- Ни одного, Алексеич,- Палыч виновато развел руками,- немастевая ночь.
- Что ты врешь? Если сейчас вам карманы вывернуть, вот весело будет!
Кривошапко промолчал, а Царь продолжил:
- Ладно, у Гращенко бухих нет. А ты попробуй восемь дорожек оформить. У тебя мозги закипят!
Гращенко понимающе и важно закивал головой.
- А вы? - царский взгляд уперся в Алмазова.
Тот, чувствуя себя спокойно, все равно вздрогнул.
- А мы оформили, - сказал он.
- И все? Одного за ночь и все?!
- Буйный попался, пришлось в райотдел сдавать.
- И что, пока ездили по городу, ни один пешеход дорогу не перебежал?
У Алмазова удивленно округлились глаза. Яреев хмыкнул задушенным смехом.
- Алексеич, какие пешеходы в три ночи? - удивился Алмазов.
- Хочешь сказать, нету их? Вранье! Я тоже по ночам езжу по городу. Вечно какие-нибудь пьяные хмыри под колеса вываливаются!
- Так когда же их ловить? Мы сначала у доктора были, потом в райотделе...
- Мне тебя учить надо? Какого черта, блин, вы вдвоем в райотделе делали? Онанизмом занимались? Привезли задержанного, закрыли в клетку и все! Один остался бумаги писать, а второй - вышел на улицу, и выявляй себе пешеходов пачками!
Неожиданно Палыч издал хрюкающий звук и, без разрешения выскочив из строя, скрылся за углом ротной канцелярии. Следом за ним, булькая горлом, унесся Кипятков.
- Куда?!- крикнул Царь.
Яреев услужливо сообщил:
- Наверное, сожрали что-нибудь несвежее. Обдристались!
Командир роты подумал немного и опять уставился на Алмазова, который никак не мог прийти в себя и, вытаращив глаза, усиленно моргал.
- Или я неправильно говорю?- продолжил Царь.
- Все правильно, Алексеич,- сказал Яреев,- виноваты. Будем исправляться.
Алмазов продолжал пребывать в ступоре. Из-за угла дома доносились самые разнообразные звуки: ржание, взвизгиванья, топот ног и прочие веселушки.
- Кому это там неймется, мля? - Царь строго посмотрел в ту сторону и начал по-новой:
- Вот я сейчас пойду с этими результатами к подполковнику Хмаре, и что я ему скажу? На три экипажа - один бухой. Вы знаете, как он нас, командиров, дрючит? Как помойных котов! У меня каждый день задница красная! А все из-за вас. Зачем мне это? А как попросишь денег сдать, так вам это не надо. Нету их, видите ли!
Из-за угла вышли Кривошапко с Кипятковым. Лица их были уставшими и блестели влажными глазами.
- Разрешите встать в строй,- хрипло попросил Палыч.
Царь махнул рукой:
- Разрешаю. Что - жаба давит? Денег накрали полные карманы, а жрете всякую дешевую муйню. Экономите? Вот за жадность вас боженька и наказал. Теперь задницами в сортирах расплачиваетесь.
Уловив взглядом движение в районе курилки, командир роты крикнул:
- Кто там прячется? Выходи!
Появился Ваня Дрозд, занимавший должность помощника командира роты по технической части. Был он капитаном и представлял собой личность, сходную по своему назначению с гофрированным шлангом высочайшего качества.
- Ага, ну-ка, иди сюда, работяга чертов, - Царь поманил пальцем.
Ваня подошел.
- Значит так. Гращенко и Пахомов идут домой, потому что они всю ночь трудились и устали. А вот эти четверо бездельников в твоем распоряжении. Ровно час занимаешься с ними строевой подготовкой. А то на последнем смотре генерал сказал, что наш полк ходит хуже пожарников. Потом мне доложишь, и я проверю, как ты их натренировал.
Царь развернулся и скрылся внутри здания. Дрозд потер ладони и весело спросил:
- Ну что, сынки, потренируемся?
Яреев ответил:
- Сейчас мы тебя отведем за курилку и там заставим одного ходить в колонне по четыре.
- Напра-во,- скомандовал Ваня, - за угол шагом марш.
Яреев дал пинок Алмазову, который как бы прилип к асфальту, и строй, состоявший из четверых злостных неплательщиков, протопал за угол строения.
Там дружно достали сигареты и закурили. Некурящий Алмазов наконец-то пришел в себя и сказал:
- Надо же, какая скотина! И ведь все это, весь этот концерт только из-за денег!
Яреев хмыкнул:
- А то ты его не знаешь.
- Но он таким раньше не был.
- Это когда не был, когда ты ему при получении звания капитана восемь звезд из чистого золота подарил? - поинтересовался Палыч.
- Так это мы с напарником подарили, потому что он человеком тогда был, - ответил Алмазов.
- Ну да, ну да, - сказал Яреев,- я помню это время. Вы тогда после такого подарка месяца три в шоколаде ходили и ни черта не делали. Зато всех остальных он драл и в хвост и в гриву. Человека нашел! Да никогда он человеком не был, и никогда уже не станет. Аппетит приходит во время еды. Сначала ты с золотишком, потом еще кто-нибудь с подобным, и получайте, что заслужили.
Он сплюнул себе под ноги. Изя подумал немного и спросил:
- И что ж теперь делать?
- А ты ему еще майорские звезды подари. Он уже год майором ходит, а тебя все нет, да нет. Ау, где ты, Алмазов? - Яреев приставил ладонь к глазам, встал в картинную позу и оглядел окрестности. - Звезду для Его Величества!
Все рассмеялись. Кипятков предложил:
- Может, возьмем бутылку, да позавтракаем?
- Бутылку тебе, - Палыч выбросил окурок, - "Буратино" пей, токсикоман угарный. Но я - за предложение!
Яреев взглянул на часы и сказал:
- Уже десятый час. Раньше десяти нас не отпустят. Пока соберемся - будет одиннадцать. Употреблять будем часа два... Нет, вы - выходные, а нам сегодня еще работать. Да и Андрюша - непьющий.
Андрюша (он же - Алмазов, он же - Исаак Ааронович, он же - Израиль Моисеевич и так далее) поинтересовался:
- Сколько вы пить можете? Тут устал после ночи, как собака, ноги еле держат.
- Ты бы с нами лакал потихоньку и крепче б спал. А когда крепко спишь - лучше отдыхаешь, - заметил Палыч.
Алмазову, как и всем присутствовавшим, было лет тридцать пять. Роста он был среднего, тело имел пухлое и обладал, ко всему прочему, небольшим животиком. Волосы кудрявились над его высоким морщинистым лбом, под которым располагались два больших, хитро прищуренных глаза и породистый горбатый нос. Короче - не хватало только пейсов. За это во взводе его иной раз обзывали раввином и интересовались курсом библейских серебренников по отношению к современному доллару.
Дело в том, что основной способностью Андрюши было умение чувствовать подлинность денежных купюр чуть ли не на подсознательном уровне. Без всяких приборов он определял - фальшивая бумажка или нет. Не раз проводили эксперименты, подсовывая ему затертые купюры различных стран. Андрюша брал их в руки, вертел в пальцах, закрывал глаза и к чему-то прислушивался. Через минуту вердикт был готов. Ошибок не происходило. Правда, это касалось рублей, долларов, фунтов и прочих, более или менее приличных денег, включая йены.
Один раз его попросили проверить белорусские зайчики, но Андрюша, даже не взглянув на них, предложил использовать эти бумажки по другому, обыденному и всем известному назначению.
В свободное время Алмазов занимался перепродажей подержанных автомобилей. Яреев по этому поводу говорил, что если б не ближневосточная внешность, можно было бы смело отнести Андрюшу к представителям другого космополитического сообщества, то есть к цыганам. Тем более - фамилия соответствует полностью, да и род деятельности (торговля железными конями) также.
А так человеком он был неплохим. Правда, как-то очень лихо у него получалось проскальзывать между терниями современной жизни и всегда оставаться в стороне от глобальных головомоек. Но эта мелочь списывалась коллективом за счет его наследственной пронырливости.
Палыч спросил у Яреева:
- А кто кроме вас сегодня в ночь заступает?
- Гращенко с Пахомовым и Абакумов с Ивахиным.
- Понятно. Скучать не придется. Ваня: - Кривошапко обратился к Дрозду,- пойди к Царю, скажи, что мы уже исправились и нашагались.
Ваня ушел. Через пять минут он вернулся и сообщил:
- Дергайте домой, ему теперь не до вас. Там на него анонимка пришла и он, обдриставшись от страха, ворвался в панику как паровоз в тоннель!
Все дружно разбежались.
2
Палыч оказался прав. Ночь выдалась результативной. Началось все с того, что лейтенант Абакумов предложил Алмазову с Яреевым посвистеть вместе. Выглядело это так: оба экипажа становились на каком-нибудь перекрестке со средним движением и вчетвером быстро просеивали транспорт без тщательной проверки документов. Как говорится - нюхнул водителя, и "дал пинка". Если что-нибудь продастся - деньги поровну. Если на оформление - экипажи меняются напарниками. Одни едут к доктору, другие остаются свистеть. Смена напарников - необходимое противоядие от укусов жабы, которая может выползти и активизироваться в любой момент при появлении материальных благ, которые зачастую хочется присвоить себе.
Выехали и расположились на одном из несильно оживленных перекрестков близ городской окраины. Место было проверенное. Пьяницы здесь ездили каждую ночь. Патрульные автомобили поставили так, чтобы можно было сразу стартануть за каким-нибудь неостановившимся негодяем. Мороз был слабым, и запахи из салонов машин при открывании дверей и опускании стекол чувствовались прекрасно.
Леха Абакумов был резвым тридцатилетним толстячком среднего роста. Он напоминал каплю воды, быстро стекающую с лакированной поверхности ботинка. Очень любил эклеры. Но прозвище получил более приземленное. Называли его "Батоном". Абакумов действительно ассоциировался со свежим, румяным хлебобулочным изделием, только что вытащенным из печки. Нрав имел взрывной, горячий и безбашенно-необузданный. Смена настроения у него происходила неожиданно. Всего за несколько секунд глаза его могли налиться кровью, и из добродушного и веселого толстячка Батон превращался в яростного маньяка, не контролирующего свои действия и способного надавать по лицу кому угодно. Даже Царь и здоровенный Женька Тягомотин его побаивались.
Напарником же его был тихий и спокойный сорокалетний прапорщик Саша Ивахин. До ГАИ он успел поработать во вневедомственной охране и, учитывая всякие чеченские командировки, являлся пенсионером. Но уходить никуда не собирался, так как справедливо полагал, что на пенсии ему будет нечего кушать.
В середине 90-х годов один из великих милицейских начальников решил провести операцию с названием "Чистые руки". В результате были созданы практически бесполезные и изначально коррумпированные службы - УСБ (Управление собственной безопасности) и КПО (в ГАИ - контрольно-профилактический отдел). Если уэсбэ́шники занимались сопровождением осетинских спиртовозов с паленой водкой и крышеванием проституток, у кэпэо́шников интересы проявились в других сферах криминальной деятельности. Половина сотрудников перегоняла краденые машины в Грузию, а другая половина добросовестно обеспечивала доставку в южные российские порты металлолома с оказавшихся ненужными заводов и потому благополучно распиливаемых на куски. Причем обе половины в свободное от основной деятельности время совали инспекторам деньги и потом решали вопросы с попавшимися на взятках. Бывали, правда, среди них и относительно честные сотрудники типа капитана Марочкина (очень тяжелый случай), но они погоды не делали, а о Марочкине речь пойдет впереди.