<p>
Сумрачная история</p>
Вечерами на этой тихой улочке мало кого можно встретить. Тем более ноябрьскими вечерами, когда темнеет рано и задувает пронизывающий ветер. После работы народ спешит по домам и лишний раз не кажет оттуда носа. Улица тянулась вдоль ограды больничного городка - большого комплекса стационаров, административных зданий и всего сопутствующего. Сама ограда представляла собой стену из бетонных плит, за которыми высились кроны деревьев. На территорию со стороны проспекта вёл центральный въезд со шлагбаумом, где проезжали машины скорой помощи. Но так как общая площадь занимала больше километра в длину, по бокам были сделаны дополнительные проходы. Преграждающие их решётки никогда не закрывались.
Через один из таких проходов Виктор и вошёл. Если бы он проследовал дальше по асфальтированной дорожке, то вышел бы к центральному девятиэтажному зданию. Окна в нём светились ярким белым светом, который так и подмывало назвать "стерильным". Больных как раз должны были сзывать на ужин, или разносили его по палатам для тех, кто не мог перемещаться сам. Соседние здания стояли тёмными - врачи и медсёстры уже разошлись.
Справа от дорожки выстроилась вереница гаражей. А слева расположилось приземистое строение из обшарпанного красного кирпича. Окна его были столь запылены, что даже днём внутри должен был царить сумрак. Из стены торчали обвязанные теплоизоляционным материалом трубы, которые прежде ныряли под землю, а сейчас оказались срезаны, так что остались лишь их обрубки. На крыше выросли молоденькие берёзки, их менее вознёсшихся сестёр хватало и под окнами.
Когда-то здесь была местная кочегарка. К ней примыкал угольный сарай без одной стены, более походивший на простой навес. Лет двадцать назад отопление перевели на газ, для чего построили новую станцию. Необходимость в кочегарке отпала и её отключили. Само здание вряд ли на что-то ещё годилось, но сносить его не стали, для чего тоже требовались средства, которых в больницах всегда не хватает. Так это убогое строение и осталось торчать в своём дальнем углу, отданное на откуп времени.
Притягательность подобных мест ощущалась Виктором всегда. Но, если и не всегда, то лет с двенадцати, когда он начал читать запоем всё, что попадалось в руки, уж точно. Некоторые были игроманами, некоторые киноманами, он же был книгоманом. Фэнтези всех мастей, мистика и просто интересные книги, не зависимо от жанра, являлись его ближайшими друзьями. Возможность перенестись в историю, наполненную рыцарями, болотными монстрами и восставшими из гробниц вампирами, завораживала. Сами герои были лишь плодом фантазии их авторов, а вот предоставляемая книгами "тропинка", ведущая на встречу с ними, была подлинным чудом.
Если вам самим доводилось хаживать по этим "тропам", вы поймёте, о чём речь.
Виктор остановился напротив кочегарки. Переложил пакет с покупками из одной руки в другую. Вздохнул, выпустив в воздух облачко пара. Закашлялся. Уже позабытая детская астма временами ещё напоминала о себе. А между тем подмораживало. Дальше будет лишь сложнее. Причём, во всех смыслах.
Конечно, история из разряда фантастических и то, что она случилась - случалась в эти самые мгновения! - именно с ним было в ней самым фантастическим. Если бы кто-то узнал, зачем он приходит сюда вечерами, всегда только вечерами, его мигом бы сдали в местное психическое отделение. Благо, вести пришлось бы всего ничего.
- Что скажешь, Крыс? Может, мы и впрямь "того"? - спросил он окружающий сумрак.
- Ладушки-оладушки... Дельфин всегда плывёт вперёд и никогда не отстаёт... Шарики за ролики, спились алкоголики... Я, кажется, в порядке, Громила. Идём?
- Идём-идём.
Но он не сошёл с асфальтовой дорожки.
Стоя посреди не самого приятного вечера, ёжась от продирающего ветра, Виктор смотрел на кочегарку, чьи контуры уже начала стирать подступающая темень. Зачем он здесь? Зачем покинул тёплую и светлую квартиру, по которой витал запах сготовленного мамой борща? Разумно ли это, в конце концов?
Разумному обучают в школе. А здесь больница.
В памяти вновь всплывали обстоятельства того первого вечера, когда и началась эта история. А также всего, последовавшего за ним.
...Была суббота. Виктор навещал одного не то, чтобы друга, а соседа по дому, бывшего заодно и одноклассником, загремевшего в больницу с сильнейшим гриппом. И он понёс ему "передачку". Мандарины, шоколадка и так далее. Когда возвращался, солнце уже зашло. Ветер раскачивал ветви лип, срывая с них остатки побуревших листьев. Унылое унынье везде и всюду. Но в такое унынье и бывает приятно прогуляться, особенно под зонтом в мелкий моросящий дождь. А потом прийти домой и согреться чаем.
Возвращался Виктор по той же самой дорожке. Плёлся, засунув руки в карманы куртки, пиная перед собой камушек. Окунулся в мысли. Когда его взгляд остановился на потёртой временем красной кладке, он тоже остановился. Другие здания в больничном городке были из белого кирпича, а это единственное из красного. И выглядело оно более... древним. Скорее всего, кочегарка была построена ещё до всех прочих зданий. И её лишь приспособили к новому применению.
И тут у Виктора словно щёлкнуло.
Он смотрел на грязные окна, на обрубки труб и клочья стекловаты. Почему он раньше не замечал этого места? Ведь, случалось, ходил здесь и до того.
О, сколько нам открытий чудных...
Сойдя с дорожки и заглянув за угол, он увидел дверь, обитую драным дерматином. Навесная щеколда свободно болтается, замок отсутствует. Створка двери приоткрыта.
Когда сюда заходили в последний раз? Должно быть, тогда же, когда кочегарку и заперли за окончательной ненадобностью. Могучие заклятья верно хранили доверенную им древность, но заключённые в них чары иссякли. И вот проход вновь был открыт.
Подавляющее большинство прошло бы мимо, даже не обратив на то внимания. А, если бы и обратило, всё равно прошло бы мимо. У большинства имелась уйма дел, их срочно ждали на работе или с работы, у них были семьи, они должны были успеть заскочить в магазин. У Виктора работы не было. Была учёба, но сегодня выходной. Семья у него тоже была - мама, но спешить домой не требовалось. И в магазин ему было не нужно.
И в тот же самый момент вот здесь, на этом клочке пространства и времени прямо перед ним распахивала свои манящие объятия Тайна.
Ещё два года назад у него имелся настоящий друг, с которым они обшарили, наверное, все потаённые закоулки в их районе (все, кроме этого). И тогда они точно бы не прошли мимо. Но те времена остались в прошлом, и друг с семьёй переехал в другой город. А новых - нет и не предвидится. Равно, как и подруг, что, если подумать, представлялось даже более досадным. Так что...
Зачем себя обманывать? Ему хотелось войти. Да почему бы и не?
Оглядевшись и не заметив никого постороннего, но всё же втянув голову в плечи, он посеменил за угол. Взялся за скобу двери и замер. Если снаружи ещё смеркалось, то внутри качегарки царила тьма. Через приоткрытый проём двери он разглядел только смутную тень чего-то массивного. Тень таинственного смертоносного механизма, оставшегося со времён Древних Праотцёв, сокрытого ото всех после их ухода на долгие века.
Всё-таки, стоит ли...
- Трусишь, Крыс?
- Я? Тебе показалось, Громила.
- Тогда вперёд, мешок требухи! Не дрейфь, я с тобой.
Просевшая створка поддалась не сразу, но он раскрыл её пошире, чтобы протиснуться, не замарав куртки.
Он сделал это! И встал у порога, вцепившись в скобу двери уже с другой стороны. Нужно было подождать, чтобы глаза хотя бы немного привыкли к полумраку. Сердце против воли ускоряло свой бег. Глупость, конечно. Но без волнения хорошей истории быть и не может. В волнении изюминка вкуса.
Вскоре он смог различить стол у окна, потемневший от времени и сажи. Лавка возле него. Тут же на стене крючки для одежды. На одном до сих пор висит мятый халат. За этим столом на этой лавке прежде сидел кочегар - может чем-то перекусывал или курил, или даже читал, скрашивая нудные часы дежурства. Ещё какие-то вёдра и ящики, сдвинутые по углам. Спичечный коробок на подоконнике и россыпь окурков. Вон валяется гигантского размера валенок - несчастный, всеми забытый и одинокий, невесть сколько лет назад разлучённый со своей возлюбленной парой, брошенный жестокими недоброжелателями в этот тёмный каземат, в то время, как она, его бедняжка... где она ныне?.. Крошащийся бетонный пол с дырами, ведущими в глубины подполья. Царство бессчётного мышиного народа, чьи писклявые голоса, возносящие хвалу их многоглавому королю, можно расслышать, если хорошенько прислушаться. Туда же, вниз и ещё через стену наружу ныряло с полдюжины труб, отходящих как вены и артерии от махины железного сердца - Сути и Основы этого места.
Нагревательный котёл он оставил напоследок. Но, так как разглядывать здесь больше оказалось нечего, можно было перейти к главному.
Посчитав, что обвыкся в достаточной мере, Виктор отступил от двери. Его ботинки оставляли на полу дорожки стёртой пыли.
Да, Котёл внушал уважение.
Глядя на него в жидком, едва просачивающемся сквозь окна свете, первым делом возникала мысль о паровозах, что показывают в фильмах, действие которых происходит в начале XX века. Эти пузатые бока, когда-то начищенные до блеска, но быстро закоптившиеся до черноты. Трубы и трубки, вентили и клапаны, торчащие на них, как грибы поганки на гнилом пне. Прежде испускавшие струи густого пара, шипящие, рычащие, свистящие. Раскалённые до красна. А ныне замолкшие. И в их центре - топка. Пещерный зев. Вход в утробу ненасытного железного монстра, огненного демона, вечно голодного, вечно жаждущего "чёрного мяса", что прислужники в длинных фартуках, забрасывали в него совковыми лопатами посреди багряных отсветов, плещущих на стенах и на их голых блестящих от грязного пота плечах. И тогда он утробно, и сыто урчал. Тогда в нём бурлила кипящая кровь-вода, которую он гнал по трубам-венам. И новые клубы окутывали его мрачное логово. Безликие тени прислужников посреди них были подобны неприкаянным душам грешников, обречённым на вечный труд в этом жарком душном аду.
Тут же у топки на полу поддон и на нём ещё лежат куски угля. А вот там - точно! - у широкой двери в дальней стене, сама Она - Священная Лопата. И ещё Кормящая Тачка с высоки бортами, на которой подвозили топливо, скармливаемое в вечном ритуале жертвоприношения.
Когда-то здесь было пламя и пекло. Когда-то... Железный демон мёртв уже не первый год. И адское логово его обратилось в скорбный склеп, по углам которого висят клочья пыльной паутины, а воздух пропитан гнилью. Хотя... Виктор возложил ладони на холодный бок гиганта. Да. Монстр не умер, а уснул. Глубоким сном, едва отличимым от смерти. Огонь остыл и обратился пеплом. Осталась лишь память о жаре и ярости, что бушевали в нём прежде. И тихий посвист в опустевшем нутре... Не стало верных прислужников, некому закинуть в голодно раскрытую пасть последнюю пригоршню столь вкусного "чёрного мяса".
- Сколько ты пожрал на своём веку, сколько коптил небеса сажными выбросами. Но безжалостное время пожрало и тебя самого. Се-ля-ви.
- Но я жив... - Натужный скрежущий глас из глубины. Рыжая решётка топики медленно с душераздирающим скрипом поворачивается на заржавелых петлях. Лёгкая струйка пепла вылетает из неё, словно прах, словно дыхание мертвеца. И откуда-то доносится лязг остро наточенных металлических когтей и сиплое посмеивание. - Я ещё могу воспрянуть. Если найду нового прислужника. Молодого и жаждущего быть приближенным к...
- Конечно-конечно, - усмехнулся Громила. - Ты отжил своё. Тем царством, которым ранее правил ты, теперь правит Газ.
- Кто он? - попытка яростного вопля, а на деле лишь стон, сочащийся из отверстий изогнутых труб. - Я покончу с ним!
- Нет. Он могуч. А ты одряхлел и рассыпаешься на части. Ты давно списан, старина.
- Презренный слуга! - выдохнула топка очередную горсть пепла. - Я уничтожу тебя, и твоего Хозяина!
- Ха-ха-ха! - громовой смех разнёсся по склепу.
- Громила, может не надо? - робкий голосок. Уж больно пугающе прозвучал этот смех в месте, не предназначенным для него.
- Молчи, склизкий Крыс! и не указывая, как мне вести себя с подобным ничтожеством.