Михаил Корешковский
Запах ванили
I. Карамба!
-- Меня зовут Апраджита. Я из Индии. В этом году завершаю свой Эм-Би-Эй. Я буду вести ваш курс...
(Дернуть бы доброго шнапса в эту февральскую пасмурность.)
Студентки будут его учить. MBA -- это Master of Business Administration. Нет, зря он, взрослый дядя, записался на курсы для выпускников Гейдельбергского университета, желающих работать в англоязычных странах. В его голове масса техницизмов, прочитать специализированный журнал ничего не стоит. Но убедительно и продуманно написать резюме... К тому же он всё мысленно переводит с русского, и, к вящему позору, числа и даты автоматически произносит по-немецки. Вот и гармонично-спокойная Апраджита за столом преподавателя считает его тупицей.
Он пришел сюда -- вдруг пригодится! -- случайно наткнувшись на объявление студенческого союза, да и то только потому, что фирма арендовала в университете цокольный этаж здания...
Две недели назад его вызвал исполнительный директор по технической части.
-- Герр Леонтьев, вашей профессиональной деятельностью мы полностью удовлетворены. Но кризис в экономике сказался на портфеле наших заказов. Нам необходимо оптимизировать нашу структуру. Некоторые подразделения будут реорганизованы или слиты. Я вынужден расторгнуть ваш договор. Вы получите компенсацию. Благодарю за ваш трудовой вклад и желаю вам всяческих успехов.
Вот так. Они переехали в уютный велосипедный Гейдельберг из Берлина, вслед за дочерью, у которой появились хорошие перспективы на кафедре романистики. А дочь, без всяких причин, подняла хвост, оставила город восьми нобелевских лауреатов, и отирается в Страсбурге синхронисткой-переводчицей в Европарламенте, пишет работу по поэтике Мопассана, обожает своего французского профессора, и даже, кажется, его любовница, потому что покупает ему молодёжные футболки с умными надписями. Что-то вроде -- I change my world; my world changes me... А всё отчего -- натолкнулась на высказывание профессора в интернете, написала ему е-мейл...
Он пошел к себе на участок. Грузноватый Нойман, кореец Туан и студент-практикант возились у стоек настраиваемого сервера. Он отозвал Ноймана в сторону:
-- Генрих, ты знал об этом?
-- Знал, не знал, какая разница, -- засопел Нойман. Ему был неприятен этот разговор. -- Они уже давно с профсоюзом договорились. Всё по закону вычислительной техники: последним пришёл -- первым ушёл. У нас все на постоянстве, только ты по договору. Кого же ещё выбрать?
-- Но сказать-то надо было!
Нойман пожевал губами и буркнул:
-- Позвоню сегодня товарищу во Франкфурт, он модернизирует компьютерную систему европейского Центробанка. А в Гамбурге у меня знакомый на верфи навигацией занимается...
Кроме него организацию покидали еще пять человек, но от этого было не легче...
Он упорно ходил на курс, раз взялся. А потом уже и не без удовольствия -- содружество с новым динамичным поколением тонизировало. Ему нравился мягкий голос Апраджиты, пропорциональное сложение, аккуратно собранные волосы. Она напоминала Девику Рани с портрета красавицы-жены кисти Святослава Рериха, только совсем молодую.
Он не собирался её добиваться, хотя, почти наверняка, и не отказался бы. Зато никто не запрещал смотреть. Она несла себя, прямая как струна, всегда в темно-синих брюках с приталенными серо-голубыми рубашками навыпуск. А однажды пришла, буквально по Шанель, в маленьком черном платье. Она должна была пахнуть ванилью и сандаловым деревом, но не было возможности подойти настолько близко, чтобы убедиться.
Он спросил бы её, если б выдался случай, какой она касты, хотя мог и предвидеть ответ. -- Это спрашивать невежливо. У нас нет каст.
Он чувствовал -- она не из простых.
Он занимался в Доме Пионеров в судомодельном кружке, и мог бы себе казаться просоленным временем, но ещё добротным и крепким парусником. Он мог себе представить. Две женщины -- жена и она -- на корабле, и график дежурств по камбузу на стенке каюты...
Как-то он осторожно попробовал встречаться с другой. Новизна нравилась, но возникли сложности: надо было прятаться, избегать мест, где можно встретить знакомых. К тому же партнёрша вошла во вкус и стала требовать больше места в его жизни. Она не желала быть третьей.
Он послал Апраджите, на её простой электронный адрес aprajita@... в студенческом домене университета, запрос, какую литературу она бы могла порекомендовать. Частично это был предлог -- только бы получить что-то в ответ, прочесть её отточенную лексику. Она не шла на контакт, и коротко посоветовала посмотреть интернет.
Ему хотелось общаться хотя бы по электронной почте. И на правах ученика у мастера он отправил ей вариант своего резюме с просьбой оценить. Она держала дистанцию -- мы обсудим резюме в группе.
Она не забыла и в конце занятия зачитала его пассаж. Весёлые ребята дружно набросали несколько вариантов, много лучше его. А она сделала паузу и свела его страницу текста к трем прозрачным, четким строкам, после которых любой начальник должен был воскликнуть -- уважаемый мистер, я хотел бы вас немедленно видеть!
Он понял -- её головка работает по-другому.
II. Превратности достижимого
(Свободен? Будешь бегать по утрам, мыть полы и варить борщ в ожидании жены. И слушать Дайану Кролл.)
-- Помнишь итальянское кино, она приходит домой с сумками -- ну, ты хотя бы посуду-то помыл!.. А он -- ты что, не видишь, я занят. Я работу ищу!..
Жена улыбнулась.
-- Не тушуйся, где наша не пропадала. У меня сотня учеников. Устрою тебя мальчиком краски смешивать...
-- Нет, догонят и побьют!
Он познакомился с женой на архитектурном факультете, когда искал кого-нибудь оформить ему дипломную работу. Она брала пятнадцать рублей за графический лист. С деньгами у него было туго, но он извернулся и расплатился. Его удивляло, как под её рукой из чистого листа рождается что-то красивое.
Жена хотя и была по происхождению русской немкой, оказалась в Германии не у дел -- дипломы архитекторов с российским образованием не признавались. Поначалу она ходила на рыбалку, -- с детства приохотилась, следуя за отцом, -- и писала заодно пейзажи, потом открыла в Берлине художественную школу и пропадала там вечерами.
И здесь, в Хайдельберге, желающих учиться живописи оказалось, как ни странно, много -- в основном, студенты и пенсионеры. Школа пользовалась успехом, и стала известной в узких кругах широкой публики.
Вот на днях пришел к ним домой с улицы -- извините, наслышан, позвольте посмотреть -- розовый и пухлый господин, схватил натюрморт "Белые розы с яблоком", вытащил из кармана двести евро, говоря, что больше заплатить, ну никак, не может, и, бережно прижимая картину к животу, ушел, весь будто светясь.
Жена смеялась.
-- А не жалко?
-- Да как можно было не отдать, он же такой счастливый!..
-- Мир большой, -- без объяснений сказал Нойман спустя пару дней, -- поищи-ка в интернете.
И без него он знал возможности великой всемирной паутины. Он обратился в несколько посреднических компаний. Они намекали на трудности с его возрастом, заваливали своей и чужой рекламой, были готовы писать за него резюме, натаскивать на переговоры, сопровождать по инстанциям, подыскивать жилье, определять учиться -- но деньги вперед!
-- Слышишь, старик, -- звонил Юра Шехтер, русский израильтянин, работающий в отделении "Siemens" в Вольфсбурге; познакомились семьями на зимнем отдыхе в Альпах, -- немного неудачный момент: еще года полтора назад они спрашивали, не знаю ли я какого-нибудь свободного инженера. А теперь "Siemens" готовит на улицу пятьсот человек, а "Volkswagen" -- вообще тысячу триста. Попробуйся пока техником, чтобы перебиться...
-- Конечно, мы можем взять вас. Но ваша квалификация выше, и вы будете чувствовать себя ущемленным. И рано или поздно уйдете. Зачем же делать то, от чего мне и вам будет плохо. Я уверен, вы найдете достойную себя работу.
Профессор сверху, который когда-то советовался -- принимать или нет предложение работать в представительстве Евросоюза по науке в России, и что это вообще за страна, не забыл его и пришел с новостью -- знаете, мой старый товарищ в Перте, в Австралии, ищет ассистента на кафедру.
-- Видите ли, мой английский не очень хорош.
-- Но вам же не сравнительное языкознание читать, а электрические схемы интернациональны. Подумайте, это большой город. Кстати, почему Россия всё никак не помирится с Грузией?..
Жена посмотрела на карту:
-- Перт... Боже мой, туда же сутки лететь надо.
(В его возрасте самое-то начинать ассистентом.)
Широко улыбались в рекрутинговой компании, как будто встретили давнего приятеля:
-- Нет проблем, мы берем вас навсегда, и будем предоставлять вам наилучшую работу по заявкам предприятий...
(Ага, и треть заплаты оставлять себе.)
Он знал, что в век электроники найдет что-нибудь подходящее. Вот в городских электросетях Ростока его ждут. Работа, правда, скучнейшая, и оплачивается соответствующе, но зато на пользу обществу.
После напоминания отозвался из Нью-Йорка однокашник:
-- Единственное, что могу предложить -- бесплатная у нас стажировка. Платить будем только страховку на рабочем месте. Транспортные издержки за нас счет. Осмотришься, поедешь с коллегой, у него в плане пусконаладки в Индии и Канаде. Покажи себя, ты же вроде неплохо учился. Только учти, на службе мы незнакомы.
Это "неплохо учился" задевало. Проявляет насмешливое снисхождение?
Он был лучше однокашника по всем предметам, а теперь тот замначальника отдела. Его не привлекала эта стезя. Он хотел решать технические задачи, а не понукать людей. Оптимальнее всего -- тройка-четверка единомышленников для мозговой атаки... Когда-то его назначили руководителем группы, и он сразу же избавился от двоих сотрудников, потому что считал, что люди квалифицированы и нацелены, когда руководителю ни во что не надо вмешиваться.
Люди меняются.
Он видел в Facebook фото однокашника у дверцы белого внедорожника на фоне большого дома в викторианском стиле. Правда, бо?льшая часть этого внедорожника и дома принадлежали его жене. Как тот писал по электронной почте -- моя жена два года не поднимала головы от медицинских учебников, и я был вынужден подносить ей на стол кофе и суп. Зато теперь...