Глава 7. 22 июня 1941 г. Первая кровь
Солнце неуклонно поднималось к зениту. День предстоял длинный и тяжелый. В небе от летевшей воздушной армады немецких самолетов отделились две тройки юнкерсов в сопровождении четверки мессершмиттов Bf 109F и взяли курс на юго-восток.
– Вернер! – раздалось в наушниках ведущего второй пары.
– Слушаю, Ульрих! – ответил чернявый пилот.
– Фогель повел своих подопытных кроликов на тренировку, действуем как договаривались! Но при первом же сигнале тревоги сразу к нам! Понял?
– Понял! – сказал Вернер. Он одобрял желание командования обучать начинающих пилотов Ю-87B на безобидных лесных учебных лагерях и полигонах русских. Тут одним выстрелом убивалось два зайца. И пилоты натаскивались на живые мишени, и прореживались многочисленные советские военные объекты в лесном массиве. Ведь любой из этих учебных лагерей мог стать запасным командным пунктом различных отступающих частей русских.
Вернер повел свой самолет резким снижением вниз. Предстояло прочесать проселочные дороги, разведать складывающуюся там обстановку, а заодно и немного пострелять, внося хаос и панику в ряды отступающего противника. Они приближались к небольшой деревеньке. Болотистая речушка, за ней какие-то постройки местного колхоза. Вот здесь и начиналась дорога, вдоль которой следовало пролететь. Фогель со своими «подопытными кроликами» и Ульрих с напарником остались позади.
– Курт! – вызвал Вернер своего молодого ведомого.
– Слушаю!
– Впереди отряд русских солдат. Один заход, одна очередь! Давай поохотимся!
– Понял, атакую!
Небольшой сводный отряд лейтенанта Старновского уже подходил к лесу. Погода стояла просто чудесная. Пахло разнотравьем. Над полевыми цветами порхали разноцветные бабочки, деловито жужжали пчелы. Постепенно жара стала набирать силу.
Солдаты шагали в двух колоннах с некоторой ленцой. Всё же сытный завтрак сказывался. Александр позволил бойцам расслабиться, это им было вместо отдыха после принятия пищи. Минут через пятнадцать он прикажет увеличить темп движения.
Замыкающий Солнцев ткнул в бок идущего рядом Воробьева, который восторженно глазел по сторонам.
– Женька, ты чё рот раззявил, за небом смотри!
– Ничё я не раззявил! Просто красиво тут, не как у нас в городе! Всякий раз удивляюсь здешней природе!
– А ты на облака смотри, на небо!
Идущий впереди Черкашин обернулся и оскаблился:
– Ты, Жеха, еще цветочки сбегай… – но не успел договорить, как вдруг переменился в лице и как заорет: – Воздух!!! Сзади!
Все обернулись. Прямо на них со стороны колхоза стремительно приближались два самолета.
– Рассредоточиться! – успел скомандовать лейтенант и первым кинулся в сторону.
Следом за ним врассыпную бросились солдаты. Но не успели они сделать и нескольких шагов, как раздались пулеметные очереди. Фонтанчики от пуль двух пар пулеметов мгновенно прорезали строй разбегающихся солдат. Один из них вскрикнул и упал. Тут же попадали остальные.
Истребители вихрем пронеслись мимо и скрылись за кромкой леса. И тут же где-то слева раздался гул других самолетов. Александр поднял голову, подобрал свою командирскую фуражку, сжал её в кулаке. Шесть Ю-87 и два мессершмитта пролетели мимо далеко в стороне.
– Сволочи, разлетались! – сквозь зубы проговорил он и оглядел свой лежащий отряд.
Увидел, что чернявый боец сидит и корчится от боли, зажимая правой рукой окровавленное левое плечо, подбежал к нему.
Быстро оглядев раненого, Старновский сунул ему ватно-марлевую подушку с бинтом.
– Приложи к ране! Идти сможешь?
Тот скривился и попытался встать на ноги. Лейтенант его подхватил под здоровое плечо и повел к лесу, бросая обеспокоенные взоры на небо. Тут же подбежали остальные бойцы.
– Вещи подберите! – только и сказал им командир.
До леса оставалось метров семьдесят.
– Товарищ лейтенант, разрешите мне? – верзила Орловский ненавязчиво подхватил раненого на руки и быстро понес его в сторону спасительных деревьев.
Лейтенант только кивнул Степану головой, мол, давай, действуй!
Как только в лесу нашли подходящую полянку, Старновский скомандовал:
– Привал! Рядовые Камышев и Кутенко – караульные!
Раненого бережно усадили к небольшому дубу. Из нагрудного кармана Парамонова достали индивидуальный перевязочный пакет. Старновский своим острым складным ножиком осторожно разрезал гимнастерку на плече Парамонова.
– Сержант! – позвал лейтенант. – Достань-ка нашу дезинфекцию!
Васильев вытащил из своего вещмешка початую бутыль первоклассного самогона и плеснул на ватно-марлевый тампон.
Сержант как следует обработал края раны, после чего лейтенант ловко начал перевязывать Парамонова.
В это время за лесом стали раздаваться взрывы. Потом еще и еще. Стоявшие рядом бойцы повернули головы в ту сторону и замерли.
– Похоже, наш летний лагерь бомбят, товарищ лейтенант!
Старновский на минутку тоже замер с бинтом в руке, прислушался, а затем скомандовал:
– Камышев, Кутенко, отправляетесь на разведку! Пройдите по дороге до поворота, далее через двести метров будет поле, на котором нас девушки обогнали на машине. Оттуда хорошо видно и деревню, и лес, за которым стоит наш лагерь. Бегом туда, посмотрите, есть ли дым от взрывов и где именно. Бегом марш!
– Есть на разведку бегом марш! – повторил приказ Камышев, и они с лопатами наперевес, словно с винтовками, трусцой побежали вперед.
– Остальным удвоить внимание. Солнцев и Воробьев караульные. Садитесь в секрет вон возле той поваленной сосны! – рукой Лейтенант указал на лежащее в тридцати метрах дерево. – Один смотрит налево, второй направо.
– А где наши истребители? –спросил Лаптев.
Лейтенант молча перевязывал раненого. Вопрос так и повис в воздухе. Ответа ни у кого не было. Лейтенант, закончив перевязку, осторожно хлопнул по здоровому плечу Парамонова:
– Ну вот, Николай, теперь жить будешь! – улыбнулся командир. – Ранение пустяковое, касательное, но крови ты потерял прилично. Счас полчаса отдыхаем, ждем разведчиков!
– Товарищ лейтенант, а можно мне дезинфекцию внутрь принять? Граммов сто! – чуть ли не взмолился Парамонов.
Лейтенант грустно улыбнулся:
– Не сейчас, рядовой. Ты потом идти не сможешь. Тебя совсем развезет.
Остальные бойцы лежали на траве, и то молча смотрели на окровавленные бинты, то отворачивались, и всё время слушали отдаленный грохот взрывов. Он то прекращался, то начинался снова.
Первым не выдержал молчания Лаптев. Он, отерев пот со своей круглой физиономии, спросил раненого:
– Ты как, Коля?
– Да нормально всё!
– Товарищ лейтенант, а может, его обратно в колхоз отвести? Мы бы с Черкашом, то есть с Черкашиным, мигом бы туда и обратно обернулись!
– Не хочу я ни в какой колхоз, я со всеми хочу! – категорически заявил Парамонов.
Но Лаптев не сдавался:
– А вдруг у тебя заражение будет? А потом гангрена?
– Откуда ты знаешь?
– Так я же рядовой-санитар, из санитарного отделения второй роты, ты что, забыл, что ли?
– Да не забыл! Только я с лейтенантом пойду обратно в часть! А уж оттуда можно и в госпиталь! Военный!
– В какую часть? Ты что, не слышишь? Это их бомбят!
Пока они препирались, Воробьев шепнул Солнцеву:
– Смотри-ка, как наш Лапоть хочет с Черкашом слинять!
– С чего ты взял?
– А ты погляди за ними внимательнее! Давно уже снюхались!
– Ладно ты, тише! – рыжий оглянулся, не слышал ли кто. Вроде никого рядом не было.
Лейтенант тоже с некоторым интересом смотрел на Лаптева и на Парамонова. Оценивал каждого. Понять, чего тот и другой добивались, было несложно.
Понял это и Черкаш, который зло цыкнул.
– Да заткнись ты, Лапоть, не видишь, человек хочет с коллективом остаться!
Тот обиженно умолк и отошел в сторонку.
И в это время отдаленный грохот разрывов прекратился.
Солдаты настороженно замерли.
– Похоже всё, отбомбились! – сказал Осадчий, боец в полинялой пилотке.
Чтобы как-то взбодрить людей, Старновский громко спросил:
– А кто первый обнаружил самолеты?
Солнцев от поваленной сосны громко ответил:
– Черкашин, он как раз к нам обернулся, товарищ лейтенант! – полностью произнес звание командира Вася.
Лейтенант встал, подошел к белобрысому, невысокого роста красноармейцу.
– Рядовой Черкашин! Объявляю вам благодарность за бдительность!
Тот продолжал сидеть, словно его это не касается.
Лаптев дернул его за рукав:
– Ты чё, Витек, встань и скажи «Служу Советскому Союзу»!
Лейтенант нетерпеливо напомнил:
– Красноармеец! Согласно статьи 31 Устава внутренней службы РККА 1937 года на благодарность командира подчиненный отвечает: «Служу Советскому Союзу», приняв стойку «смирно»! Понял?
Черкашин подчеркнуто медленно встал, не застегивая воротничка, тихо, но отчетливо произнес:
– Служу Советскому Союзу!
Лейтенант хотел одернуть его, но передумал, все же этот рядовой кому-то сегодня точно спас жизнь.
– Рядовой Черкашин, может вам благодарность командования не нужна, так вы не стесняйтесь, скажите! – не удержался от едкого замечания Старновский, с интересом глядя на своего подчиненного. И продолжил:
– А то я уж, грешным делом, решил вас поощрить по прибытию в часть самогончиком! – продолжил лейтенант со слегка издевательской интонацией, да так, что было непонятно, то ли он шутит, то ли вправду обещает.
Среди слушавших солдат прошла волна оживления, а внутри Черкашина что-то такое ёкнуло, от чего он быстро ответил:
– Виноват, товарищ лейтенант! Просто я в чувство прийти не могу. Всё же под пулями вместе сегодня были! – он сделал акцентированное ударение на словах «вместе сегодня были».
Прибежали запыхавшиеся разведчики:
– Товарищ лейтенант! Там трупы. Председатель и его водитель!
Глава 8. 21 – 22 июня 1941 г. Группа обер-фельдфебеля Вернера
– Курт, долго мы еще будем тут торчать и ждать? – спросил обер-фельдфебеля Вернера его собеседник в одежде капитана НКВД. Оба лежали на краю леса и рассеянно следили в бинокли за русскими, которые то и дело появлялись среди построек местного колхоза возле деревеньки Михасино, но к стоящей возле ворот полуторке пока не подходили.
Курт Вернер (прототип обер-фельдфебель Вернер, командир группы диверсантов из полка «Брандербур-800, погибший в ходе неудачной попытки захвата советского моста через реку Западная Двина в Екаюпилс (Якобштадт) 28 июня 1941 года) лениво поглядел на «НКВДэшника».
– Капитан Бунин, потерпите немного! И почему вам, русским, надо сразу всё и много! Рано или поздно этот грузовик оттуда уедет. Лучше подождать пару часов, чем испытывать удачу на других дорогах. Кругом русские военные лагеря. А здесь мы машину возьмем без всякого ненужного риска и тихо!
Сегодня ночью их тайно забросили на территорию СССР как раз на поля рядом с этим колхозом. Место удачное, кругом лесные массивы. Да и дорога проселочная не даст заблудиться. А сама деревенька с колхозом – отличный ориентир для летчиков. Группа диверсантов из полка «Бранденбург-800» под командованием обер-фельдфебеля Курта Вернера насчитывала 18 человек, из которых 8 были в форме НКВД, остальные в немецком камуфляже.
Целый день они отлеживались в лесу, выжидая время и следя за дорогами, но к вечеру решили, что лучший способ завладеть грузовиком – это устроить засаду на колхозную полуторку. Вот они её и караулил. Грузовик нужен был для повышения мобильности всей группы.
Бунин нетерпеливо произнес:
– А может я со своими схожу туда? Всё равно завтра начнется война!
– Ваша форма, конечно, у этих крестьян вызовет страх, но я видел среди местных и солдат. Зачем рисковать раньше времени? Деревня за речкой! Один случайный выстрел, и там услышат! А у нас особое задание, господин Бунин. Не забывайте!
– И откуда тут солдаты?
– Как это у вас говорят? Шефская помощь!
– Не у нас, а у них, краснопузых!
– Вы так ненавидите своих собратьев?
Бунин, чуть сузив глаза, посмотрел на немца. Хоть и фельдфебель, но он тут командир, а не бывший штабс-капитан Николя Бунин. Поэтому он тихо сказал, с некоторой издевкой:
– Дворянин и холоп никогда не были братьями! И не будут!
– Что значит холоп? – переспросил немец.
Бунин понял, что произнес это слово по-русски.
– Холоп – значит крепостной крестьянин! Раб по-вашему! – пояснил он, снова уткнувшись в бинокль.
Теперь Вернер недобро поглядел на своего собеседника:
– Я есть крестьянин, гроссбауэр!
– Так то у вас, у немцев, крестьяне свободные люди! У нас в России холопы – они и есть холопы! Даже если он «кулак», ну, по-вашему, гроссбауэр!
– Скоро все русские станут рабами, как это у вас говорят? Холопами! А вы, господин Бунин, получите назад свое поместье! – немного раздраженный аристократическими нотками своего собеседника, сказал Вернер, но быстро взял себя в руки. Ведь скоро и он получит свое поместье с рабами. Да побольше, чем у этого русского дворянина!
– Я знаю, что Германия ценит солдат, которые за неё сражаются! – примирительно сказал бывший штабс-капитан.
– Хорошие слова, Бунин! Хорошие!
Они замолчали.
Вскоре диверсанты из полка «Бранденбург – 800» увидели, что в грузовик сел водитель…
– Смотри, Петро, никак НКВДэшники! – сказал председатель, глядя, как к ним навстречу, по лесной дороге, во главе трех бойцов идет капитан в светло-синей фуражке с малиновым околышком, гимнастерке защитного цвета и синих галифе, заправленных в сапоги.
У сержанта и двух рядовых были ППД, которые они держали наготове. Капитан замахал руками, приказывая остановиться.
– И что они тут делают, под вечер? Чего их нелегкая несет? – проворчал шофёр, тормозя свою полуторку.
– Наверное, что-то случилось! – высказал предположение Павел Прокопьевич.
– Никак диверсантов ловят? – удивился шофер, совсем молодой, крепкий парень.
Тем временем капитан властным голосом сказал:
– Всем выйти из машины! Проверка документов!
– А что случилось? – немного встревоженным голосом спросил председатель, успев отметить, что для капитана НКВД командир староват. Может, он у них из рядовых так долго дослуживался? Павел Прокопьевич посмотрел на приближающихся сотрудников НКВД, и что-то в их походке ему не понравилось.
– Предъявите ваши документы! – снова потребовал капитан.
– А что случилось?
– Диверсантов ловим!
– Ах, вон оно что! – сказал председатель и потянулся во внутренний карман своего серого пиджачка. И как только он протянул свой паспорт капитану, тот сразу же неуловимым движением ткнул его прямо в сердце невесть откуда взявшимся ножом…
«За что?» – только и успел подумать Павел Григорьевич и замертво рухнул под ноги диверсантов.
К шоферу, который еще стоял возле дверцы автомобиля, сзади подскочил немец в камуфляже и отточенным движением полоснул парнишку по горлу ножом.
– Чисто сработано! – словно о хорошей работе сказал обер-фельдфебель Вернер, вытирая свой окровавленный клинок о рубаху шофера и добавил: – А теперь, парни, трупы убрать и быстро в машину!
Из кустов высыпал десяток людей в камуфляже с немецким оружием. Один из «НКВДэшников», в звании сержанта сел за руль, рядом с ним разместился Бунин. Остальные полезли в кузов. Немцы на головы надели русские пилотки с красными звездами. Издалека видно!
Если кто со стороны посмотрит на едущий грузовик, то и внимания-то не обратит, что едут какие-то странные бойцы в камуфляже! Ведь и так видно, что это НКВДэшники! Наверное, диверсантов ловят или контрабандистов! Понимать надо! Да и вон старшина и двое рядовых в форменных фуражках сидят возле кабины с автоматами ППД на груди! Сзади еще трое бойцов в форме НКВД с винтовками Мосина. И никому в голову не придет, что они маскируют других и отвлекают на себя внимание!