдохни или выздоровей. А что, выздоровел же!
Но я не об этом. Как влиться в коллектив отдельно взятой палаты, состоящей из девятнадцатилетних пацанов, уже год отслуживших и сами знаете, как относящихся к новобранцам. Их называют "молодой", "стажер", "дух" (возможно как-то ещё, страна ведь большая) и... в общем, это тот редкий случай, когда телевизор если и привирает, то самую малость.
Палата о восьми койках, но рассчитана явно на меньшее количество. Окна завешаны одеялами. За бортом минус тридцать пять по Цельсию. Внутри терпимо, из магнитофона льётся какая-то попса. Рядом с магнитофоном молоденький парнишка гламурного (но не пидорастического) вида что-то рисует в блокноте. Один. Так, уже хорошо. Здороваюсь, прохожу к своей кровати, чувствуя на себе оценивающий взгляд. Здесь нет ремней, воротничков и подворотничков, поэтому я могу быть и "духом" и "дедом". Или кем-то посередине. Нет, всё конечно выяснится рано или поздно, но сейчас мой возраст работает на меня. Я старше его года на четыре, а потому он относит меня к категории "дедов", а потому здоровается в ответ и представляется. Юра.
Тоже называюсь и подсаживаюсь ближе:
- Что рисуешь?
- Хочу розу нарисовать. - Недовольно стирает очередной вариант. - Умеешь?
- Давай попробую. - Не очень представляю, зачем парню в блокноте цветок, но решаю помочь.
Немного занимался живописью, а потому выходит, на мой взгляд, довольно прилично, но Юра критично мотает головой. Ну, нет, так нет.
Через время народ начинает подтягиваться, но заветный вопрос "сколько ты отслужил" никто не решается задать, из чего я делаю вывод, что старослужащих среди них нет. Выясняю, где у них тут можно разжиться продуктами и делаю вылазку. Трачу половину полученной за бушлат суммы на кофе и шоколад, без которых как нарк без героина, и на печенюшки с чаем и сигаретами. Я вообще-то не курю, но это и не мне.
Вернулся в палату. Моё появление в обществе приколюшек и сигарет приняли на ура. Вливание в коллектив состоялось. Дальше потянулись скучные однообразные будни, когда сдача анализов сменяется завтраком, завтраки уколами, уколы сном, трудотерапией, обедом и снова сном.
Однообразный ход истории нарушился лишь однажды, когда наша гоп-компания решила выпить. Оказывается, даже режимное положение не являлось препятствием, когда надо что-то достать. Везде где надо оказались нужные люди и связи, и вот, скинувшись утром, мы в обед уже прятали бутылку с мутноватой жидкостью - его величество "сэм". Прятали, чтобы потом, после вечернего построения, продегустировать.
И вот он, час "Х", когда все врачи-капитаны да майоры разошлись, и на посту осталась лишь дежурная. Понеслось. Весело и шумно, как это всегда бывает в таких случаях.
Отбой. Разошлись по палатам. Тут-то и началось:
- Ой, мне плохо.
- Терпи...
- Постарайся заснуть...
- Попей воды...
- Ой, мне хуже... вертолёты...
И дальше в том же духе. Пытаемся заснуть, но буквально через пять минут раздаётся звук опорожняющегося желудка. Всё, приехали. Тряпки в туалете, туалет в другом конце коридора, а посередине пост дежурной. Но выхода нет, ушёл. Правда, вышел он из палаты один, а вернулся в компании мечущей молнии дежурной и нелепо смотрящейся в данный момент тряпкой в руке.
- Кто ещё пил? - Несмотря на висевший в воздухе стойкий сивушный аромат все отрицательно покачали головами. Ещё бы.
В палате, помимо меня и спалившегося паренька пили ещё трое. Началась тотальная проверка, для чего предусмотрительная дежурная даже захватила с собой стакан, в который мы должны были дышать. Первый пошёл - мимо, второй - мимо. Моя очередь. Делаю хитрый манёвр, издавая звук выдыхания, но на самом деле вдыхая. Пронесло, дежурная нюхает стакан и переходит к следующему. Сколько потом ни пытался на трезвую голову проделать такой фокус, не получилось.
В результате оказалось, что в нашей палате, кроме пойманного с поличным, не пил никто. А того паренька на следующий день попёрли из госпиталя. Уже в обед за ним приехали из части и забрали. А служил он... в спецназе. Сочувствую...
Изнутри
А вот и сама армия. Служба в роте охраны, в которую я был зачислен 'стрелком-пулемётчиком', подразумевала уставное отношение к оружию, а так же моральной стойкости. Если перевести на офицерский язык, то эта ахинея означало одно: 'надо подождать немного и посмотреть на сопляка, а то вдруг он сразу стрелять начнёт'. Вполне понимаю их страх - дураков в стране как... дорог, которые они строят и по ним же и ездят.
В общем, оружие я получил только спустя полгода. Если ты, уважаемый читатель, сейчас думаешь, что мне выдали тот самый пулемёт, что был записан в военном билете, то нет в тебе даже толики фантазии и воображения. Получил я в своё распоряжение обычный АК-47, что в простонародье кличут 'калашом', а иногда и более пренебрежительно - 'весло'. Никаких модернизаций, коротких стволов и натовского патрона. Обычный надёжный агрегат с деревянным прикладом, который так любят и боятся во всём мире. А злосчастный пулемёт я за время службы так и не увидел.
'Часовой должен бдительно...' - Когда-то я всё это знал. Устав касательно караульной службы мы были обязаны выучить наизусть и выдавать без запинки даже во сне. Нам даже иногда выделяли время, чтобы мы его учили. Естественно этого времени нам не хватало и естественно приходилось доучивать урывками в редкие свободные минутки. Или делать вид, что доучиваем, а самим в это время дремать одним глазом. Как говорил один сослуживец: 'Спатьспатьспатьспатьспать!'. Именно так, без пробелов. Потому как времени на сон было еще меньше чем на зубрёжку устава. Кто знает, может быть именно поэтому служба в армии кажется такой бесконечно долгой. Ведь всем известно, что она идёт лишь тогда, когда солдат спит. А он, как я писал выше, почти и не спит.
Но не всё так мрачно. Солдат ведь существо изобретательное, а российский солдат - тем более. Поэтому (чего уж греха таить), спали мы на посту. Конечно, сейчас "знающие" люди, которые что-то где-то когда-то слышали или читали мне начнут возражать, мол часовой обязан каждые двадцать минут отзваниваться в караулку и докладывать о состоянии вверенного для охраны объекта. Возразят и будут правы... В теории.