В горле застрял ком, в глазах неприятно щипало. Не привыкла она показывать слабость. И сейчас не будет. Поиграв скулами, Лена решила, что очень хочет пить. Отвернулась к раковине и, включив воду на всю, тихо спросила:
– И что тут такого? Чья-то мама приехала за ребёнком.
Анжела стояла в проёме, притихнув. Она слишком хорошо знала подругу и понимала, что самое худшее – начать её успокаивать. Ленка из тех, кого действительно лучше не трогать и дать досчитать до трёх. Она перевела взгляд на Татьяну Петровну. Но та смотрела на её подругу.
– Она назвала имя и фамилию ребёнка. И сказала, что рожала в этом городе. Конечно, мы были в шоке. Стояли сначала, переглядывались. Мы-то знали из дела, что мать не местная и сбежала. А тут, спустя столько-то лет.
Кому-то знакомо чувство, будто ты разбитое зеркало? Лена буквально физически почувствовала, как разбилась на тысячи мелких осколков. Смятение, недоверие, обида и непонятное чувство – то ли радости, то ли надежды. На что? Ведь она больше не приходила? Никогда?
Девушка всё ещё стояла лицом к раковине. Надавив на кран и выключив воду, она беззвучно шевелила губами, но конечно никто не видел. Было так страшно спросить это вслух. Осколки продолжали бить в самое сердце и раскалывать душу на маленькие частички. Остро, больно. До рези в глазах. Нет. Никаких слёз. Только сейчас она услышала тишину, которая стояла в кухне. Гул холодильника, лай собаки, машина проревела мотором, проезжая мимо двора… И тишина. Все молчали. Пришлось повернуться и задать этот вопрос вслух:
– И что ей сказали? Почему я её не увидела?
– Алёнушка, ты же понимаешь. Кто пустит к ребёнку человека с улицы? Я сама так обрадовалась. Ну, мало ли, что у неё тогда случилось. Но она одумалась, приехала. Я ей объяснила, что нужно сделать, куда обратиться, чтобы в правах восстановиться.
– А она?
– Кивала. Ничего не говорила. Развернулась и ушла.
– И больше не приходила? – вопрос скорее звучал утвердительно.
Татьяна Петровна покачала головой. Она понимала, что своим рассказом разбудила вулкан эмоций. Леночка, обычно сдержанная и скупая на эмоции, сейчас менялась в лице с каждой секундой, с каждым сказанным словом. У неё в глазах отражались все переживания. Может, не стоило говорить? Вот дура старая! Только разбередила спящие раны. Она ведь, по сути, всё ещё ребёнок. Брошенный в жестокий мир взрослых. Пожилая женщина закачала седой головой, тихо ойкая.
– Ох, наверное, не надо было, – запричитала он вполголоса. – Ты прости меня, девочка моя. Так хотелось, чтобы у тебя душа-то родная появилась, кровиночка какая-никакая.
Лена стояла с каменным лицом и смотрела в никуда. Всё. Стекло разбилось, осыпалось. Чувств не осталось. Чёрная пустота и желание выть. Ещё и эти причитания. К своему удивлению, не обнаружила желания сочувствовать и говорить слова ободрения в адрес Татьяны Петровны. Голос воспитательницы звучал далёким эхом, уши заложило. Она чувствовала на себе пристальный взгляд подруги. Возможно, Анжела ждала какой-нибудь реакции. А какой? Как обычно поступают в таких случаях? И что нужно делать? Лена перевела наконец взгляд на Татьяну Петровну.
– Нет. Плохо не то, что вы сказали. А то, что вы только сейчас сказали.
– Алён, ты девочкой была. Ребёнок. Мы права не имели травмировать тебя. Если б она вернулась с решением суда…
– А если она хотела? – ледяным тоном бросила Лена. – Может, ей помешало что? Может, банально денег не было? Из-за этого лишать меня мамы?
На последнем слове голос не выдержал и сорвался на фальцет. Никогда ещё она не произносила «мама», говоря не о ком-то другом. А о себе. У неё могла появиться мама! А чёртова бюрократия лишила её даже шанса! Анжелкину алкашку, значит, пускали, стоило той протрезветь. А она, Лена, даже не знает, как выглядит её мама. Не говоря уже о привычках. Поняв, что больше не сможет вымолвить ни слова, она молча прошла мимо подруги в сторону выхода.
Анжела крутила головой из стороны в сторону. В коридоре обувалась лучшая подруга, с серым от нервного напряжения лицом. А за столом, закрыв лицо, плакала любимая воспитательница. Девушка подбежала к ней и обняла.
– Татьяночка Петровна, не плачьте! Ну, пожалуйста! А то я тоже сейчас реветь буду, а мне ещё Ленку-дурочку догонять.
Воспитательница поцеловала девушку в макушку, которой та прижималась к её плечу, и погладила.
– Ты беги, беги. Это я так, по-старчески.
– Ну уж нет, я вас такой не оставлю. – Она посмотрела в сторону коридора. Подруги уже не было. – Куда она от нас с вами денется, да? А мы ещё не всё домыли.
Она старалась говорить как обычно бодро, но раздувавшиеся ноздри и пылающие щёки выдавали волнение.
– Ничего, – по-хозяйски закатив рукава, Анжела начала мыть посуду, оставшуюся в раковине. – А то вы Ленку нашу первый день знаете? Перепсихует, побродит по городу. И сама же позвонит.
Она что-то ещё говорила, периодически поворачиваясь и улыбаясь женщине. А та молча кивала, хотя вряд ли она действительно слушала – судя по отстраненному взгляду. Но Анжелка твёрдо решила, что не оставит её в таком состоянии одну. Нужно будет – и ночевать останется.
Вопросы без ответов
Лена действительно долго бродила по городу. Спасибо создателям балеток – ноги не устают. В отличие от мозга. Он устал. Думать, перематывать плёнку и пытаться представить вариации на тему: «А если бы…» – надоело. Она просто медленно шла по ночным улицам и растворялась в свете фонарей. Неторопливо и бесцельно. Судя по моргающим жёлтым светофорам и практически пустым улицам – время было совсем позднее. Но не было никакого желания ни смотреть на часы, ни доставать телефон, который бесконечно трезвонил где-то в недрах поясной сумки. Не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать, а хотелось просто идти и, как обычно, созерцать чужую жизнь со стороны. Но улицы были практически пусты, несмотря на то, что завтра ещё один выходной у большинства населения.
Лена села на лавочку в одном из дворов и подняла глаза. В окнах тоже мало где горел свет. Из телефона продолжала играть легендарная «Havana». Не факт, что жильцы первых этажей являются фанатами этой песни, особенно слыша её в ночное время. Пришлось доставать телефон. Надпись на экране совсем не удивила. Анжелка. Сдвинув в сторону нарисованную зелёную кнопку, нехотя приложила аппарат к уху. Вполне ожидаемо, что в ту же секунду в это ухо начали кричать.
– Идиотка! Дура! Эгоистка! Как ты можешь так! Идиотка!
– Было, – устало парировала Лена.
– Чего? Что было? Где?
– «Идиотка» – уже было.
– Дура, блин.
– Тоже было.
– Ты где? Ты что, пьяная?
– Хорошая идея. Но уже, увы, не продают.
Было слышно, что ещё немного и Анжела просто сорвётся, и тогда жалеть придётся её. А уж если у той начнётся истерика, то это будет долго и громко. Лена, представив эту картину, даже скривилась так, будто это уже произошло. Нет, пора вешать белый флаг. Да и прохладно на улице ночью, даже летом.
– Ладно, не кричи. Приезжай лучше. И захвати мою кофту синюю.
– Адрес диктуй, – удивительная способность моментально заводиться и так же быстро отходить, Лену всегда это поражало. Сама она так не умела.
Подруга приехала на такси спустя почти полчаса. Лена уже успела и замерзнуть, и разрядить телефон. Подруга вышла из машины и, сказав что-то водителю, подошла к ней. Протягивая кофту, она всем видом показывала, КАК сильно она обижена. Не заметить невозможно.
– Ну, прости, – Лена развела руками, – мне нужно было побыть одной. Не каждый день такие новости узнаёшь. Как бы ты отреагировала?
– Не знаю, – Анжела поджала губы.
Таким вопросом у неё жалость точно не вызовешь, да Лене и не она нужна, а банальная дружеская поддержка. А сочувственные взгляды и попытки, заглядывая в глаза, узнать: «Как это, без родителей?» – всегда только злили. Или оставляли равнодушными.
Особенно, когда приходили очередные спонсоры и делали жалостливые лица. Анжелка всегда обозлённо цедила сквозь зубы: «Почему они без спроса в нашу комнату заходят? Как в цирке или зоопарке. Пришли на бесплатных зверушек посмотреть да пофоткаться. Я им не зверушка».
Пока Лена надевала кофту, подруга достала сигарету и закурила, чем вызвала удивление.
– Не поняла. Ты же бросила?!
– С тобой бросишь, – буркнула в ответ Анжела, чиркая зажигалкой. – Ты же знаешь мою больную фантазию! Тебя уже дважды похитили, трижды изнасиловали!
Ленка улыбнулась и обняла подругу.
– Ну да, глупо было, согласна.
– А ты в курсе, что с Татьяной Петровной?
– О, боже!..
– Нет, но, – Анжела выпустила сигаретный дым, – она, бедная, теперь себя во всём винит, переживает. Плакала. Ты совесть-то имей!
– Я?! – Ленка вскрикнула от негодования. Её лицо вновь побагровело от злости. – Это я молчала столько лет?
– Ты реально дура? – Анжелка сделала шаг назад и смотрела на подругу, как на умалишенную. – Да она вообще не имела права тебе этого рассказывать! Ты это понимаешь? А она тебе шанс дала!
Анжела говорила громко и таким обвинительным тоном, что казалось – даже сверчки притихли. Даже им стало стыдно. Но Лена никак не могла смириться с произошедшим. Ей было всё равно, кто и на что имел право. Она тоже его имела! Право хотя бы мельком увидеть ту, которая её рожала. Может, успеть задать тот самый вопрос. Тот, которым задавались многие оказавшиеся вдруг государственными детьми. Как же Анжелка может этого не понимать? Хотя.
– Конечно, ты-то свою мать знаешь, – это звучало, как обвинение. Анжела недоумённо смотрела на внезапную истерику. Но Лену уже было не остановить. – Тебе не нужно было никогда её фантазировать! Откуда тебе знать что это? Не знать даже, на кого ты похожа вообще? На маму или на папу? А главное – и спросить-то у не у кого! За что?! – Лена сорвалась на крик. – За что она меня вот так?! Что со мной не так? Я не больная, не кривая! Почему?
Лена перешла на шёпот. Анжела смотрела ей в глаза, не перебивая.
– Почему она не захотела меня? – Лена села на лавочку и посмотрела в сторону дороги. Там всё ещё стояла машина, которая привезла Анжелу.
Подруга выбросила окурок и села рядом. Несколько секунд они сидели молча. Снова тишину нарушали только сверчки и далекие сигналы автомобилей. Девушки сидели, смотря в пол. А вопросы кружили в воздухе, не находя ответов.
– Погнали домой, – не поднимая головы, сонно пробормотала Анжела, – спать охота до чёртиков.
– Не хочу домой. – И повернув голову, предложила, – а поехали на гору.
– Нашла время.
– Ну, поехали, – она легонько толкнула подругу плечом, – успеем отоспаться.
– Фиг же отстанешь, – Анжелка посмотрела на кивающую Лену и констатировала, – но т
ы все равно дура.
– Я знаю. Поехали?
Усевшись в такси, они попросили водителя отвезти их к горе. Она была единственная на ближайшие пару сотен километров и находилась практически в черте города. Стоило выехать за военный городок, и – вуаля! Да и горой это сложно назвать. Нечто среднее между холмом и полноценной горой. Городские туда часто катались: летом – на квадроциклах и велосипедах, зимой – на санках и ватрушках. Некоторые и на машине проезжали, любители бездорожья. Но таксист сразу сказал, что его «ласточка» туда не поднимется, придётся добираться самим. Не в первый раз! Поэтому подруги, не сговариваясь, в один голос согласились.
Машина ехала по городу, который сиял неоновыми вывесками, как барышня дорогими украшениями. Девушки молча смотрели, каждая в своё окно, как вдруг Лена напугала и водителя, и Анжелу своим внезапным криком:
– Стойте! Стойте, нам нужно туда!
Она стучала пальцем по стеклу, показывая в сторону отдельно стоящего продуктового магазина с вывеской «24 часа».
– Ночной жор напал? – съехидничала Анжелка, пока водитель послушно поворачивал к магазину.
– Нет, кое-что другое хочу, – девушка хитро глянула на подругу. – Кажется, у нас есть что отметить. Не так ли?
И открыла дверь машины.
– Ты о чём? – Анжела вышла следом, недоумевая. – Ты бухать собралась? Ты время видела?
– Ой, не нуди. Доверься мастеру разговорного жанра.
Лена уверенно шла к магазину, возле которого стояла продавщица с сигаретой в одной руке и телефоном возле уха. Заметив быстро идущих девушек, она потушила окурок и заторопилась внутрь, чтобы оказаться за прилавком до того, как эти двое странных, которым что-то понадобилось в третьем часу ночи, оказались в магазине после неё.
Даже колокольчик на входной двери отказался звенеть, издав какой-то непонятный хриплый звук, вместо бодрого «дзынь».
Девушки вошли внутрь, где их уже ждала, расплывшись в улыбке, сонная продавщица.
Анжела отвернулась и стыдливо прикрыла глаза рукой, увидев, что подруга рассматривает полки с алкоголем. Работница магазина тоже заметила, какой ассортимент интересует приличную с виду девушку, и недовольно буркнула:
– Девушка, алкоголь до десяти не продаём.
– Девушка, милая, – Лена пошла в наступление, изо всех сил демонстрируя доброжелательность, – вы не представляете просто, как сильно нам надо. До утра, к сожалению, вообще ждать не можем.
– Ты себя слышишь? – не выдержала Анжела. – Звучит так, будто ты из запоя выйти не можешь. Профессионал.
Продавщица ехидно хмыкнула. Но Лена не сдавалась.
– Вы поймите, у меня сегодня, можно сказать, второй день рождения. У меня мама нашлась.
На этой фразе глаза у женщины немного округлились, и она перевела вопросительный взгляд на вторую девушку, которая выглядела чуть адекватнее. Анжела пожала плечами.
– Ну, вообще, да. Пока не саму мать, а только то, что она, оказывается, есть. Или была. Последний раз появлялась лет пятнадцать назад…
– Но я об этом узнала вчера вечером! – перебила её Лена.
– В общем, – сжалилась над сотрудницей продуктового Анжела, видя, как у той глаза становятся всё больше, – там всё сложно. Индийский фильм, кавер-версия.
– Пожалуйста… – глазами, как у кота из популярного мультфильма, Лена смотрела на продавщицу. – Мы вам наличкой оплатим, а вы чек пробьёте, когда Вам нужно будет. Пожа-а-алуйста.
Женщина ещё раз внимательно осмотрела обеих. Страшно. Лица незнакомые, раньше сюда не заходили. Вдруг засланные. Проблем не оберешься, и работу потерять можно. А с другой стороны – историю могли и попроще придумать, а эта такая бредовая, что похожа на правду. Цокнув и нарочито громко вздохнув, она согласилась.
– Только смотрите. Тут камеры. На улице над входом тоже. Я вам в чёрный пакет сейчас положу, чтоб не открывали. И девочки, – она пристально посмотрела на Лену, – очень надеюсь, что это не подстава. Вы понимаете?
– За это даже не переживайте! Нам бы вряд ли кто доверил такую миссию.
– Большое человеческое спасибо! – торжественно произнесла Анжела, забирая чёрный пакет из рук работницы. – Человечество вас не забудет!
– Главное, чтобы вы забыли, – буркнула продавщица.
Она всё ещё не была уверена, стоило ли им продавать эту злосчастную бутылку шампанского.
К машине подруги бежали уже в хорошем настроении, хохотали и над собой, и над самой ситуацией. Сев в машину, Анжела открыла пакет.
– Чёрт, – она достала бутылку, – а чем это чудо открывать? Ле-е-нка! Что делать теперь?
Водитель, который только завел двигатель, закачал головой и повернулся к своим пассажиркам.
– Нет, девчонки, вы интересные, конечно. Водку тогда надо было брать.
Но скривившиеся физиономии подруг дали понять, что такое они не пьют.
– Ладно, – вздохнул таксист, – всё равно полночи на вас убил. Давай, – и протянул руку.
Анжела подала бутылку. Водитель покопошился в бардачке и нашел… Нет, не штопор, а большой чёрный саморез. Вкрутил его в пробку и стал стянуть его вверх. Пробка поддалась и с негромким хлопком вышла наружу.
– Ура! – радостно вскрикнули подруги.
– Так, в машине не пить, – предупредил таксист, возвращая Анжеле ценный груз, – держи аккуратно, доедем – там что хотите делайте.
Подруги кивнули и, переглянувшись, снова засмеялись. Водитель протяжно вздохнул и отвернулся. Машина, наконец, тронулась с места.