Но губы мальчика не разжались.
Эльвира, подождав, когда охранник минует проём, резво скользнула к Коле под одеяло. Прижалась. Обняла и, едва прикоснувшись к его щеке губами, также быстро перескочила на свою койку.
Палата сопела и похрапывала.
Эльвира попыталась сосредоточиться, но не смогла отыскать подходящий объект. Коля...Думать о нём было приятно, и что-то сладко замирало внутри...кажется, она задремала под мерное посапывание и похрапывание обитателей палаты. Как вдруг - крики, шум, беготня и опять крики.
- Что случилось? - ненароком вырвалось у испуганно подскочившей Эльвиры. Она никак не могла понять, где находится. Сидела на клеёнчатом матрасе и тёрла кулачком глаза.
- Да снова кто-то себе вены расцарапал. У нас был тута недавно один такой - зубами, хрясь, и перегрыз, - авторитетно заявил Макар и хотел добавить подробностей.
- Заткнись, ты, гнида, - рявкнул Николай и сел в кровати, намереваясь встать.
Тут же к нему пулей подлетел надзиратель.
- Спасть. Шляфен. - размахнувшись, ударил мальчика по щеке. Потом ещё раз и ещё.
- Не бейте его, - это не Эльвира кричала, это кто-то внутри неё подал голос.
Получив свою долю болезненных оплеух, девочка откинулась на матрас и молча уставилась в потолок. Как такое можно выдержать...
Жизнь бедолаг, попавших в цепкие лапы кровавых магнатов, перекачивалась в их ненасытные утробы.
Глава 11
Бронислава, свернув в первый переулок, обнаружила в нём часовенку. Спешилась и вошла в полутёмное помещение. Присела на деревянную скамью и развернула газету. Пробежав глазами заголовки, обнаружила разделы "работа" и " сдача жилья".
То, что ей нужно!
Выбрав наудачу один из адресов, по которому за умеренную плату предлагалась отдельная комната, женщина обратилась к священнику, серой тенью снующему по алтарю так, что Бронислава сначала его не заметила:
- Бог в помощь. Не подскажете, как мне сюда проехать?
- О, это совсем близко, - ксёндз принялся подробно описывать молодой женщине, где ехать прямо, а где сворачивать.
- Впрочем, я вас провожу. Пойдёмте.
Они вышли. Священник замкнул часовню навесным замком, подоткнул рясу и, оседлав велосипед, поехал впереди Брониславы. Минут через десять они остановились перед двухэтажным домиком на два подъезда.
- Вам сюда, - ксёндз махнул рукой.
- Спасибо, до свидания.
- Заходите помолиться.
Хозяйкой, сдающей крошечную комнатушку, оказалась сухопарая старушка, полулысая. Разглядывая Брониславу узкими глазами-щёлками, утонувшими в припухлых веках, с порога встретила Полянскую вопросом:
- Ваше удостоверение.
Бронислава показала.
- Вы литовка? Чистокровная?
- Наполовину, мать - литовка. Отец - немец, - пришлось соврать. Отец у Брониславы был русский.
Предупреждая дальнейшие расспросы, принялась рассказывать выдуманную историю о ненавистных коммунистах, оккупирующих её Родину, из-за которых её семье пришлось бежать в Германию, потому что всем немцам они угрожали расправой. И даже настигли её родителей и убили их. А она осталась одна - одинёшенька. И вот теперь ждёт ребёнка, а муж - на фронте. И это он посоветовал ей переехать в Берлин.
Красочная ложь, обильно сдобренная гущей эмоций, возымела действие.
- Что ж это я вас за порог не пускаю, проходи, милая, - спохватилась старушка, - представляю, сколько тебе пришлось вытерпеть. Не сомневайся, твои мытарства будут отомщены.
Старушка оказалась рьяной нацисткой. Но разве в такое время можно рассчитывать на что-то иное. Антифашисты либо в подполье, либо уничтожены.
Ладно, на первое время хоть так. Завтра Бронислава отправится на поиски работы, а сегодня - нужно же где-то переночевать.
Чтобы не мучиться от безделья, вторую половину дня она провела помогая престарелой фрау по хозяйству. Приготовила ужин. Старушка оказалась разговорчивой. Брониславе пришлось весь вечер находиться под влиянием не прекращающегося ни на минуту монолога, в смысл которого молодая женщина старалась не вникать, лишь изредка кивала головой.
Наутро фрау посоветовала Брониславе обратиться по поводу работы в кондитерскую лавочку на соседней улице и попросила купить утренний номер газеты в киоске неподалёку.
День обещал стать жарким. Дул суховей, перемешивая горячие воздушные массы на освещённых сторонах улиц с прохладой тенистых переулков. Бронислава отправилась пешком, оставив велосипед возле домика, в котором переночевала на удивление спокойно. Настолько намаялась!
Первая страница купленной газеты привлекла внимание заголовком, выделенным красным крупным шрифтом: "Разыскивается русская шпионка".
Далее следовало описание её, Брониславы, и велосипеда. По какой-то счастливой случайности в газете не оказалось фотографии. Скорее всего, запрос в архив уже отправлен, и у Брониславы есть в запасе пара дней. Однако быстро они сработали! Что значит система!
Нельзя теперь ни устраиваться на работу в лавочке, ни возвращаться. Хорошо, что личных вещей у неё практически нет, а деньги, документы и Эльвирины косички женщина предупредительно взяла с собой в дамском баульчике. Передвигаться на велосипеде опасно. Она оставит его у старухи в качестве платы за проведённую ночь, ужин и завтрак. Ни капли угрызения совести по отношению к пожилой нацистке Бронислава не испытывала.
Скорее, скорее прочь из этого района, где её могут опознать два человека - старуха и ксёндз. Бронислава, ориентируясь по солнцу, пошла туда, где по её мнению, должен находиться центр Берлина. По пути зашла в первый попавшийся галантерейный магазин. Приобрела косметику и заколки для волос.
Выбрав переулок поуже и побезлюдней, Полянская принялась на ходу подкрашиваться. Распустила по плечам волосы. Обычно она стягивала их в тугой хвостик на макушке или же накидывала на голову косынку.
Заколоть волосы высоко надо лбом было делом одной минуты. Набок уложила красивую волну - волосы у Брониславы послушные.
Улицы становились всё более оживлёнными. То тут, то там слышались звуки клаксонов и громкая гортанная речь. Именно то, что нужно в данной ситуации - влиться в толпу, слиться с ней, раствориться, придав лицу выражение идущей по делам миловидной женщины.
А ещё стоит зайти в дверь, рядом с которой в витринах красовались очки. Вывеска-реклама гласила: " Подберём очки", чуть ниже слоган: " Мы сделаем вашу жизнь ярче".
Нет, тёмные очки Бронислава приобретать не станет. В таких всегда вызываешь подозрение. Однако у её зрения небольшой минус. В обычной жизни с таким дефектом можно вполне обходиться без коррекции. Но в данной ситуации следует нацепить на нос то, что поменяет облик. Никаких особых примет, типа родинок, на лице женщины нет - обычные черты. Правильные и точёные.
Влиться в толпу, слиться с ней, раствориться, придав лицу выражение идущей по делам миловидной женщины.
Продавец услужливо предложил на выбор несколько готовых очков. Бронислава выбрала изящные в серебристой оправе, за что была награждена возгласом:
- У вас хороший вкус, фрау.
К счастью, не все, оказывается, читают утреннюю прессу, и Брониславе удалось немного подкорректировать внешность.
Полянская брела дальше и дальше. Мысли её рассеивались в пространстве, ни на чём конкретном не останавливаясь. Несмотря на безысходность ситуации, перед которой бессильны любые логически выстаиваемые схемы исхода, фокусировать на ней внимание Полянской не удавалось. Уповать можно было, разве что, на чудо, но не понаслышке знает попавший в западню зверёк о тот, что чудес на свете не бывает и что жить ему осталось несколько дней, возможно, счёт идёт на часы.
Дойдя до перекрёстка, дорогу переходить не стала, а направилась по алле, расположенной между автотрассами, вдоль раскидистых высоких лип - по щедрому на прохладу оазису.
Бронислава окинула взглядом табличку на одном из домов. Запершило в горле: Линденштрассе, а у следующего аккуратного чопорного домика заприметила знакомую фигуру и знакомую машину - шофёр фрау Мюллер загружал в багажник саквояжи. Ему помогал, видимо, консьерж, а под ногами вертелась тощая левретка. Отправления автомобиля нетерпеливо ожидал эскорт - два мотоциклиста.
Испуг. Страх. Дрожь. Но, кажется, кое-кто боится её не меньше, чем сейчас она их.
Фрау Мюллер с детьми покинула виллу в тот самый момент, когда обнаружила перерытый до основания сейф , пропажу документов Брониславы и связанную во флигеле Алку. Но и оставаться в Берлине она не решилась и направляется в Ганновер к сестре.
Капли пота на лбу. Только не делать резких движений. Мотоциклисты не слишком внимательны, о чём-то, смеясь, переговариваются.
Только не паниковать. Бронислава выдавила из себя подобие задумчивости и лёгкой улыбки.
Шофёр с консьержем скрылись в подъезде - уже хорошо. Нужно чуть ускорить шаг.
Уф-ф-ф...препятствие преодолено. Отойдя метров на сто, Бронислава не удержалась и оглянулась.
В автомобиль садилась фрау Мюллер и дети. Алки с ними не было.
Вдруг резко схватило живот, закружилась голова. Только этого не хватало. Попасть в больницу означает верный конец.
Адрес. Адрес гинеколога, записанный на блокнотном листке, Бронислава выудила из глубокого кармана широкой юбки, едва успев опуститься на лавочку - ноги стали ватными и непослушными.
Полянская закрыла глаза.
- Вам плохо?
Господи, пронеси и помилуй. Однако в голосе чувствовалось участие.
- Да, мне нехорошо.
- Отвезти вас в больницу? - перед Полянской стояла женщина средних лет в белой кокетливой шляпке.
- Вот адрес, - Брониславе становилось всё хуже. - Это адрес гинеколога. Я беременна.
- Ах ты, бедняжечка. Разве можно в таком состоянии и в такое пекло разгуливать по городу. Я за рулём. Давайте, помогу вам дойти до машины.
Будь что будет. Отказываться от помощи - не стоит. Бронислава, тяжело опираясь на руку женщины и стараясь глубоко дышать, проковыляла до припаркованному на стоянке маленькому Форду. В животе скрутило. Между ног плюхнулось что-то мокрое и липкое. Как ни странно, сразу немного отпустило, и непродолжительную поездку Бронислава выдержала вполне сносно, а у массивной дубовой входной двери окончательно почувствовала, что жизнь продолжается.
- Спасибо вам. Я расплачусь, - Полянская полезла в сумочку.