— Где ты это взял?
— У Ольги Петровны стащил. Она кабинет не закрыла. — Газету Разумовский спрятал обратно под куртку.
Марго вздохнула, обхватила себя снова за плечи, и оба надолго замолчали: говорить было не о чем, никто и не знал, что именно. Снегирёва вновь отвернулась, нашла взглядом девятку, так как смотреть на бегающих детей было невыносимо, оттого она разглядывала «безэмоциональную» чёрную девятку, предположив, что принадлежала она, скорее, кому-то из шнурей. Марго прикрыла глаза.
И там, в сознании, её встретили события первого сентября. Произошедшее тогда легло на услышанное и прочитанное сегодня, и мозаика стала цельной — теперь стало понятным, почему Олег предпочёл батору китризку. «Здесь действительно небезопасно», — пробормотала Марго, открывая глаза. Хотя… Она посмотрела на детей, игравших в классики, следом на тех, кто погонял друг друга, вроде, салками. Скорее, шнури делали всё, чтобы о трагедии узнало как можно меньше воспитанников. «С другой стороны, это не означает, что не узнала братва», — пришла к заключению Марго, изучила детей на улице и убедилась: ни шкетов, ни старшаков, ни других из «иерархии кулаков» на площадке не было.
— Пойдём, — отвлёк её от размышлений Сергей. — Шнури из грымзенной выходили, может, повезёт, и крестовая ещё не на месте.
— Да, согласна.
Как бы то ни было, Марго напомнила себе истинную причину, почему они здесь — они пришли за вещами и за медикаментами для Олега.
Спускались оба на первый этаж также молча. Говорить по-прежнему не хотелось. Марго сражалась с внутренней паникой, которая постепенно утихала под натиском повторяемых постоянно слов: «Сейчас я в безопасности». Этому приёму её научила Марья Марфовна как-то, и иногда он и правда помогал отстраниться от трагедии, увиденной и услышанной по телевизору и произошедшей даже не в Санкт-Петербурге.
Но вскоре молчание стало давить на плечи, потому, когда оба спустились и направились к кабинету врачихи, Марго ляпнула:
— В любом случае, Олег наш друг, и он не такой.
Сергей дёрнул к ней голову, а Марго тараторила дальше:
— И как бы кто о нём ни говорил, он не виновен во всех этих событиях. Вот. — Марго выпустила то, что копилось в ней последний месяц. Стало легче, но девчонка всё же надулась, не понимая — сетовать на собственную разговорчивость или на резкость брошенных фраз.
Сергей рядом хмыкнул, складывая руки в карманах. Марго это подстегнуло продолжить бравый монолог:
— Вот у меня фамилия Снегирёва, да? Марья Марфовна в честь снегиря назвала, угу, да? — Ответа от Сергея она не ждала, потому как сама была способна его дать:
— Но я же белая. — Марго вскинула руками и указала на себя. — Потому то, какие ярлыки на нас вешают обстоятельства, не значит, что оно таким будет.
— Факт, — коротко обозначил Сергей. Марго покосилась на него исподлобья: обычно разговорчивый и не упускающий ни единой возможности развить из дури лекцию Сергей что-то больно по-Волковски отвечал скромным «факт».
От переизбытка противоречивых чувств — паники от новостей, смущения за абсурдность монолога и злости на короткий ответ на подобный монолог — Марго слегка стукнула Сергея кулаком в плечо.
— Опять издеваешься, — буркнула она.
— Да что ты и…
Сергей резко замолчал. Марго уже повернулась к нему, чтобы точно высказать всё накопившееся, как Разумовский вдруг схватил её за бок руками и утащил за колонну. Марго возмутилась, но затем расслышала приближающиеся шаги, тогда оба притихли.
Кто-то разговаривал, причём беседа шла около каких-то мелочей: о поставках, о погоде, о партиях — о всяких вещах, какие Марго слышала от тёток со страшным названием «бухгалтерия». Мимо колонны прошли двое и свернули в коридор, какой вёл к пристройке с кухней и столовой.
В пухлой даме с вечным начёсом Марго тут же признала директрису — Ларису Иннокентьевну, а вот второй оказался ей незнаком и был он… М-м-м. Одним словом — щегол. В наглаженном чёрном костюме с брюками-стрелками и…
По коридору эхом прокатился смех директрисы. Марго втянула голову в плечи и посмотрела на Сергея, который цепко следил за удаляющимися. Услышанный смех показался ей противоестественным, странным и неприятным — таким, какой не соответствовал сегодняшнему дню.
Когда двое снова свернули в коридоре дальше, Сергей вышел из-за колонны, Марго за ним. Оба переглянулись и были привлечены другими шорохами — дверь медицинского кабинета открылась и внутрь зашла врачиха. Марго разочарованно выдохнула: лекарства теперь точно не удастся получить. «И как быть?» — задалась она вопросом, на какой не могла отыскать ответа, зато сознание тут же подкинуло образ больного Олега, который хоть и делал вид, что всё с ним в порядке, бледнел, как вампиры в полнолунье. Не то чтобы она, конечно, каждое полнолунье с вампирами встречалась, но что-то да знала.
— Выкурить не получится, да? — цокнул Сергей, скривив губы.
— Угу, — мрачно подтвердила Марго, вспоминая прошлую попытку. — Зада своего не оторвёт, да и нас она знает. Поймёт, — и, набрав глубже воздуха, резюмировала:
— Мым-ра.
Сергей покосился на неё и потопал в холл, а Марго с коротким «ну что?» поплелась следом. Мазнув себя по носу, Снегирёва хмыкнула — будто сам Разумовский никогда не называл как-нибудь то шнурей, то учителей. «Ну и пусть», — Марго зевнула и решила подумать над тем, как вскоре они окажутся на пути к китризке, а там можно и в «магазин» забежать.
«О! Точно!»
— Заглянем в Перетлёнок? — поравнявшись с Сергеем, предложила Марго и, словив его взгляд, прежде, чем друг затянул тираду о воровстве, сходила козырем или… атакующей фигурой:
— Еда у нас кончается. Плюс посмотрим, что из овощей.
Сергей вздохнул — и вздох всё-таки стал красноречивее любых других слов. Своим вздохом Разумовский побил ту самую атакующую фигуру Снегирёвой, или, как по-умному, шах объявил. «Или не шах?» — снова Марго запуталась в этих шахматах.
— Ладно, только не в тот же, — предложил «мировую» Сергей.
— И не собиралась, — тут же откликнулась она, повеселев. — Пойдём в тот, что через пять кварталов, а по пути в другие магазины заглянем, вдруг кто матрас выкинул или ещё чего … тёплое.
Марго зябко поёжилась.
— Спать на полу жёстко, — пожаловалась она, припоминая условия китризки.
Сергей — братец по несчастью в убежище — кивнул, соглашаясь. И оба воспитанника словно заключили перемирие между их армиями. Вот только беда пришла оттуда, откуда оба «полководца» не предусмотрели. Уже оказавшись в холле, Вместе услышали оклик:
— Марго, Сергей!
Оба резко повернулись. К ним спешила Ольга Петровна. Марго скользнула взглядом на охранника, который так и посмотрел на них, на вахтёршу, которая также отвлеклась от перебора ключей, и заключила: «За-са-а-а-да».
— Если кинемся, эти остановят, — тихо прошептала она, глазея, как Ольга Петровна сошла с лестницы.
— Факт, — подтвердил Сергей.
— Если останемся, то придётся лгать.
— Тоже факт.
— И-и-и если что… — Марго помедлила, — рукоприкладствовать не имеют права.
Вместе переглянулись, и Снегирёва ляпнула:
— Ну что?
— Марго, Сергей. — Ольга Петровна, наконец, достигла их и замолчала, взяв себе паузу, чтобы отдышаться, а оба воспитанника принялись использовать это время, чтобы осмотреть её и найти вероятную угрозу.
По правде, Марго могла отдать должное вечно унылой воспитательнице их потока. За прошедшие несколько дней она проявила внезапную для всех прыть и трижды пыталась их перехватить, вот только также трижды Сергей и Марго сбегали, едва заметив образ Ольги Петровны в коридоре. Бегать за ними воспитательница не стала, да и не солидно это, потому подобной мелочью от взрослых Вместе успешно пользовались, чтобы не попадаться под неудобные расспросы. Однако сегодня, видимо, оба слишком расслабились и потеряли бдительность — сначала встревожила обоих новость о Беслане, потом состояние Олега, следом необходимость прятаться от директрисы, которая, оказывается, умела смеяться, и в завершении горечь от потерянной возможности добыть лекарства третьему Вместе.
«Да, расслабились», — угрюмо подумала Марго, украдкой оглядывая холл.
А теперь и не сбежать из него, где целых три взрослых.
— Да, Ольга Петровна? — подал голос Сергей.
Марго упрямо смолчала — парламентёром среди них троих Сергей был горазд, а потому она продолжала таращиться на воспитательницу и прикидывать варианты, как всё же сбежать. Её взгляд цепко изучил вечно облезлую серую мохнатую накидку с «висючками», худенькие ручки, болезненно-бледное лицо, на чьих щеках едва проглядывался румянец, и усталые глаза.
Ольга Петровна сдержанно им улыбнулась. Марго нахмурилась: «Ну точно чего задумала». Подозрения стало к ней больше, а затем так тихо, будто озвученное должно было остаться между ними троими, воспитательница произнесла:
— Я знаю, что вы Олега укрываете…
Вместе вдохнули почти синхронно, на что Ольга Петровна помедлила.
— Помочь вам хочу.
«А это неожиданно», — Марго, не веря, моргнула и повернула голову к Сергею. Оба воспитанника переглянулись, отвернулись обратно к воспитательнице и не спешили давать ответа. Марго принялась размышлять, с чего бы Ольге Петровне помогать?
И в поисках ответа она снова присмотрелась к ней. Читать взрослых, которые умели контролировать эмоции, всегда было сложно, а по их воспитательнице с вечно отстранённым лицом вообще нереально сказать, лгала она, пыталась навлечь на них беду или, действительно, хотела помочь. Марго помрачнела, словив на себе взгляд блёклых глаз воспитательницы.
«Помощь», — раздалось гулким в сознании.
В Баторе воспитатели редко помогали, чаще ругали и поносили на чём свет стоит, чаще сами могли потакать устраивавшимся розням, чаще сами грозили пускай и не рукоприкладством, но душевой «терапией» или психушкой за чрезмерные эмоции, оттого поверить в по-мощь оказалось сложно. И всё-таки… Марго призадумалась. Ольга Петровна, пускай и была от шнурей, отличалась от них: тихая, спокойная, никогда не повышала голоса. Ну да, сама в себе, но что теперь? Все они чуточку чудики, и воспитатели схожи им в тон. Да и… что, если она и вправду могла помочь с Олегом?
«А это бы не помешало», — отозвалось рациональное в голове.
— Почему мы должны вам верить? — внезапно спросил Сергей, обхватывая руками плечи. Марго, спрятав свои в курточке, кивнула и себя пристыдила — когда как она уже хотела дать согласие, Разумовский пошёл по-разумному.
«Разумовский по-разумному», — зацепился за тавтологию мозг. Марго сдавленно кашлянула, заставляя себя думать о насущном.
— Потому что он — ваш друг, и он болен. И место, где вы его прячете, вряд ли способствует выздоровлению, — говорила Ольга Петровна складно, будто понимая и зная. Марго испугалась — что, если она о китризке прознала? Тогда всё точно прахом пройдёт: и укромное место, и тайники, и старый пёс Бим, и…
«Стоп».
Марго резко осадила себя: ничего она не знала, так бы назвала место точно — хотя бы как дом погибшего смотрителя доков Китризовича Ивана Ильича. Подтверждало догадку то, что Ольга Петровна на вид казалась достаточно старой, чтобы застать такого же старого смотрителя. Потому нет: Ольга Петровна о китризке не знала. А значит, пыталась их засыпать фактами. Но — стоило признать — достаточно разумными.
Китризка, задуваемая ветрами, без отопления и без нормальной еды, едва походила на место, где кто-то в принципе мог выздороветь.
«И всё же», — упрямствовала Снегирёва.
— Вы хотите попросить вернуть его сюда? — осторожно, с недоверием поинтересовалась Марго.
— Здесь, — Ольга Петровна оглянулась на охранника и вахтёршу, — ему пока не безопасно.
Марго поймала себя на том, что брошенная воспитательницей фраза повысила к ней доверие. Она посмотрела на Сергея, сжимая руки в кулаки.
— Тогда куда? — спросил Разумовский.
— К себе домой, — почти с лёгкостью ответила Ольга Петровна.
Процент доверия откатился почти до нулевого порога, и сказанное последним внесло больше смуты, чем само предложение о помощи. Марго тяжело вдохнула, покачала головой и забормотала:
— Нет-нет-нет, зачем вам это, Ольга Петровна? — Ей с трудом далось в принципе обратиться к ней так «официально». — Вы не за… взрослая, вы воспитательница. Зачем вам помогать?
— Потому, как ты правильно сказала, Маргарита.
У Марго всё внутри прямо аж ощетинилось на пресловутое «Маргарита», похолодело в затылке, да по рукам побежали мураши. Стало холодно и мерзко.
—… я ваш воспитатель, и я несу за него ответственность, как и за каждого из вас.
Марго фыркнула — ответственность! Где ж бывала эта ответственность, когда шкеты устраивали показное в коробке? Когда обливали красками? Когда устраивали тёмную? Да много когда! На памяти молодой Снегирёвой оказалось достаточно эпизодов, когда эта упоминаемая шнурями столь часто «ответственность» не работала. «Не получишь ты Олега», — обиженно просипела она и уже хотела озвучить вслух, как услышала рядом:
— Хорошо.
Гнев как рукой сняло. Марго удивлённо уставилась на Сергея с единственным вопросом: «Как это?» — и дальнейшими нечленораздельными звуками искреннего непонимания.
— Я вам адрес написала, разберёте? — Ольга Петровна вложила в раскрытую руку Сергея клочок бумаги, который Вместе развернул.
— Угу. Вроде знаю, — пробормотал он, кивая.
«Да как это?!» — всё сокрушалась Марго.
— Хорошо бы сегодня привели, но можно завтра. На выходных я обычно дома, — ужасно по-доброму закончила Ольга Петровна, а Сергей снова кивнул. — Я надеюсь на ваше благоразумие.
И, улыбнувшись, шнурь направилась прочь. Марго, всё ещё не отойдя от шока, смотрела на Ольгу Петровну, на Сергея, снова на Ольгу Петровну, снова на Сергея, после на записку. Она резко потянулась за ней, Разумовский дёрнул в сторону, так что Марго только воздух и словила.
— Да ты… Мы… — Марго указала на лестницу, на записку, какую Сергей спрятал в куртку — подальше от неё. — Ты чего творишь, Серый?! — вспылила она так, что на неё покосились и охранник, и вахтёрша.
Вместе обернулись на них и решили продолжить разборки за батором. Выскочив на улицу, оба прошли прямо до забора — причём Марго буравила Сергея одним из самых суровых взглядов из своего арсенала (как она считала), да чуть один раз не споткнулась об камень. Наконец, Сергей соизволил пояснить свои мотивы согласия:
— А какие у нас варианты? — Он пожал плечами. — Олег месяц в медблоке лежал, и его не вытащили, а здесь китризка…
— А что, если это замануха? — парировала Марго, отворачивая от него голову и смотря на дорогу.
— Вряд ли, — усомнился Сергей.
— Почему это? — Она не дала ему ответить, переключившись на следующее:
— Ответственность! — фыркнула Марго. — Почему только сейчас о ней она вспомнила? — Девчонка скривилась.
— Потому что такая трагедия произошла, — заговорил другим — словно взрослым — голосом Сергей, и Марго прислушалась. — Потому что все сейчас детей стараются оградить, а Ольга Петровна знает, кто Волков такой и потому и правда может хотеть помочь. К тому же, — он вздохнул, пряча руки в карманах куртки, — она взрослая, а значит, у неё больше возможностей ему помочь.
Марго насупилась. Они прошли до края забора, свернули на улицу, ведшую на главную в их пригороде, и только после Снегирёва, хорошенько взвесив слова Разумовского, согласилась:
— Ладно. Только если замануха, без боя не отдадим, — выдохнула она, на мгновение прикрыв глаза. — Умный ты, зараза, Разумовский.
— Конечно, — легко и уже знакомым ехидным тоном согласился он. — Кому-то же надо мозгами думать.
Снегирёва подумала. Потом ещё. И ещё немного и выдала следующее:
— Мозги не задница, накачать можно. И прокачать.
Сергей подавился и закашлялся, Марго преспокойненько подвела к истине:
— А вот вредность — черта характера. Не выводится и хозяйственным мылом! — важно закончила она. — С Олегом ты говорить будешь, раз умный такой.
Сергей очухался, на что Марго улыбнулась — как бы то ни было, сегодня вечером им предстоял серьёзный разговор с Олегом, которому точно не понравится то, что они почти согласились с предложением Ольги Петровны.