- Я думала, война опять началась!
Зинка не стала - по своему обыкновению - брать мочу на анализ, а тут же влепила на протокол медосвидетельствования Толика гербовую печать, символизирующую окончательный диагноз, в котором значилось определение - алкогольное опьянение.
После написания всех необходимых бумаг Толик был выдворен за пределы подразделения через КПП, и отпущен на все четыре стороны. Он, держа в руке воздушное ружье наотлет, как разбойник, попросил довезти его домой. Дашко на эту просьбу ответил:
- Нам в другую сторону ехать. Но ты не переживай. Стоит только выйти на улицу, как первый же здравомыслящий человек довезет тебя, куда следует. Мир не без добрых людей!
Дашко проехал на автомобиле дальше по улице и остановился у ларька купить сигарет. Когда он снова уселся за руль, Саша Будкин поинтересовался:
- И кто же захочет такую мокрую пьянь до дому везти?
Яреев просто рассмеялся, а Рома ответил неопытному инспектору:
- Представь себе: идет человек по праздничному городу. Весь в крови, морда забинтована, в руках ружье... Первый же мент остановится и тут же бесплатно доставит в райотдел!
Патрульный автомобиль выехал на широкую улицу, и инспекторы увидели, как несчастного Толика группа пэ́псов грузит в багажник стоящего посреди дороги УАЗика.
- Вот, что я и предсказывал, - с улыбкой сказал Рома. - Теперь его довезут и отдохнуть дадут до утра. Вот только после этого он ружье свое больше не увидит. Ха-ха-ха!
Яреев, не обращая внимания на веселящихся Дашко с Будкиным, листал чей-то паспорт.
- Под сиденьем в пятерке нашел, - пояснил он. - Так, это у нас гражданин Симак Николай Петрович, двадцати лет от роду. Рожа его кого-то мне смутно напоминает!
Он сунул паспорт в карман и задумчиво произнес:
- Пусть пока у меня побудет...
Через несколько дней в курилке перед разводом к Ярееву подошел Орелик. Он, ухмыляясь, спросил:
- Серега, вы там недавно пятерку гоняли?
- Гоняли, - ответил Яреев.
- А паспорт некоего Симака не находили случайно?
- Случайно находили, - сказал Сергей.
- Это сын моего соседа, - пояснил Коля и весело улыбнулся. - Понимаешь, у него завтра свадьба. А без паспорта его не распишут. Он очень хочет жениться. Верни паспорт. Обещают могарыч.
Яреев, задрав брови вверх, спросил:
- И где этот сосед?
- На КПП ждет, - ответил Коля и почему-то ржанул, - ха-ха!
После развода Яреев с Дашко подошли к КПП и сразу поняли, почему веселился Орелик. На крыльце стоял молодой человек, несколько дней назад державший морскую оборону в котловане. Нос его был перетянут марлевой повязкой, и заканчивался таким же, как у Толика, клоунским набалдашником из пластыря. Под обоими заплывшими глазами защитника бетонной сваи красовались чудовищных размеров гематомы иссиня-черного цвета.
Дашко тут же скрылся в ближайший куст, который затрясся и зашатался как на ветру. Яреев, еле сдерживая смех, спросил у молодого человека:
- Что, паспорт понадобился?
- Отдайте, пожалуйста, - прогундосил водолаз.
- Ответь честно, кто был за рулем пятерки? - спросил Яреев.
- Я, - покорно сказал водолаз.
- Толик уже сказал тебе "спасибо"?
- Да...
- Возьми свой паспорт, - Яреев протянул документ.
Парень схватил книжечку трясущейся рукой и попытался всучить Сергею какую-то измятую денежную купюру. Яреев засунул ее тому обратно в карман и сказал:
- Толику лучше отдай. Ему, как-никак, долго теперь придется ездить в трамвае.
Жених ушел с паспортом, а Яреев заглянул в куст самшита за углом КПП и спросил у веселящегося Дашко:
- Что ты остановиться не можешь?
Тот истерически крикнул:
- Я представляю себе его свадебные фотографии! Ха-ха-ха! На всю жизнь память! Детишки, разглядывая их, веселыми вырастут, ха-ха-ха!
* * *
В один из теплых дней, которыми изобилует южная осень, из Чечни вернулся отряд сотрудников милиции. Самое главное - без потерь. Несколько легких пустяковых ранений в счет не шли. Сотрудники справились с поставленными перед ними задачами, и потому им можно было теперь немножко отдохнуть.
Личный состав сложил на складе в кучу бронежилеты и отправился освобождаться от оружия. Автоматы сдали быстро, а вот с пистолетами возникло затруднение. Карелов, не принимая в расчет усталость прибывшего контингента, отвыкшего от мелочного идиотизма, по своему обыкновению принялся выталкивать колодки с поставленным на них оружием обратно, требуя немедленной его чистки.
Разозлившийся Тягомотин с громким стуком вложил в окошко гранату Ф-1 (в балансе полкового вооружения их не было). Карелов, не глядя, схватил ее рукой, поднес к очкам, дико вскрикнул и, зашвырнув гранату обратно в окошко, с грохотом захлопнул металлическую дверцу. В ту же секунду, врубив в полете тревожную кнопку, он распластался на полу и закрыл руками свои гигантские уши. Над территорией полка разнеслись звуки сирены, а на пульт дежурного вневедомственной охраны поступил сигнал о несанкционированном проникновении врагов в оружейную комнату полка ДПС.
Прибежавшие руководители принялись разбираться в возникшей ситуации.
Сирену удалось отключить через десять минут только после того, как получилось достучаться до Карелова с внутренней стороны дежурки. Часть города все это время наслаждалась хриплым ревом четырех матюгальников, расположенных на столбах по периметру полковой территории. Подъехавший к воротам КПП патруль вневедомственной охраны послали подальше, сославшись на проводимые внеплановые учения, после чего всерьез занялись боевыми соратниками.
Вытрусив вещмешки Тягомотина и его товарищей, прибывших из благодатного региона, где на деревьях растут "лимонки", а патроны размножаются почкованием, замполит насчитал девятнадцать гранат различных модификаций и несколько тысяч пистолетных и автоматных патронов. Поинтересовавшись по ходу проверки: "Гранатомет "Муху" случайно никто в штаны не засунул?", - подполковник выстроил милиционеров на плацу и принялся заниматься с ними воспитательной работой.
Единственным человеком, которому удалось избежать этого мероприятия, был Гарколин. Он еще до сдачи оружия успел выложить две гранаты и три пачки пистолетных патронов в личную "копейку", стоявшую в боксе своего взвода все шесть месяцев, пока его не было. Поэтому Генка с легким сердцем сидел в курилке на лавочке и, посмеиваясь, прислушивался к обрывкам фраз, долетавшим с плаца.
Через некоторое время к процессу подключился командир полка и реплики стали звучать более живо. С плаца неслось:
- Уволю к черту! Попересажаю к едреням! Закусывать гранатами заставлю!
В конце концов, закончилось все хорошо. Патроны решили расстрелять на очередных стрельбах, а гранаты сложили в турецкий барыжный мешок, в которых мелкие торгаши возили шмотки из-за моря, и заставили Тягомотина написать заявление о том, будто он случайно нашел этот арсенал на помойке возле мусорных баков. После чего Женя поехал сдаваться в райотдел, куда предварительно позвонили, опасаясь, как бы чего не вышло.
Дежурный в отделе долго матерился, но арсенал принял. Напоследок он пожаловался Тягомотину:
- Вечно у вас что-нибудь случается! Завтра мне придется выслушивать наидобрейшие пожелания от всех, начиная с криминалистов и заканчивая следователями. Ведь им придется написать целую кучу бумаги. А ради чего? Ради галимого отказняка? Не могли вы выехать на природу, да рвануть какой-нибудь пруд? И рыбы б домой привезли и людям работу бы не создали!
Помолчав немного, дежурный вдруг спросил Тягомотина:
- Кстати, а зачем ты в помойке ковырялся? В ГАИ все так плохо стало? Объедками питаетесь и бутылки собираете? Га-га-га!
Женя плюнул и громко хлопнул дверью дежурки.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Дают - бери, бьют - беги.
Русская народная пословица.
ВРЕМЯ МОБИЛЬНЫХ ТЕЛЕФОНОВ ИЛИ ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
1
Лейтенанты Кривошапко и Кипятков гнали пятерку "Жигулей" по ночному предпраздничному городу. Преследование только началось, настроение у инспекторов было новогодним, адреналин быстро вливался в кровь. Пятерка впереди патрульного автомобиля борзо выделывала по дороге кренделя, хлопая ржавыми крыльями и роняя какие-то болты, гайки и прочие лишние запчасти.
Виталий Кривошапко по прозвищу "Палыч", сидя за рулем, ловко и профессионально управлял служебной десяткой, материл Кипяткова, водителя удиравшей пятерки, и успевал при этом объезжать коварные нашлепки наледи, образовавшиеся на дороге вследствии неожиданно ударившего мороза.
- Костян, твою мать, ох и идиот же ты! - орал Палыч, притормаживая перед очередным поворотом, - ты что, не видел, что этот крендель не собирается останавливаться? Он еще за сто метров до тебя добавил газу! А ты, как обычно, находишься - черт знает где, но только не возле патрульки. Устал я ждать, пока ты добежишь! Теперь отрыв большой, можем не взять!
Кипятков обыденным голосом заявил:
- Да никуда он не денется. Нарытый же, наверное, в хлам. Посмотри, как исполняет! Направо повернул, во дворы.
Палыч мастерски зашел в указанный двор, и патрулька загрохотала по колдобинам.
- Дурак ты, Костя! Ему на все плевать, у него водка в голове газируется. Он не соображает, что его ведро может развалиться. Ах, епть! - выругался Палыч на очередной яме. - А нам с тобой патрульку за свои деньги делать!
Кипятков невозмутимо ответил:
- Давай, я по пятерке жахну пару раз из пистолета.
Палыч, лязгнув зубами на кочке, заявил:
- Пошел ты, Костя! Я тебе жахну! Тебе оружие вообще нельзя в руки брать. А после того как ты угорел, я б даже штопора не дал! Куда он делся?
- Налево пошел.
Кривошапко заложил машину в поворот, и патрулька вылетела на тихую улицу. С одной стороны дороги тянулся ряд одноэтажных домиков, с другой - длинный бетонный забор, ограждающий гаражный кооператив. Догоняемая пятерка благополучно торчала в этом заборе. Из-под капота ее валил пар.
- Вот видишь,- сказал Кипятков,- я тебе говорил - догоним. Даже стрелять не пришлось. А тебе только штопоры мерещатся.