Эх, хороши героини для нового рассказа! Дома обязательно запишу впечатления. И сюжет почти готов. А ведь здорово, что среди городской суеты есть место, где всё спокойно, важно и чинно. Размеренно и предсказуемо. Где ценят достойное поведение и королевские манеры. Надо будет сюда ещё прийти. Понаблюдать. Поработать. Сегодняшний день на удивление приятный и полезный для всех!»
Прозаик был прав. Их приход обрадовал и читателей, и сотрудников библиотеки.
«Хорошо, что в обществе, где во главу угла ставят деньги, связи, чины, – рассудил прозаик. – Есть ещё те, кому интересно творчество и творческие люди».
Читатели – писатели – библиотекари. Всем было интересно со всеми. То ли день выдался удачным? То ли нашлось много общих точек соприкосновения? Но сегодня в библиотеке всем было комфортно, уютно, интересно.
Прозаик умел расположить к себе. Открывались ему даже самые закрытые люди. Поэт, когда дело касалось поэзии, был неподражаем! Приятели оставались собой. Не строили из себя гениев. Не кичились. Не манерничали. Вели себя просто и с достоинством, поэтому очаровали присутствующих до такой степени, что те не хотели отпускать их.
Но вернёмся к новенькой! Ниночка была смешлива, говорлива, любознательна. Даже поделилась историей из библиотечных будней. «Вчера, – сказала Ниночка. – Посетительница попросила книгу «Как стать идеальной женщиной», а наш Мефодий Кириллович ответил, чтоб она посмотрела в разделе «Фантастика». Хозяева и гости рассмеялись. «Теперь мужчин сюда не заманишь, – вздохнула одна из дам. – У нас один мужчина библиотекарь. И тому скоро на пенсию». «А раньше в библиотеках работали только мужчины!» – сообщила Ниночка. Приятели переглянулись. «Раньше всё было по-другому, – глубокомысленно заметил поэт. – И библиотеки, и библиотекари, и книги, и те, кто их пишет». «А не побаловаться ли нам кофейком с коньячком?– предложила вдруг заведующая. – Раз всё течёт и меняется. И рабочий день на исходе». «Что ж, – кивнул прозаик. – Можно не только побаловаться, но и не разбавлять…» «Не разбавлять, – задумалась заведующая. – Коньячок кофейком? Можно». Все снова засмеялись. Сказано – сделано.
… Не удивительно, что вскоре разговор приобрёл некую расслабленность и откровенность. Библиотечные дамы завели «старую пластинку» об отсутствии в современном обществе романтики, вечной Любви, верности, рыцарства. Мужчины приободрились. Начали заверять, что всё намного лучше, чем кажется. И добродушный прозаик решил порадовать дам историей из жизни. А так, как библиотечные дамы очень уж интересовались тайной жизнью литераторов …родного края, да и не только, пришлось приоткрыть завесу.
«По ходу своей деятельности нам частенько приходится бывать на различных литературных тусовках, – загадочно произнёс прозаик. – В каждой непременно есть гид!»
«Тот, который якобы всё обо всех знает. На каждого имеет своё мнение и досье», – подтвердил поэт.
«Собираемся мы в кафе с поэтичным названием «Парнас», – продолжил прозаик. – Это на бульваре. Там ещё рядом театр. Заходит в кафе народ творческий, шумный, непредсказуемый. Зато чай и кофе там отменные».
«И сладости фирменные, – подтвердил поэт. – Приходите. Вам понравится».
Присутствующие закивали. Приглашение всех обрадовало. Ещё бы! Всегда интересно не только послушать, но и поприсутствовать.
«В тот раз собрались мы на встречу с заморским гостем, – сообщил прозаик. – Пьём чай. Слушаем писателя. Из наших, но уехавших. Теперь он как бы гость. Ему положен особый приём».
«Если б свой кто, – буркнул поэт. – Местный. Пришли бы. Но только себя показать и своё почитать. И чтоб временем не ограничивали. Да слушали, открыв рты. А слушать-то нечего. И сказать ничего нового не могут. Зато гонор показать. Амбиции! Это да. Это могут».
Прозаик укоризненно покачал головой, подумав: «Надо было всё же коньяк разбавлять. Хотя бы тем же кофе».
Хлебнув лишнего, поэт очень любил говорить правду. Всем без исключения. При этом в глаза! Поэтому, скорее, из предосторожности, прозаик шепнул заведующей: «Приятелю моему хватит наливать. Нам ещё в литобъединение надо зайти. Рукописи новичков захватить. Для рецензий». Заведующая предусмотрительно подвинула коньяк в сторону и придвинула на свободное место чайник с зелёным чаем. И разговор продолжился…
«Я по профессии – журналист. Писатель по призванию, – сообщил прозаик. – Не могу в стороне стоять, когда несправедливость. Наверное, воспитание такое, как сейчас говорят: «Родом из СССР». Да и в семье все так поступали. Сейчас время другое. В фаворе пробивные, наглые, амбициозные, предприимчивые, чёрствые. Понимаю порой, что не стоит лезть, а поделать ничего не могу».
Присутствующие закивали.
«Многим интеллигентным людям знакома такая ситуация, – мысленно согласился поэт. – Встречаешь подлеца. Говоришь себе: «Стой. Не лезь! Себе дороже», но…»
«Не получается пройти мимо, – подтвердил прозаик. – Я пошёл в юности в журналистику, веря, что справедливости там добиться можно. Рассказы, повести, эссе стал писать одновременно с очерками, репортажами, статьями в газеты и журналы, интервью».
«Да, – согласился поэт. – Журналистика для писателя хорошая школа жизни».
«Поездки, знакомство с новыми людьми, профессионалами своего дела, – кивнул прозаик. – Интересные мнения, проекты. Необычные хобби. Увлечения. Находить всё это и показывать остальным очень важно. Мы так мало знаем друг о друге, об этом мире, его тайнах и загадках. Но вернёмся к нашей истории. В кафе зашёл я по двум причинам. О них рассказывать не стану. Не столь это важно. Мероприятие назначено было на 17:00. Я с утра набегался по неотложным делам. Даже подустал».
«Поэтому сразу плюхнулся на свободное место, – прибавил поэт. – От которого я с полчаса отгонял желающих. И заказал чай с лимоном. А ещё огромный кусок сливового пирога! Скажу вам по секрету, приятель мой ещё тот сладкоежка».
Библиотечные дамы зашептались. Прозаик насупился. Но заведующая произнесла: «Это замечательно, когда у мужчин хороший аппетит!» Прозаик поблагодарил её взглядом. Заведующая поняла и просияла.
Поэт исподволь наблюдал за ними. «Эти двое симпатизируют друг другу с нашего появления в библиотеке, – решил он. – Бывает, что вроде человек незнаком, но что-то родственное к нему чувствуешь сразу. И хорошо, если в дальнейшем он тебя не разочарует». Поэт вздохнул и продолжил: «Приятель мой с аппетитом вкушает пирог, поэтому слушает вполуха. Я рассматриваю посетителей. И тут подсаживается к нам … гид по литературным тусовкам и с места в карьер спрашивает: «Видите, того импозантного мужчину?» «Не здрасьте вам, ни разрешите составить компанию, – мысленно досадую, вслух уточняю: – Который? Тут этих импозантных и самовлюблённых хоть пруд пруди». «Э-э-э», – отвечает собеседница. Я припоминаю, что часто вижу её на всевозможных мероприятиях. И постоянно при деле: обсуждает, фотографируется, просит автограф, сидит в первых рядах, машет знакомым, кивает не знакомым. В общем, энергичная дама. Выглядит эффектно!»
«Но не вызывающе, – буркнул прозаик и пояснил: – При таком хобби – коллекционирование людей – надо соблюдать осторожность. Чтоб заметили, но внимание не акцентировали».
«И вот это «э-э-э» вместо пояснений, – сообщил поэт. – Меня тогда так разозлило. «Деятели от литературы! – возмутился я. – Можно подумать, это «э-э-э» что-то объясняет». Новая старая знакомая выжидает. Не увидев должной реакции, поясняет: «Казимир Берестов! Мужчина положительный. Поэт. А вот жена у него…» «Что? – заинтересованно спрашиваю. – Жена не поэт? Или не положительная…». «Да, как сказать, – интригует собеседница. – Я всегда думала, что с такими жёнами великими не становятся!»
Библиотечные дамы зашушукались. Интрига нарастала! А хитрый поэт умолк. Позволил слушателям додумывать самим. Но библиотечных дам не так просто было оставить в неведении. Ведь они библиотечные дамы! Взгляды их устремились на добродушного прозаика. Они даже привстали со стульев, наклонившись в его сторону. Прозаик хмыкнул. Изображать из себя удава, гипнотизирующего добычу, не стал, но начал издалека: «Заморский гость с речью выступил, стихи «дочитал». Ему похлопали. На сцену вышел тот, на кого нам указали. Гид по литературным тусовкам притихла. Импозантный мужчина стал читать стихи. Очень, скажу вам, хорошие! В зале тишина. Даже какая-то умиротворённость, расслабленность, мечтательность».
«Стихи хорошие, – подтвердил поэт и вздохнул: – Бывают среди нас, у кого стихи льются плавно и легко. Строки образны. Понятия символичны. Построение строф гармонично, размеренно. Такие сразу замечают необходимую деталь, находя ей место и…
«… вот уже пазл складывается в чудесную картину, – подытожил прозаик. – Найти, оформить должным образом и донести. Всё просто! И сложно».
«Как понятно и красиво вы говорите!» – восхитилась Ниночка.
«Просто и сложно, – согласился поэт. – Но не всем дано! Черпать вдохновение можно во всём. Было бы желание, подходящий настрой, умение, знания, чувствование».
«Это как хороший день, – улыбнулся прозаик. – Он складывается из мгновений. Солнечный луч, постучавший утром в окно. Не опоздавшая маршрутка. Водитель, поднимающий всем настроение, шутками и вежливым обхождением. «Остановок «тута» и «тама» нет», – говорит он. И пассажиры начинают усиленно вспоминать названия улиц и площадей города, в котором живут с рождения. И вспоминают! И удивляются! Каких только названий не придумали: Ветка, улица Баренца, Бирюзова, Шекспира, Маяковского, Куприна. И ничего, что великий английский драматург здесь никогда не был. Его любят, знают, цитируют!»
За столом зашумели. Стали переглядываться. История с улицами задела за живое. Прозаик дал время слушателям всё обдумать хорошенько. Поэт выждал немного и буркнул: «Жаль, не все такие романтики!» Поэт терпеть не мог тех, кто бессовестно пользуется дарами, предназначенными не им. Слушатели насторожились. Притихли. Все ждали пояснений. «Вот и тогда, – сообщил поэт. – Стоило заморскому гостю выступить, выскочила издатель. Дама. Из местных. Назвалась: «Издательский дом Эва». И началось! Мы такие, мы крутые, приходите, «издадим всё и всех за ваши же «денюжки». Проиллюстрируем. «Распиарим». Кто заказывает банкет, тот и танцует».
Дама так вопила и жестикулировала, что внимание присутствующих, пусть и ненадолго, было приковано к ней».
«Приковано! Хорошее слово», – хмыкнул прозаик. Поэт кивнул и продолжил: «Дама-издатель нам сразу не понравилась. Мы с недоумением взглянули на гида. Она махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху, и процедила: «Так. Не стоит внимания. Ничего особенного. Шапочное знакомство». Было понятно, что-то у них когда-то не сложилось…»
«Пока мой друг наблюдал за потугами издателя, – загадочно проговорил прозаик: – Меня занимало другое. Вот я и решил уточнить у дамы-гида: «С какими жёнами становятся великими?» «Со знающими себе цену, неотразимыми, состоятельными, состоявшимися, – перечисляет дама, не моргнув глазом. И прибавляет: – Спутницами жизни». Я почувствовал, что до моего вопроса обо мне были лучшего мнения. Но это ничего не меняло. Любопытство взяло верх. «Рассказывайте, – предложил я. – Не томите». «Я людей насквозь вижу, – сообщила дама. – Казимир Берестов – истинный поэт! Его признавали со студенческих лет. Печатали не только в факультетских изданиях, но и в городских газетах и журналах. Сокурсницы мечтали стать его Музами. Так поначалу и было» «Одной из сокурсниц были вы?» – сообразил я. «Не скрою, – приосанилась она. – Мы даже встречались. Недолго». Собеседница вздохнула и продолжила: «С этой он познакомился случайно. Шёл с поэтического квартирника. В переулке на него напали. Трое. Старший вытащил нож. А наш поэт спрашивает: «Мне выбирать? Кошелёк или жизнь?» Те оторопели. Тут она навстречу. Невзрачная, простенькая, ни-ка-кая, в общем! Но не растерялась. Не убежала. Пыталась урезонить хулиганьё! Куда там! Двое накинулись на Казимира. Один обернулся к ней. Любой бы перепугался, но только не эта! Даже на помощь звать не стала. Замахнулась сумкой и говорит: «Не подходи!» Бандит сжал кулаки: «Вали отсюдова!» Но та просит: «Парня отпустите. Нельзя так! Трое на одного». «Заткнись», – взревел верзила, подскочил к ней и замахнулся. Девушка сжалась. Зажмурилась. Но не отступила.
Казимир рассвирепел и от мирных переговоров приступил к военным действиям. Берестов с виду денди. По гороскопу Телец, а этих лучше не дразнить. Казимир взревел и так наподдал двоим, что те за минуту оказались на земле. Причём в разных сторонах друг от друга. Один, выронив нож, потирал скулу. Второй держался за живот. Казимир помчал к девушке и вовремя! Руку нападавшего перехватил. Честь дамы защитил». В голосе дамы смешались такое сожаление, разочарование и восхищение, что я насторожился. «Сокурсник мой человек неординарный, – процедила дама. – Одни считали его странным. Другие гениальным. Мне он нравился». «В девятнадцать лет живёшь чувствами, а не разумом», – поддержал я разговор. «Казимиру мало было их раскидать. Ему надо было воспитательную работу провести! Этот чудак такую тираду выдал, что хулиганы решили ретироваться. А один даже проорал из-за угла: «Совсем того. Лечись…» «Чего?! – взревел Казик. – Догоню, прибью. Полетят клочки по закоулочкам». Театр! Парни покрутили у виска и сбежала от греха подальше. А наш романтик отправился незнакомку провожать. Шли рядом. Разговаривали. После распрощались у подъезда. Да! Имя у новой знакомой оказалось подходящее – Маруся Синичкина».
Пока дама рассказывала, я пытался понять: откуда такая осведомлённость?»
«Точно, – слушатели стали переглядываться. – Откуда?»
«И как вы всё замечаете?» – удивилась Лидочка, успевшая посетителей выпроводить, дверь закрыть и вернуться, чтобы продолжить слушать увлекательную историю.
«Профессия наша такая», – похвастал поэт, многозначительно взглянув на приятеля.
Тот пожал плечами: «Могу предположить, что нападение было спланировано заранее. Даже кем, понятно».
«Однокурсница хотела вернуть бывшего! – догадалась Ниночка. – Вот стерва! Они же могли покалечить Казимира и девушку…»
«На что не пойдёшь ради любви», – посочувствовала Лидочка.
«Любви? – удивилась заведующая. – Сомневаюсь. Эгоизм. Хитрость. Коварство. Придумала такое! Точно подговорила старшего брата. Или очередного ухажёра. Ещё бы! Вцепилась в мальчишку – талантливого, интеллигентного, с будущим».
«Теперь можно только гадать, – согласился поэт, мысленно сетуя, как это не сообразил он тогда, что нападение подстроено: – Наверное, вместо той девушки должна была выбежать бывшая? Всех спасти. Помирить? Или позволить Казимиру защитить себя?»
«Вариантов развития сюжета много, – согласился прозаик. – Говорить даме, что догадался обо всём, я не стал. Но по поводу имени незнакомки поспорил: «Хорошее имя. Птичье-невеличье».
«Выходит, – прыснула Ниночка. – Как в пословице! Не рой другому яму. Эта бывшая попалась в капкан, расставленный для Казимира. Пряталась, наверное, злилась, наблюдала. А тут Синичкина Маруся!»
Дверь в кабинет заведующей приоткрылась. Дамы подскочили от неожиданности. Только заведующая осталась невозмутимой и представила гостям вошедшего: «Это Мефодий Кириллович. Старейший сотрудник библиотеки». «Ну, не настолько старейший, – вежливо поправил тот и укорил: – Дамы, как же так? Иду. Свет в окошке. Что за посиделки?» «У вас же выходной», – напомнила Ниночка. «Это кто так решил, – пожаловался библиотекарь. – Супруга с дочерьми меня так загрузили, что…» «Вы сбежали, – усмехнулась заведующая. – Присаживайтесь. Знакомьтесь с нашими дорогими гостями».
«Надо же, как напоминает внешне Чарльза Диккенса со старинной фотографии, – подумал поэт. – Интересная тогда была эпоха! В Великобритании правила королева Виктория. Сколько открытий, реформ, великих людей! Телеграф, телефон, железная дорога, отмена рабства. Труды Чарльза Дарвина!»
Пока поэт предавался воспоминания о великих событиях истории, все перезнакомились. Кто по второму кругу. Кто по новой.
Мефодий Кириллович оказался дамским угодником. И даже немного приревновал библиотечных дам к гостям. Но его быстро успокоили. Гости – это праздник. Тот, который раз в году. А он, Мефодий Кириллович, величина постоянная. С ним советуются. Его уважают.
Отдав должное новоприбывшему, компания вернулась к прерванному разговору.
«Знакомство Казимира и Маруси имело продолжение», – предположила заведующая.