<p>
- Да лучше б ты павлиньи перья нацепил, чем так людей смущать! - хмыкнул Ладик, которому о подобных дорогих одеяниях и мечтать не приходилось. - Ребят из хора и так уже, того и гляди, нервный тик хватит, а тут еще примутся себя с тобой сравнивать, так от стеснения им теперь хоть сквозь сцену провались!</p>
<p>
- Скажешь еще, в перьях, - пробормотал Марио. - Публику уважать надо, так меня, во всяком случае, учили.</p>
<p>
У подъезда, между тем, их уже ждала роскошная иномарка, которую повел сам старший Бугатти. Марио с Ладиком с комфортом разместились на заднем сиденье.</p>
<p>
Увидев на крыльце школы директора, Ладомир церемонно представил ему старшего Бугатти, затем скороговоркой Марио и, дождавшись, когда Андрей Викторович и Антонио заведут свой взрослый разговор, дернул приятеля за руку и повлек его внутрь школы.</p>
<p>
Впервые оказавшись в русской школе, юный итальянец с интересом оглядывался по сторонам. Все здесь было как-то бедненько, но чисто, даже отдраено, и местами неплохо украшено, явно чтобы произвести впечатление на гостей. Но долго смотреть ему не дали, поскольку сразу же собралась толпа оболонских школяров. Здесь, в нищей провинции, мало кому доводилось выезжать на отдых за рубеж, а если и доводилось, то не дальше турецких пляжей, так что живого итальянца они видели впервые. Конечно, им много о чем хотелось его спросить, но как это сделаешь без знания языка? К счастью, рядом был Ладомир, готовый все перевести и даже побуждавший их задавать вопросы.</p>
<p>
Марио, как и местные ребята, тоже, конечно, ощущал себя не в своей тарелке из-за обилия свежих впечатлений, но Ладик уже успел уяснить, что его итальянский приятель в состоянии стресса становится только болтливее, и готов был эксплуатировать эту его особенность на полную катушку. И Марио его не подвел! Юный Бугатти на каждый заданный ему вопрос отвечал очень многословно и эмоционально, энергично жестикулируя, и своей непосредственностью быстро влюбил в себя даже суровых старшеклассников, не говоря уже о малышне. Большой толпой его провели по школе, сунувшись куда только можно и даже куда нельзя, бестрепетно срывая бумажные ленты с опечатанных перед столь важным мероприятием дверей. Оценив местные мастерские, столовую и физкультурный зал, где Марио, подхватив баскетбольный мяч, даже попытался изобразить бросок по кольцу, юный итальянец отважился поблагодарить своих добровольных гидов по-русски теми немногочисленными словами, что он успел выучить во время во время гостевания у Богдановых. Говорил он с жутким акцентом, и получилось смешно, но смех его спутников был вполне добродушным. Закончилась вся эта экскурсия за кулисами актового зала, где как раз готовилась выступать школьная самодеятельность.</p>
<p>
Первой должна была играться драматическая сцена, и смотреть на нее из-за кулис Марио не пожелал, спустившись в зрительный зал вместе со своим переводчиком. Играли что-то героическое на тему гарибальдийских войн. Ну да, надо же потрафить гостям! Марио, впрочем, вся эта вампука заинтересовала не сильно, куда больше он оживился, когда актеров из драмкружка на сцене сменило восемь девчат в кокошниках и с платочками в руках, лихо сплясавших что-то русское. Младший Бугатти сам чуть не пустился в пляс, и остановило его, кажется, только присутствие в зале отца. Но уж когда дело дошло до выступления хора, Марио рванул за кулисы, чтобы потом выйти на сцену вместе со всеми. Ладик тоже приступил к своими обязанностям конферансье, объявив исполнение песни "О соле мио" и солиста - Петю Борисова.</p>
<p>
Бедный Петя, оказавшись перед битком набитым залом и какими-то важными дядьками, сидевшими в первом ряду, настолько впал в шок, что чуть не потерял сознание прямо на сцене. Пришлось Марио взять обязанности солиста на себя, благо песня была ему отлично знакома. Исполнял он ее настолько хорошо, что Ладик даже заслушался. У Бугатти оказался высокий чистый голос в сочетании с абсолютным слухом, да и артистизмом его Бог не обидел. Наградой ему стали такие громкие аплодисменты, каких никогда еще не слыхивали в этом зале.</p>
<p>
Удовлетворенный успехом Марио взялся солировать и при исполнении песни "Аве Мария", которую он исполнил с такой проникновенной интонацией, что заставил всплакнуть даже циничных оболонских чиновниц. Ладик, слушая его, мрачно подумал, не слишком ли много талантов Бог отсыпал одному этому шалопаю, и что пару-тройку столетий назад в той же Италии его приятеля точно кастрировали бы из самых лучших побуждений, чтобы не пропал этот ангельский голос. К счастью, в нынешние просвещенные времена Марио ничего не грозило, он опять сорвал аплодисменты и даже взялся исполнить соло на бис какую-то веселую неаполитанскую песню.</p>
<p>
Когда отгремели очередные овации, юные актеры и певцы вышли на поклон. В зале Ребров поздравлял Антонио Бугатти с потрясающим выступлением его сына. Затем оба мужчины в сопровождении всей ребровской свиты двинулись к выходу, поскольку время уже поджимало: на месте будущей стройплощадки их уже ждала согнанная массовка и очередные самодеятельные артисты, только теперь уже взрослые. Отработавших свои номера школьников директор пригласил в столовую, где их уже ждали накрытые столы со сладким угощением.</p>
<p>
Поедая честно заработанное пирожное и отхлебывая апельсиновый сок прямо из пакета, Марио с делано скромным выражением лица принимал поздравления. Поход в русскую школу, на его взгляд, удался на все сто и сильно потешил его самолюбие: так, как здесь, ему даже дома никогда не хлопали!</p>
Глава 8.
Общинный праздник.
<p>
- Ну, ты и зажег на концерте! - не смог скрыть своих эмоций Ладик по дороге домой.</p>
<p>
- Да ну, ерунда, я эти песни уже сотню раз наверное исполнял, - скромно потупил глаза Марио, развалившись рядом с ним на заднем автомобильном сиденье. - Мелодии-то там несложные совсем, у нас любой парень их споет.</p>
<p>
- И что, у вас все такие же голосистые? - не поверил ему Ладик. - Так не бывает иначе бы на всех мировых конкурсах просто отбою бы от ваших певцов не было.</p>
<p>
- Ну, может и не все... Но талантов все равно хватает. Вот во всей остальной Европе, да и у вас тоже все без ума были от Робертино Лоретти, а у нас-то он особо и не выигрывал ничего.</p>
<p>
- Зато был солистом Римской оперы и перед самим Папой выступал, - промолвил Ладик.</p>
<p>
- Ну, это да... Только в той опере нехватки классных солистов не было никогда, так что он всего лишь один из. А у вас тут нормальные хоры мальчиков имеются хоть?</p>
<p>
- Вроде бы есть в Москве, - буркнул Ладик, - может, и еще где, но чтоб конкретно в этой области, то я о таком не слышал. Вон, раскопали среди малышни одного приличного солиста, да и тот на первом же выступлении перед публикой чуть в не свалился в обморок.</p>
<p>
- Да он просто маленький еще, этот ваш Петя, вот и перенервничал, - снисходительно промолвил Марио. - Я бы в его возрасте тоже на сцену не полез. Но голосок у него чистый, так что перспектива есть.</p>
<p>
- Чистый, но при этом слабенький какой-то, ты его полностью забивал, когда вы с ним вместе пели, - припомнил Ладик.</p>
<p>
- Ну, у него просто легкие еще маленькие, вот ему и приходится экономить воздух. Нормальные дисканты только годам к десяти становятся полноценными певцами, а я вас тут таких и не видел почти. Неужто вот эта самая мелкота у вас и в церкви по праздникам выступает? Им же сложные распевы просто не вытянуть!</p>
<p>
- В православных церквях у нас, в основном, тетеньки всякие поют, - пояснил Ладик, - так что Петьку этого никто там и не ждет. А вот у нас в общине хорошие мальчишеские голоса в большой цене. Сейчас, по сути, один Яша за всех отдувается, но когда и у него голос сломается, я вообще не знаю, что мы будем делать.</p>
<p>
- Этот ваш блаженный еще и поет? - удивился Марио. - Как-то он странно ведет себя для певца, ходит по улицам без ничего, хотя погода далеко уже не летняя. Наши-то скорее во что-то теплое закутаться предпочтут, чтобы горло не застудить.</p>
<p>
- Ну, Яша наш тоже далеко не морж, - усмехнулся Ладик, - и если температура еще хоть немного опустится, ему таки придется натягивать на себя меха, но пока острой необходимости этого еще не настало, он от своего "единения с природой" нипочем не откажется. Принципы у него такие, понимаешь.</p>
<p>
- Хотелось бы мне услышать его пение, - произнес Марио и требовательно уставился на Ладика. - Он на каждой службе в вашем храме бывает?</p>
<p>
- Ну, наверное, я всей этой кухни не знаю, но вряд ли он там петь будет, потому что просто не перед кем. Мы всей общиной собираемся в церкви только по праздникам, вот тогда он и выступает, конечно.</p>
<p>
- А когда у вас будет ближайший праздник? - не хотел отставать Марио.</p>
<p>
- Да через неделю уже. Считай, в следующее воскресенье.</p>
<p>
- А у вас иноверцев на службы пускают?</p>
<p>
От этого вопроса Ладик завис. Откуда он знает, пускают или нет, если никто из посторонних на его памяти к ним ни разу не заходил?</p>
<p>
- Слушай, вот честно не знаю! Но я спрошу вечером отца...</p>
<p>
- Спроси, пожалуйста.</p>
<p>
Свое обещание Ладик выполнил. Игорь хмыкнул и пояснил, что любая церковь нуждается в привлечении новых адептов и их "Церковь Божьего гласа" тоже не исключение, так что пусть Ладомиров иностранный приятель приходит и просвещается, желательно даже со всей своей семьей. Об этом Ладик и поведал Марио при их следующей встрече. Юный итальянец тут же заявил, что обязательно приведет с собой отца, а вот относительно матери сомневается. Она, мол, такая домоседка, что даже на пасхальные службы в храм не выбирается, а тут какая-то чуждая ей секта! Ладик в ответ сказал, что и не надо, силком, мол, никто никого не тянет.</p>
<p>
Марио действительно сумел заинтересовать отца, и в назначенный час они вдвоем подошли к крайнему коттеджу на улице, который община божьегласцев отвела под молитвенный дом. Бугатти в общине уже знали и впустили без вопросов, но, войдя внутрь, они замешкались: а дальше-то куда? Где здесь помещение для молящихся, а где, допустим, алтарь, куда посторонним вход воспрещен? Ладика в этот момент, к несчастью, рядом не оказалось, а другие здешние обитатели итальянского языка не знали точно, да и английским тут мало кто владел. Бугатти так и застыли в прихожей, но тут их заметил Яша, пришедший загодя.</p>
<p>
Погода стояла уже довольно холодная, и малолетний блаженный оделся в меховую накидку, придававшую ему сходство с каким-нибудь первобытным дикарем, носящим одежду из звериных шкур. Но на Яше этот наряд смотрелся весьма органично. Тоже не зная итальянского, мальчик одарил обоих Бугатти самой обаятельной из своих улыбок, подошел к Марио, что-то прошептал ему на ухо, а потом вдруг чмокнул в щеку и, осторожно взяв за руку, повлек вглубь дома. Ошарашенный юный итальянец, никак не ожидавший таких "телячьих нежностей" и совершенно не понимавший, как ему на это реагировать, ответным поцелуем, что ли, позволил себя повести. Старший Бугатти двинулся следом.</p>
<p>
Большая комната, куда их привели, была свободна ото всякой мебели и не имела ни малейших признаков молельного помещения, типа каких-нибудь икон на стенах. Народа здесь пока было мало. Несколько благообразных бородатых стариков чинно беседовали между собой в одном ее углу, более молодое население подпирало пока стены, лишь пара музыкантов настраивали свои инструменты. Антонио, в качестве хобби интересовавшийся музыкальными инструментами разных народов и эпох, с удивлением опознал в них тимпан и старинные русские гусли.</p>
<p>
В помещении было хорошо натоплено, и Яша, сбросив свою меховую накидку, остался в чем мать родила. Никого из присутствующих это совершенно не смутило, про самого юного блаженного нечего и говорить. Весь коричневый от все еще не сошедшего летнего загара, он перемещался по комнате с какой-то поразительной звериной грацией, словно какой-нибудь африканский шаман, случайно оказавшийся в центре Среднерусской равнины.</p>
<p>
Комната постепенно заполнялась народом, появилось тут и семейство Богдановых, и Марио с отцом перебрались к ним поближе в надежде, что так им хотя бы переведут слова предстоящего действа. Наконец, собрались все, и один из стариков начал проповедь, что-то о предстоящем сошествии на собравшихся Святого Духа и необходимости праведной жизни, чтобы в следующем перерождении еще на шаг приблизиться к спасению души. Ладик, уже неоднократно слышавший эти слова, честно исполнял свои обязанности переводчика, шепча их Марио на ухо в переложении на итальянский, иногда даже опережая при этом неторопливого проповедника. Старший Богданов точно так же переводил для Антонио, только на английский. Никого из соседей их шепот не смущал, похоже, о присутствии на общинном празднике иностранцев все были оповещены заранее.</p>