Эта вспышка ярости напомнила мне, что никогда не стоит делать поспешных выводов. Возможно, Игорь всё-таки опасен...
Он сам словно устыдился своей дикой выходки, съёжился, потупился и весь остаток пути молчал, глядя во тьму за окном.
- Поступить, как они велят, не вариант, - сказал он, когда мы подъехали к усадьбе. - Кто они? Благородные рыцари в сияющих доспехах? Они демоны! Если я верну книги, что помешает им расправиться со мной? Пока что книги - это моя страховка, гарантия, что меня не убьют и я успею отомстить. Вернув книги, я окажусь без этой страховки. У них будут развязаны руки и тогда они смогут сделать со мной что угодно. Но я им не дамся! Ещё чего не хватало! Как избавлюсь от книг, тотчас покончу с собой. Испорчу тварям всю малину...
Я заглушил двигатель, схватил друга за шкирку и хорошенько встряхнул.
- Ты это брось! Будешь мне тут болтать о самоубийстве, я и без санитаров скручу тебя и посажу на цепь.
- Ты думаешь, я живу? - Игорь горько усмехнулся. - Мне без Людмилы жизни нет. Это только кажется, что я жив. - Он снова постучал себя в грудь. - На самом деле, здесь всё мертво. Я умер в один день с женой - как мы и обещали друг другу...
В любом случае, демоны не дадут мне житья. Если мозг привыкает настраиваться на их мир, соскочить не получится. Ложась спать, хоть со снотворным, хоть без, я всегда буду попадать в дьявольский мир. А учитывая, что я теперь их кровный враг, демоны меня в покое не оставят. По крайней мере, сам себя я убью быстро и безболезненно, а вот у демонов на алтаре я буду умирать очень долго и невыносимо мучительно.
- Хватит, прекрати, - попросил я, провожая его в дом.
Всё-таки я ошибался. Игорь представлял опасность не столько для окружающих, сколько для самого себя. Я старался придумать хоть что-нибудь, но никакие идеи на ум не приходили. В такой ситуации я оказался впервые в жизни и потому чувствовал некоторую растерянность и беспомощность.
Его неуклонно влекло в кабинет, и меня вслед за ним. "Наверно, - подумал я, - стоит отвлечь его разговорами. Больше будет говорить, меньше делать."
- А как ты вообще узнал, что книги священны? - спросил я.
- Поначалу я этого, конечно, не знал, - признался он, ковыляя по лестнице наверх. - Я взял их просто так, из любопытства. Ты же знаешь, какой я библиофил...
Действительно, любимым развлечением и отдыхом у Игоря с Людмилой было завалиться на диван или в гамак с книжкой. В их коттедже целая комната была отведена под домашнюю библиотеку и, стоит заметить, не самая маленькая комната.
- Демоны сами прокололись, - продолжал он. - Они начали грозить, начали стращать меня. Рассказали про Люду, как высасывали из неё жизнь, говорили, что со мной поступят ещё хуже... В какой-то мере они и подтолкнули меня к идее мести. Они признались, что для них значат эти книги. При всех их возможностях, сами они не могут прийти сюда и забрать их у меня. Я должен вернуть их лично. Но я, разумеется, ничего подобного не сделаю...
В кабинете Игорь извлёк книги из сейфа и разложил передо мной на столе. Только теперь я обратил внимание на то, насколько они не похожи на привычные нам книги. На первый взгляд они вообще напоминали два плоских камня с неровными краями. Строго прямоугольной формы, как у наших книг, тут не было и в помине.
Всё ещё подозревая розыгрыш и ожидая подвоха, я осторожно прикоснулся к книгам. Они не только на вид, но и наощупь были словно каменные. Обложки и страницы наших книг - это всегда органика, она тёплая, её ни с чем не спутаешь. Дьявольские книги были холодными, как речная галька. Бумагу делают из измельчённой древесной массы; на эти же книги будто бы пошла измельчённая каменная крошка, обработанная и сваренная в тягучую массу, из которой раскатали и выкроили страницы.
Слишком сложно для розыгрыша. Я убедился в этом, когда перелистнул несколько страниц. Их покрывали уродливые письмена. Измышлением подобных каракулей занимаются брутальные сатанинские группы, украшая ими свои логотипы и обложки альбомов.
Я помню, как в детстве мы с ребятами брали лупу и выжигали на деревянных лавочках: "Маша плюс Петя равно любовь", "Здесь был Витя" и прочие глупости. Уродливые письмена были не столько начертаны, сколько выжжены похожим образом на каменных страницах. Но как можно выжечь что-то на камне? Плазменной горелкой?
Окончательно меня заставили убедиться в подлинности книг не письмена, а рисунки. Это было самым удивительным в книгах и одновременно самым ужасным. Если пролистывать мельком, они оставались неподвижны, но стоило устремить на рисунки пристальный взгляд, как они оживали и начинали двигаться. В них проступали контуры чего-то тёмного, нечеловеческого, они складывались в образы и те демонстрировали некое действие.
Игорь что-то говорил о дьявольских ритуалах. Должно быть, это они и были. Я видел бесформенных созданий с горящими глазами, среди их зловещих фигур находились и другие существа, в том числе и люди. Демоны не всегда довольствовались простым высасыванием жизни, иногда они утаскивали жертву в свой мир целиком и затем приносили её в дар кому-то неведомому и непостижимому.
Картины демонстрировали сцены жертвоприношений в святилищах и там творилось такое, что невозможно описать никакими словами. Как бы мне хотелось развидеть это! Я захлопнул книги и отшвырнул от себя. Мне стало плохо, свело живот, пересохло во рту, зашумело в голове. Я пошатнулся и облокотился на столешницу.
У виденных мною картин был ещё один эффект, усугублявший воздействие. Поначалу рисунок на странице воспринимался как рисунок на странице, но чем дольше ты его разглядывал, тем ближе он надвигался на тебя, раздавался вширь и вглубь, охватывая всё поле зрения. И вот ты уже видел не рисунок, ты как бы сам становился частью разворачивающейся сцены, попадал внутрь неё.
Когда человеку очень страшно, включается инстинкт самосохранения и тело само срывается с места, чтобы спастись. Но бывает и так, что страх слишком силён и ноги перестают повиноваться. Так было со мной. Я повернулся, сделал первый шаг, шага не получилось, нога зацепилась за ковёр и я растянулся на полу. Паническая атака была настолько сильной, что я на несколько мгновений потерял способность дышать. В сознании мельтешила какая-то свистопляска. Я дёргался на полу, открывал и закрывал рот и думал, что умираю.
Игорь, к счастью, не растерялся, подскочил ко мне, рывком поставил на ноги и отвесил такую затрещину, от которой я мигом пришёл в себя.
- Ч... ч... ч... что... что это было? - жалобно пролепетал я.
Вместо слов друг сжал моё плечо.
- Теперь ты мне веришь? - спросил он.
Что было дальше, я плохо помню. До утра мы сидели на кухне, пили кофе. Потом я как-то добрался до дома и взглянул на себя в зеркало. Лицо горело. Похоже, у меня был жар, меня всего лихорадило. То ли это была психосоматическая реакция на увиденное, то ли меня продуло на холодном ветру, но я слёг надолго. Температура поднялась до сорока, меня трясло, я метался в бреду.
Выздоровление пришло не сразу, организм словно сопротивлялся, упрямо не желал идти на поправку. Я провалялся в постели до Вербной недели и чувствовал такую слабость, что еле передвигался по квартире.
Долг дружбы обязывал меня созвониться с Игорем, узнать, как он, но мне было страшно, а сам он не звонил. Так я дотянул до Пасхи, когда случился тот пожар, а Игорь исчез.
Через несколько дней я получил увесистую бандероль. Когда я увидел имя отправителя, меня охватило нехорошее предчувствие. Толщина бандероли намекала на то, что могло быть внутри.
Я вскрыл коробку. Подозрения меня не обманули. Там лежали обе дьявольские книги и к ним прилагалось письмо.
"Дружище! - писал мне Игорь. - Я сожалею о том, что всё так вышло. Мне становится хуже с каждым днём. Демоны продолжают меня терзать, этим тварям не ведома жалость. Но кроме этого происходит ещё кое-что. Я начинаю видеть фрагменты их мира средь бела дня. Пока это лишь смутные видения, которые рассеиваются, если хорошенько тряхнуть головой. Тем не менее, это тревожный звоночек. Ситуация меняется так, как я не мог себе представить. Это не значит, что мир демонов проникает в наш мир, это значит, что моё сознание накрепко срастается с их миром. Однажды проснувшись, я продолжу пребывать одновременно в обоих мирах. Тогда демоны получат возможность воздействовать на меня в бодрствующем состоянии и мои муки умножатся многократно. Твари не дадут мне ни минуты покоя.
И вот что я ещё заметил. Чем дольше я оттягиваю уничтожение книг, тем меньше мне хочется это делать. В глубине души я понимаю, что это необходимо, но заставить себя не могу. В моём сознании копошится не червячок сомнения, а целый выводок червей. Действительно ли книги будут уничтожены, или они неуязвимы, как Некрономикон из фильма "Зловещие мертвецы"? Хватит ли мне после этого духу наложить на себя руки? Я уже ни в чём не уверен! Вдруг, когда я начну уничтожать книги, демоны овладеют моим рассудком и заставят меня вернуть им святыни? Тогда моя месть не свершится, а это по-прежнему то единственное, что меня заботит.
Прости, но мне ничего другого не остаётся, как рассчитывать на твою помощь. Тобой демоны точно не завладеют. У тебя нет причин ни в чём сомневаться. Ты достаточно умён и я уверен, что ты найдёшь способ избавиться от книг. Прошу только об одном: сделай всё наверняка!
Последнее время угрозы демонов звучат иначе. Они не сомневаются в том, что сумеют заполучить книги обратно. После этого они грозят отдать меня тому, кто выше них.
У меня лишь один выход - поспешить с самоубийством. Я продумал несколько вариантов, пока ещё не выбрал, на каком остановиться. Но если что-нибудь предприму, ты сразу об этом узнаешь, обещаю.
Оно, это далёкое и неведомое нечто, перед которым благоговеют демоны, с каждой ночью подступает всё ближе. Я чувствую это, лёжа на алтаре. Если демонов я могу перехитрить, если их пытки я могу вытерпеть, хоть и с трудом, то этому непостижимому ужасу я противиться не в силах. Никто не в силах, даже сами демоны. Это нечто превыше всех, оно суть абсолютное зло.
Скорее всего, когда ты прочтёшь это письмо, всё уже будет кончено. Не переживай обо мне и не суди строго. В этой жизни я познал наивысшее счастье рядом с Людмилой. Да, оно было недолгим, но оно всё-таки было. Многие ли могут похвастаться тем же?
Я верю тебе, дружище, и потому передаю тебе книги со спокойной душой. Знаю, ты не оставишь нас с Людой и миллионы других разумных созданий неотмщёнными. Ещё раз прости за то, что приходится вот так тебя использовать. Прощай. Игорь."
Перечитав письмо несколько раз, я почувствовал злость на друга, а потом задумался. Что-то тут не сходилось. Игорь захотел уйти из жизни, погибнув при пожаре? Человек, задумавший покончить с собой быстро и безболезненно, решил сгореть в огне и для этого поджёг свой дом? Тогда куда делись его останки? Даже мощный пожар - это не крематорская печь, человеческое тело не сгорит в нём дотла, что-то обязательно останется.
Сплошные нестыковки в этой истории мне не нравились. Я подозревал, что с Игорем что-то случилось. В то, что друг сбежал, взвалив всю ответственность на меня, я не верил. Он всегда был идеалистом и оставался верен себе и своим принципам при любых обстоятельствах.
Мне неприятно в этом признаваться, но я больше не сомневался в истории Игоря. Не после увиденного в демонических книгах. Меня бы не удивило, если бы оказалось, что он что-то задумал. Я просто заглянул в книги и то чуть с ума не сошёл, а Игоря демоны долгое время пытали. Возможно, его рассудок действительно пошатнулся. В таком случае, его поступки и мотивация не поддаются разумному анализу, они априори иррациональны. Ни один гений не смог бы сказать, что задумал мой друг.
Эх, Игорь, Игорь, угораздило же вас с Людкой настроиться не на тот мир...
Проблема уязвимости книг тоже вызывала беспокойство. Жечь их, скорее всего, бесполезно, потому что камни не горят. Разве что в мартеновской печи... Только где я её найду? И что ещё можно с ними сделать - облить кислотой, раздавить прессом? У меня не было ни того, ни другого.
То ли я не до конца выздоровел, то ли слишком сильно напряг ослабевший рассудок, у меня вдруг разболелась голова. Я бросил книги на журнальный столик, улёгся на диван, накрылся пледом и попытался заснуть. В ушах стучала кровь, я слышал и ощущал гулкие удары собственного сердца, выбивавшего однообразный ритм. Под этот ритм я, очевидно, задремал и вдруг меня что-то разбудило. Я открыл глаза, но не увидел своей квартиры...
Нет, не так. Комнату я успел увидеть в последний момент, перед тем, как она исчезла. Мир вокруг меня пошатнулся. Так бывает, когда наклоняешься за чем-нибудь, потом резко выпрямляешься и чувствуешь головокружение. Только я никуда не наклонялся, я на диване лежал.