Лена вспомнила, как она, лет в 14 прожгла брюки. Которые не были дорогими, но смотрелись очень красиво. Они так нравились Ленке. И вот она их просто прожгла. Нечаянно. В комнате был кто-то из младших. Испугавшись, тот побежал звать взрослых. А Лена стояла, подняв ярко-сиреневые брюки так, что дырка оказалась на уровне глаз. Она в тот момент не боялась, что её поругают за испорченную вещь и утюг, на котором остался нагар. Было безумно жаль эти брюки. Они у неё одни такие. Как можно было так глупо прожечь их?
В комнату вошла Татьяна Петровна и с досадой хлопнула в ладоши. Ещё и Анжелка: «Ой, ещё и свои любимые».
Чувствуя, что вот-вот заревёт, Алёна через силу сделала серьёзное лицо, положила брюки и вышла из комнаты никому ничего не говоря. Подружка хотела побежать за ней, но воспитательница остановила. Лена услышала, как та сказала:
– Оставь, она поплакать пошла.
Вот откуда она знала?! Она ведь действительно, сдерживая слезы, решила спрятаться в туалете. Чтобы никто не видел, как она плачет.
…А теперь Татьяна Петровна уходит на пенсию. Нет, там и другие воспитательницы хорошие. Да и вообще все, кто там работают. Но они не Татьяна Петровна. Другим детям не повезёт так, как им.
Но Тёмка молодец! Нужно что-то подарить такое, что бы не один год напоминало о них. Жаль, времени мало, всего неделя.
«Ну что ж, Великий Гугл нам в помощь!»
***
…Неделя пролетела, как пять минут.
На работе генеральный фонтанировал новыми идеями. Одна гениальнее другой. И бюджета на каждую требовалось Голливудского, не меньше.
Первый месяц, когда Лена только пришла на канал, ей казалось, что реально круто, что у них такой креативный человек в студии. И не понимала, почему остальным не столь интересны его идеи. Она же с восторгом в глазах ловила каждое слово. Через месяц у нас будет то, через полгода это. А через год вообще порвём всех своими рейтингами! Лена готова была кричать: «Ура!» и бежать впереди с флагом.
Правда, очень быстро выяснилось, что эти планы не совсем осуществимы. Во-первых, технические возможности. Это прям жирный пункт. Чтобы купить нормальное оборудование, нужны такие деньги, которых хватит на оклад всем сотрудникам. Года так за три.
Во-вторых, с появлением «тарелок» местный канал смотреть стали единицы. Правда, в последнее время появились телевизоры со встроенной «цифрой», и, надо сказать, рейтинг на доли сотых, но приподнялся.
Но сейчас она думала не о генеральном, и не о его идеях. Завтра они с ребятами пойдут к Татьяне Петровне, а подарок всё ещё не куплен. Особой активности от ребят она не видела, поэтому решила вплотную сама заняться этим вопросом. На завтра у неё был запланирован поход по сувенирным лавкам.
Девушка не спеша шла домой мимо плотных рядов высоток и занималась любимым делом. Всегда, когда гуляла одна или как сейчас – шла домой с работы, она изучала прохожих. Да, просто шла по улице и смотрела на других людей. На их жесты, манеру разговора и стиль в одежде. Зачем? И самой непонятно. У неё ещё с детства осталась эта привычка – смотреть на людей со стороны, не вмешиваясь, не давая оценок. Но с интересом наблюдать.
В поясной сумке, которая свободно болталась на талии, заиграла «Havana» Kenny G, вырвавшая девушку из режима созерцания. Она достала телефон.
– Алло? Это ты? – спросил Анжелкин голос.
– Нет, не я.
– Ой, прям ха-ха. Короче, у нас пульт умер, срочно нужна реанимация.
Лена вздохнула.
– Я просто напомню. Медик у нас только ты. Поэтому, выражайтесь яснее, пожалуйста.
– Батарейки нужны, короче. Заскочишь в магазин?
– Пульт – это святое. Уже мчу спасать.
Ну вот. Теперь ещё вспомнить бы: где здесь, чтоб не далеко, батарейки купить?
Лена сбросила вызов и огляделась. Был вариант зайти в супермаркет, но в такое время, когда всем после работы нужно что-то купить, будет адская очередь. Нет, не настолько ей дорог пульт.
Через дорогу она приметила баннер, гласящий, что у них есть всё для дома. От иголки до… Дальше закрывала остановка, но «до» ей и не нужно было. Батарейки вполне подходили под категорию «от». А значит, нам туда!
И Лена под противно громко пищащий светофор с бегущим человечком направилась через дорогу, в хозтовары.
Небольшой магазинчик, расположенный на первом этаже, был плотно заставлен всякой всячиной. На полу и на прилавках товары стояли так, что было понятно – продавец старался показать всё, что имелось в продаже. А из-за маленькой площади помещения смотрелось это несколько неаккуратно, и создавалось впечатление нагромождения одного на другое.
Зато ассортимент был действительно широким.
На прилавке в виде пирамид стояли тройники, а рядом, в лотке для кухонных принадлежностей, лежала стопка кухонных ножей. На полу скрученные шланги для полива, вёдра… Всё это вызвало у Лены улыбку. Наверное, так выглядели магазины в СССР?
Взгляд упал на напольный светильник. Примерно метр высотой. Он был сделан в виде… Солнце на длинной ножке.
Лена стояла и широко улыбалась. Не может быть. Внутри словно зажёгся свет. Вот же он! Идеальный подарок.
Она словно услышала свой же детский голос:
«Включи моё солнце».
Пожилой мужчина в очках с толстенными стеклами заметил интерес девушки к светильнику и подошёл.
– Добрый вечер, барышня.
– Здравствуйте, – она просто сияла от счастья, будто перед ней стоял не Hand Made-светильник, а слиток золота метровой высоты. – Одну секунду.
Она достала телефон и, сфотографировав светильник, отправила сообщение в чат:
«Ребята! С чем у вас ассоциируется это светильник?»
Судя по полетевшим радостным смайликам в ответ, все прекрасно поняли, на что намекала подруга детства.
Решение было принято единогласно. Спустя всего несколько минут пожилой продавец аккуратно оборачивал дорогой подарок в дешёвую коричневую бумагу.
– Ой, чуть не забыла! – засмеялась Лена. – Я же за батарейками вообще пришла.
Домой она шла в приподнятом настроении, представляя, как завтра они вручат этот подарок. Как замечательно, что пульт «умер» так вовремя, что она зашла именно в этот магазинчик. В душе было тепло и радостно. И немного грустно. Столько воспоминаний, дурацкая ностальгия.
***
Вечером они приехали к любимой воспитательнице. Десять человек, все ровесники. Ребята, которые совсем недавно покинули стены дома, который заменил им родной. Конечно, каждый по-своему вспоминал прожитые там годы. Кто-то пришёл уже в сознательном возрасте, и для них жизнь по режиму была каторгой. Кто-то, как Ленка и Артем, – другой просто не знали и воспринимали всё, как должное.
Проживала Татьяна Петровна в частном секторе, на окраине города. Небольшой кирпичный домик с забором из профнастила и окнами в деревянной раме. Фасад был аккуратно выбелен. А во дворе большую часть занимали палисадник и огород.
Возле будки грозно лаяла мелкая чёрная собачонка неизвестной породы. Лена смотрела на её безуспешные попытки казаться злюкой.
Такая же безродная, как она сама. Живёт, не зная, чьего она рода. Оттого и огрызается. И никому нет дела, что на самом деле творится внутри. Она, может, просто хочет внимания, немного ласки. Но жизнь заставляет показывать зубы.
А на пороге уже появилась Татьяна Петровна. Молодежь радостно ринулась навстречу, невзирая на возмущенный лай.
– Родные мои, чего же вы там стоите? – классическая бабушка с седым пучком волос на голове, не намного выше Алёны, худенькая и с искренне добрыми глазами. Она обнимала каждого, попутно успевая делать замечания. У кого воротник не ровно лежит, кто растрёпан, а кто вымахал выше её дверного проёма.
С шутками, шумно, вся эта толпа вошла в маленький, но уютный дом воспитательницы. Внутри, посреди комнаты, стоял разложенный стол-тумба, покрытый кружевной скатертью, Возле небольшого окошка, из которого было видно калитку, стоял диван-малютка. Напротив – сервант с большим количеством сервизов и небольшими иконками.
На стенах было много фотографий, большинство даже без рамок, просто прикреплены на канцелярские кнопки. На многих из них была Татьяна Петровна в окружении своих, теперь уже бывших, воспитанников.
Конечно, гости уже заметили эту фотогалерею воспоминаний и столпились возле стены.
– О, Глеб! Помнишь, ты тут ещё с чубом! – Все громко засмеялись. – Это же там ты влез во что-то, и тебя стричь пришлось?
– Влез. Лучше скажи, кто меня подбил? Я, как дурак, повёлся!
Каждое фото вызывало яркие воспоминания. О совместных поездках и повседневной жизни.
– О, Артурчик. – Ткнула Анжела в одного из мальчиков на фото. – А где он, кстати? Я его ни в соцсетях, нигде не вижу.
– Да сидит он, – ответил Артём, рыжий парень, стоявший у Лены за спиной.
– Как? Опять? – вздохнула Татьяна Петровна. – Он же мне обещал.
– А где вы его видели?
– Да заходил ко мне. Жаловался, что на работу нигде не берут. Денег попросил. Я его тогда пристроила на лесопилку. А он, значит, опять. Вот же…
Ребятам меньше всего хотелось расстраивать её.
– Так, – скомандовала Лена. – А когда у нас торжественная часть? Мы вообще-то не с пустыми руками!
– А они у вас мытые? – Татьяна Петровна изобразила строгость. – А ну, брысь мыть руки!
– А я вообще хочу тортик! – Анжелка ткнула пальцем в сторону, где стояла большая коробка из кондитерской. – И, кажется, я его уже вижу.
– Анжелка, – хохочет Юля, рослая брюнетка с большим бюстом. – Ты скоро сама, как тортик будешь!
– Такая же сладенькая? – подмигнула та в ответ.
И все начали рассаживаться за накрытый стол.
Когда парни распаковали главный подарок и вручили, со словами:
«Чтобы Ваше солнце никогда не гасло», женщина расплакалась. Она и не думала, что воспитанники до сих пор помнят тот домик.
После, весь вечер они вспоминали истории, признавались в провинностях и смеялись с самих же себя. Татьяна Петровна то и дело по-старчески смахивала слезу. Она была так рада, что ребята пришли, что у них столько тёплых воспоминаний о годах, которые они провели вместе.
По возрасту она уже давно была пенсионеркой, но было так тяжело решиться уйти с работы. Да и работой это сложно было назвать. К каждому прикипала, переживала. Даже сейчас смотрела и хотела по-матерински уберечь каждого. Она грустно вздохнула, но в ответ на вопросительный взгляд Лены лишь улыбнулась и моргнула. Мол, всё хорошо.
…Когда все разошлись, в доме, кроме самой Татьяны Петровны, остались лишь Лена и Анжела. Они вызвались помочь пожилой воспитательнице с уборкой после застолья. Лена мыла посуду, а Анжела её приносила со стола. Татьяна Петровна сидела за кухонным столом и протирала тарелки вафельным полотенцем. У неё был такой вид, будто находится не здесь, а глубоко в своих мыслях. Анжела толкнула подругу и показала глазами на задумавшуюся женщину. Лена пожала плечами. Человек в преклонном возрасте. Наверное, это нормально, уходить в себя. Может, вспомнила моменты молодости, затосковала.
Но бывшая воспитательница думала совсем не об этом. Она боролась со своими сомнениями. Она украдкой поглядывала на стоявшую к ней спиной Лену и не могла решить, говорить или промолчать. Нужно ли оно ей? Имеет ли право?
Татьяна Петровна вспомнила, как её маленькую, но совсем не худышку, привезли из дома малютки. Она всё пыталась стащить с себя резинки со словами, что «принцессы не носят хвостики». Тихая, нежная девочка. А потом к ним привели Анжелу. Бойкая, немного хулиганистая. Они быстро подружились и хорошо друг друга дополняли. Если Леночка смотрела на мир наивными глазами, что само по себе несвойственно детям, воспитывающимся в детских домах, то Анжела всегда была этаким волчонком. Благодаря дружбе каждая привнесла в характер другой что-то своё. Одна стала женственнее, другая – реальнее смотреть на жизнь. Татьяна Петровна набрала воздуха и решилась:
– Леночка, а ты маму искать не пробовала?
Вопрос немного удивил. Будь это кто другой – Лена бы и отвечать не стала или перевела тему. Но здесь и сейчас находились все свои, от которых скрывать нечего. Поэтому она выключила воду и повернулась.
– Нет. А кого мне искать? Да и для чего?
Она пожала плечами.
– Правильно, – зашла в кухню Анжела. – А то на груди поплачется, потом только на жалость будет давить и деньги сосать. Типа, меня так совесть мучает, что аж выпить хочется. Давай, дочурка, спасай грешную душу.
Лена чувствовала, что вопрос был задан не просто так. Она видела, как переживает бывший педагог. Как постукивает пальцем по кружке, стоящей на столе. Захотелось даже подойти и обнять её. Но тогда она точно ничего не скажет. А ей явно было что сказать. И Лена терпеливо ждала. Молча, но вопросительно глядя прямо в глаза. Хотелось поторопить. Лене всегда не нравилась эта манера – создать интригу и молчать. Раз уж начала говорить – договаривай. Мы не герои индийского фильма. Видя, что Татьяна Петровна нервничала и не решалась, девушка подтолкнула её:
– Вам что-то известно? Если да – не молчите. Если это был риторический вопрос, то не стоит за меня волноваться. Невозможно скучать по тому человеку, к которому никогда и не было привязанности.
Глубоко вздохнув, женщина подняла глаза. Анжела стояла в дверном проёме и переводила любопытный взгляд с одной на другую.
– Ну?! – Молча ждать – это точно не про Анжелку, что она ещё раз и подтвердила. И это сработало.
– В общем. Если по инструкции, то я не имею права тебе говорить. Но и молчать не могу. И так, сколько смотрела на тебя, думала. А вдруг, вернётся?
– Кто?
– Лет пятнадцать назад, точно сейчас не вспомню. Заходила к нам женщина. Мы её никогда не видели до этого.
– В смысле заходила? А как её пустили? – Сработала Ленкина недоверчивость.
– Ну, ты не сравнивай. Это сейчас всё под семью замками и охрана. Ты вспомни, когда вы маленькими были. Тогда и забор-то был такой, условный. Никаких камер, домофонов. Открыла калитку и прошла. Вы тогда на тихом часе были. А мы как раз стояли в коридоре, не помню, о чём-то разговаривали. Там с нами была и сама Степанида Ивановна. Помнишь её?
– Конечно, – радостно вмешалась Анжелка. – Она классная директриса была. Не то что нынешняя. Противная.
– Так вот, эта женщина заходит… С причёсочкой, кстати. Тоже невысокого росточка, как и ты. Одета недорого, но видно, что аккуратная. Я так хорошо её запомнила, – бывшая воспитательница снова погрузилась в свои мысли.
– И? – нетерпеливо перебила Лена.
– И. Она сначала озиралась. Нам ещё показалось, что она ищет кого, или наоборот – прячется. Степанида Ивановна ей крикнула, что здесь режимное учреждение и здесь нельзя находиться. А та подходит. Я, говорит, за дочкой. Мы спрашиваем – за какой?
Лена начала чувствовать, что ноги отказываются слушаться, становятся ватными. В глазах помутнело. Она никогда не задавала вопросов о маме. Смысл? Если та бросила её в роддоме, как щенка. Даже данные свои отказалась предоставлять. Просто сбежала. Девушка стояла и понимала, что ещё немного, слёзы просто сами начнут выливаться наружу. Она столько лет убеждала себя, что ни на кого не держит обиды. Потому что и не на кого было. А тут вдруг, выясняется, что есть на кого. Всё, что ей, ещё маленькой девочке с огромными карими глазами, тогда рассказывали, так это то, что мать её ехала в поезде, без билета. Очень уж просилась до Краснодара. Пожилой проводник сжалился. А у неё в пути схватки начались, пришлось в Мясногорске вызывать скорую. И если мать – та, что её зачем-то девять месяцев носила, а потом просто бросила и сбежала, лишь написав, что «девочку зовут Леночка Невинная» (до сих пор, кстати, непонятно: это реальная фамилия или аллегория), то проводник, посторонний дядечка, звонил в больницу и спрашивал, как малышка. Говорили, что он даже плакал в трубку, когда узнал, что мать кукушкой оказалась. Но это уже из области городских легенд, которые никто не опровергает, но и не подтверждает.