- А всё-таки - почему?..
...По иронии судьбы девушка в коротком красном платье у Дворца "Октябрь" оказалась дочерью учительской пары, вычислила Гришину должность и телефон, стала по нему сохнуть, проникать на мероприятия, на которые он ходил, и напрашиваться с подружкой на экскурсию по телецентру. Кишинёв городишко не мелкий, но папа девчонки вышел на мать Гриши; Гринёк по этому поводу как раз получил предупредительный втык от матери и указание провести воспитательную беседу; а кратенькую экскурсию осуществить.
- Знал бы, сам подобрал окурок! Посылаешь человека для его же пользы куда подальше, а он тебе отвечает пылкой страстью...
Но Гришка выкрутился - экскурсию сбросил на Майка, беседу а-ля Онегин провёл сразу для двух татьян, и намекнул, что одна знакомая девушка в Киеве заканчивает свой медицинский и как только получит диплом, то они сразу... А телефон переставил на стол женщине-коллеге.
Правда, девушка из Киева была уже врачом, счастлива замужем и водила в детский сад двух близняшек...
Не слишком ли строго опекала мать Атамана, если Майку не помнится - кроме заезжих блуждающих звёзд - ни одной его девушки?
Упоминал, кажется, давеча атаманов брат-погодок, что приводил Гриша в гости девушку, скрипачку и солистку из ансамбля "Современник". Но мать промолчала, и девушка больше не появилась.
Почему это запомнилось? А-а, скрипачка под влиянием истории о запретной любви Гришиного деда-подпольщика написала вальс "Океан нежности", посвящённый, верно, своему другу Григорию, а после расставания порвала ноты. Название вальса, конечно, от Атамана...
...Прикомандировала временно родная страна юного инженера Виталю к смежникам, сибирскому оборонному заводу. Никто не хотел из Молдавии ехать к чёрту на кулички.
- Дельные предложения, - сказал начальник отдела, возвращая бумаги. - Сходи к дежурной телетайпистке, продиктуй ей проект распоряжения. Завтра обсудим на планёрке с главным.
Чернявая телетайпистка строчит, глазками стреляет. Лето, липой с улицы пахнет. Подмышки небриты, но аккуратны. Линия лифчика через пройму футболки мелькает. Смотреть приятно.
- Спасибо, быстро как молния.
- Спасибом сыт не будешь. Может, в кино пригласишь?
- Ну, приглашу. Можно и в кино.
А самое ближнее кино в заводском доме культуры по вечерам. И, конечно, свои затесались. И - сарафанье радио: шу-шу-шу - весь завод уже знает.
В одно мгновение становится Виталя известной персоной. "Кричали женщины: ура! И в воздух лифчики бросали".
Прибегают подруги:
- Не упусти, Зина, дурой будешь, он же инженер, а ты только техникум советской торговли.
И игривые девчонки-монтажницы в цехе, одна другой краше, ему с намёком:
- А у нас тут ещё мно-ого хороших девушек.
И подходит к Витале на улице после смены слесарь-сборщик по кличке Полтора Ивана:
- Слышь, Зинка - моя девчонка. Чтобы на полтора километра близко к ней не подходил, понял?
- Понял.
- Не подойдёшь?
- Подойду.
Слесарь - раз! - щёлк по носу. Всего-то щелчок, а Виталя уже в больнице с поломанным носом и какими-то трубочками в нём.
Пришёл милиционер с папкой.
- Кто это тебя?
- Никто.
- А за что?
- Из-за девушки.
- Заявление писать будешь?
- Нет, не буду.
- Ну, твоё дело. Бывай.
Выписался Виталя на поправку, снова за дела, и в конце дня заходит к Зине:
- Пошли вечером в ДК на дискотеку.
- Ну, пошли. А не боишься, что Ванька ещё раз нос поломает?
- Боюсь.
- И что?
- Попрошу, чтобы что-нибудь другое поломал.
Она рассмеялась.
- Ладно, скажу ему, что мы с тобой женимся - будет знать.
- Не надо, пусть лучше ломает.
- Как хочешь.
На другой день подходит Ваня.
- Ты что, женишься на Зинке?
- С чего ты взял?
- Зинка сказала.
- Пошутила.
- Слушай, ты, конечно, извини. Не сдержался я в тот раз. А ты без милиции... Может, ещё перерешишь, тогда я на ней женюсь, я же всё-таки первый...
- Может. Нет, - быстро исправился Виталя, - не перерешу.
- Погоди, не торопись. Давай зайдём ко мне, посидим, выпьем за Зину, подумаем...
- Раньше думать надо было.
А Зина:
- Ты не расстраивайся. Это я просто так сказала. Раз уж по заводу разошлось, давай заодно и заявление в ЗАГС подадим, чтобы талоны в салон для новобрачных дали. Я белые туфли хочу. А тебе белую рубашку. Потом откажемся. У нас многие так делают.
- Не нужно мне рубашку.
- Ты гордый, сразу видать не наш.
Но туфли всё же купила.
Зам главного, между прочим, после планёрки:
- На Зинаиде женишься, говорят?
- Нет, это Зина назло своему Ване играет... Я просто под руку подвернулся.
А монтажницы между собой, будто его в цехе не замечая:
- Такой хороший парень, а какой-то Зинке достаётся. А нас целый конвейер тут: бери - не хочу.
Собирается уже Виталя домой в головное КБ.
- Может, всё-таки поженимся, - говорит Зина, - будем как брат с сестрой.
- Мы уже брат с сестрой.
- Ну, будем, как родные...
- Нехорошо, как будто себя обманываем.
- Я тебе не нравлюсь?
- Нет, ты ничего. Ты хорошая.
- Да, многого от тебя не дождёшься. Ладно, скажу Ване, что виновата, нарочно его завела. А брат с сестрой могут на прощанье поцеловаться? Мы же не чужие...
- Наверное, могут.
- Ну, тогда прощай.
Обвила голову рукой и прильнула к губам. Целовалась - будто на смерть шла!
Кровь бросилась ему в лицо. Еле устоял на ногах.
- Ты что, мальчик? - лукаво прищурилась она.
- Нет, - сказал Виталя, обретая дыхание.
- Жаль. Я бы тебя научила.
И ушла, не оглядываясь...
-...Что ж ты так? - спрашивает юнца Виталю по возвращению Григорий.
- Сам не понимаю, не стояло на неё, и всё.
- Это не у тебя не стояло, - говорит Майк, - это она колебалась.
IV. Пахнут духи не по делу, и слышится гул истории
На киевских курсах переподготовки инженеров, где занимался наш Виталя, цвела меж курсантами Наталья. Про неё ходил стишок, ею же и пущенный:
Прилетит к нам Наташка
В голубой комбинашке,
И бесплатно покажет стриптиз...
Там имелось что показывать - всё на месте. Нравилась она многим, а ей Виталя - раздолбай небесный.
Числилась она разведёнкой - оказалось после свадьбы, что муж импотент. Называл он её ласково и бил в попытках возбуждения.
В последнюю ночь на курсах трёхкомнатную секцию Виталя в общежитии заняли прощающиеся пары. Деваться некуда, и Виталя оказался с Натальей в маленькой соседней комнатушке на две кровати.
Она травила солёные шутки-прибаутки, оказалась общительной и опрятной, с тонким, едва уловимым свежим запахом, но загадала ещё в юности, что первый мужчина будет у неё муж, и уж тогда ему придётся на ласки стараться. Так и не передумала - голубая мечта.
Married or Nothing! - понял Виталя. Он не собирался её агитировать - нет, так нет. Старший коллега Афанасий наставлял его по слабому полу - жениться необязательно, но спать ты обязан. Он решил последовать его совету, поцеловал, сказал, что страшно устал и должен выспаться, лёг и заснул. Она не спала, а утром, когда разъезжались, плакала. Кажется, Виталя чем-то её обидел. Вспоминал алую вышивку на белой ночной рубашке...
-...В самом деле, "ночь без милосердия", - задумался Атаман. - С обеих сторон.
- Оставил бы ей мечту в неприкосновенности и подарил бы ночь поцелуев. Зацеловать и пусть вспоминает, - добавил Майк.