Первого сентября я даже испугался за вас. Вы смотрели вокруг большими наивными глазами, в которых читалось горячее желание сделать мир лучше. Я, по правде сказать, решил, что вы не справитесь, однако будущее разбило мои стереотипы в пух и прах. С первых дней все поняли, что при кажущейся хрупкости характер у вас стальной. Вы были довольно уступчивы и добры, однако при этом умели сохранять дисциплину в классе. Многие взрослые не знают простой заповеди: упрямые ученики бывают только у упрямых учителей.
Когда вы пришли в нашу школу, пятый «Б» не просто плавал, а буквально тонул в математике, и бросать ему спасательный круг никто не собирался. Ваша предшественница говорила так: «Я даю материал, а поняли вы его или нет, не моё дело. Не можете — нанимайте репетиторов». Вы же всегда смотрели на каждую проблему глазами учеников, старались понять их мышление и выяснить, где система даёт сбой. Я помню ваши слова: «При верном подходе реально всё».
После объяснения новой темы учителя ведут себя по-разному; одни сразу дают самостоятельную работу, другие ждут от класса вопросов, однако фразу: «Что тебе непонятно?» произносят так, будто собираются расстрелять ученика на месте. Вы же не только охотно разъясняли все неясности, но и добавляли в горький учебный процесс сладкие крупинки юмора. Я никогда не забуду ваше коронное изречение: «Выключи дурачка — всё равно не поверю!» Как известно, дети любят прикидываться глупенькими, чтобы взрослые поскорее отстали от них.
Вы беседовали с родителями, устраивали факультативы, занимались после уроков с отстающими, и троечники превращались в отличников, а двоечники — в хорошистов. Я имел крепкую репутацию тугодума, однако с вашей помощью стал участником олимпиад. Победить мне так ни разу и не удалось, зато тонкости вашего предмета я запомнил на всю жизнь.
Когда мы изучали язычество древних египтян, я выдумал бога учителей — этакого смуглого полуголого монстра с совиной головой и львиным хвостом. В одной руке монстр держал книгу, в другой — указку. Он долбил крючковатым клювом злых и недалёких педагогов, а добрым и мудрым всегда помогал и покровительствовал. Если честно, тогда я не понимал, чем вы прогневили это божество и почему однажды лишились его покровительства.
Учителя в глубине души побаивались нашего пятого «Б», ведь дрессировке он не поддавался. Брать классное руководство никто не хотел, поэтому его на вас и спихнули. Нашему директору было интересно посмотреть, как амбициозная учительница с маленьким стажем будет укрощать нас, а отчасти он хотел укротить вас сам. Он любил подхалимов, а независимых людей, имеющих своё мнение, на дух не переносил. Вы взяли классное руководство с радостью, поскольку любили решать неразрешимые задачи и ломать стереотипы. Впрочем, я и сейчас не могу сказать, что тогда вы по-юношески переоценили себя. Тогда вы сделали всё, что могли, просто обстоятельства были против вас.
Пальма первенства по дракам прочно закрепилась за нашим классом благодаря Антону Доставалову. Учителя долго не могли понять причину мелких стычек между мальчишками, ведь Доставалов никогда не бил первым, а лишь снисходительно оборонялся. Вы разгадали загадку довольно быстро: Антон находил слабые стороны одноклассников и дёргал их души за заветные ниточки. И получив, как полагается, по бестолковке, он демонстрировал оборонительные приёмы тэквондо, которым занимался с четырёх лет.
Пообщаться с родителями Антона было практически невозможно, они работали в туристическом бизнесе и редко бывали дома, а их мобильные телефоны никогда не отвечали. Будучи уверенной, что подход нужно искать не к родителям, а к ученику, вы сначала и не пытались достучаться до них. Вы обнаружили у троечника Доставалова способности к математике и, благодаря дополнительным занятиям, он быстро вышел в отличники. Чуть позже он завоевал для нашего класса два вымпела. Однако успех не смягчил его душевной проблемы и не помог помириться с самим собой. После триумфа Доставалов лишь выше задрал нос. Он обзавёлся новым орудием унижения — высоким интеллектом — и принялся «экзаменовать» одноклассников на переменах. А на уроках он всякий раз торжествовал, увидев чью-нибудь ошибку. Достовалов впивался в неё словно пьявка и торжествовал, словно тореадор, убивший быка.
Беда, если при высоком интеллекте Бог не дал ума, ведь порою человек, получивший малюсенький повод возвыситься, начинает чувствовать себя этаким царьком, глумясь над другими. И Доставалову следовало помириться не с душой, а с головой в первую очередь. Вы поняли это. Однажды вам случайно удалось поговорить с Достоваловым-старшим. Не удивляйтесь: я слышал разговор и помню каждое ваше слово. Иногда я вспоминаю разные эпизоды из вашей жизни. А о том, как я тайком пробрался в неё, мне и предстоит сейчас рассказать.
Я редко создавал проблемы взрослым, поэтому вы не замечали меня. Родители мои расстались, когда мне было три года, поэтому я почти не помню отца. Мама целыми днями пропадала на работе, а вечерами устраивала личную жизнь. Её мужчин объединяла одна общая черта: все они ездили на шикарных машинах и ужинали в дорогих ресторанах. Я испытывал лютую ненависть к каждому из этих людей. Но на маму, кстати сказать, я никогда не сердился. Ведь, во-первых, она всегда знала о моей жизни всё, во-вторых, научила меня двум вещам: принимать решения самостоятельно и развлекать самого себя. У нас был огромный шкаф высотою от пола до потолка, битком набитый книгами. Поэтому в девять лет я знал всё о пионерах и поражал взрослых упоминанием об Аннушке, которая пролила масло, и рассказами об устройстве дирижабля и арбалета. Несмотря на мою любовь к общению, книги были моими друзьями, а люди — лишь приятелями.
Я почти не видел маму, а иметь рядом взрослого наставника мне очень хотелось. Вот я и выбрал вас. Я бегал за вами, прячась в кустах, подолгу не уходил из школы, если вы задерживались, и даже шпионил. Я стал вечным дежурным, чтобы, приложив к стене железную кружку, подслушивать педсоветы. Если бы вы тогда случайно заглянули в соседний класс, то непременно увидели бы меня стоящим в позе лукавого царедворца.
Ваши отношения с директором не сложились с самого начала. Вячеслава Николаевича интересовали лишь призовые места на олимпиадах, поэтому ваше желание продвигать середнячков было ему крайне непонятно. Свою коронную фразу он произносил воодушевлённо, фанатично, по-ленински: «Школа должна быть первой. Кому нужно ваше участие ради участия?»
Признаюсь честно, я ненавидел директора. Чопорный и одетый с иголочки он напоминал мне приятелей мамы. Я лишь недавно понял, в чём ваша ошибка. Вы были слишком открыты, прямолинейны и не признавали полутонов. Вы не имели стоп-крана: никому не льстили, не поощряли отпрысков богатых родителей и не желали подчиняться и подстраиваться. Вячеслав Николаевич придирался к вам, остальные же услужливо поддакивали. Если бы вы знали, как мне хотелось ворваться в класс и начать крушить все эти доски, экраны для презентаций и цветущие фикусы.
Поведение Доставалова не менялось, и вы с завидной настойчивостью принялись звонить его родителям. Безрезультатно, конечно. Но однажды, как я уже упоминал, вам всё-таки удалось поговорить с его отцом. Гора пришла к Магомету восьмого марта. Тогда я убирал класс после чаепития. Когда ваш мобильник зазвонил и вы вошли, я спрятался под парту. Отец Доставалова решил изобразить галантного кавалера и поздравить всех учительниц с международным женским днём. Тогда он, как механический диспетчер, тараторил банальности, а вы пытались вставить слово между его цветистыми фразами, повторяя: «Послушайте, вы даже не представляете, насколько важны для сына! Он говорит только о вас и во всём подражает вам! Придите в школу, посмотрите вымпелы, которые он завоевал! Похвалите его, и тогда всё изменится к лучшему!» Вы умоляли его не вешать трубку, а Доставалов-старший заявил, что должен поздравить ещё многих и очень торопится.
Вы спросите, как я уловил подробности, отвечу: очень просто. У вас была привычка повторять последнюю фразу собеседника, и тогда вы удивлённо переспрашивали: «Что значит поздравить многих?» «Вы хотите сказать, что у вас нет времени поговорить о сыне?» После этого шквала галантности вы сидели, закрыв лицо руками, и плакали. Мне кажется, что именно в тот день вы поняли, что в мире есть вещи, которые не зависят от вас, и что не всё можно изменить при большом желании. Сидя под партой, я очень хотел подойти к вам и погладить по голове. Так вы утешали девочек, получивших плохие оценки.
Вы часто говорили нам о том, что нет на свете ничего страшнее равнодушия. «Если впустить равнодушие в своё сердце однажды, оно завладеет им навсегда, прорастёт ядовитой травой, обовьётся вокруг нежных культур добра и мудрости и погубит их!» — я прочёл это в одной из книг, забытых вами на столе. Наверное, вы нарочно оставляли их открытыми.
А после праздников состоялся педсовет, после которого вы ушли из школы. Впрочем, вы гораздо раньше поняли, к чему всё идёт, ведь последнее время придирки директора стали совсем невыносимыми. Вы всегда шутили и улыбались, поэтому о вашей проблеме знал только я. Безмолвным невидимкой я сопровождал вас в радости и в горе, поэтому вы знаете обо мне так мало, а я о вас — очень многое.
На педсовете вас обвиняли в «нетолерантном отношении к ученикам и поощрении хулиганских выходок». Вячеслав Николаевич как всегда хотел казаться умным и произносил старательно заученные книжные фразы. Он противоречил сам себе, ведь толерантность — очень доброе, широкое слово. Оно может оправдать и вместить всё, что угодно, даже поощрение хулиганских выходок. А раз так, то в чём же тогда ваш грех?
Вы, конечно, помните, что виновником торжества на последнем педсовете был вовсе не Доставалов, я, Антон Фартунин. Никто не ожидал подобной выходки от тихого улыбчивого хорошиста по прозвищу «кореец». Я знаю, что тогда вы совсем не сердились, но, всё равно, простите меня. Просто защитить вас от начальства было некому, потому я это и сделал. Все были против вас по простой причине: Антон, как сын лучшего друга директора, с самого начала ходил в фаворитах, и вы, одна из всех, не пожелали закрыть глаза на его поведение. А короли, как известно, всегда казнят непокорных.
В тот злополучный день Доставалов закончил самостоятельную раньше всех и выбрал в качестве очередной мишени Сашку Бегунова — неказистого, слабенького тугодума. Антон хотел разозлить вас, а вы до последнего момента сдерживались, шутили, пытались его отвлечь. Доставалов издевался над Сашкой как мог, и в конце концов все гадкие слова, которые он кому-либо говорил, вернулись к нему бумерангом, точнее, кляпом в виде ластика, облепленного жвачкой.
Просто Бегунов устал терпеть и заткнул ему рот. Помню, тогда появление прибежавшего на шум директора совсем не испугало вас. Вы получили очередной несправедливый выговор, вот я вас и защитил. Ох и удивила же вас моя защита! Признайтесь, ведь вам было приятно видеть ластик, прилепленный жвачкой к фирменному пиджаку Вячеслава Николаевича? Ну не смог я сдержаться, когда при всём классе он стал вас отчитывать!
А после педсовета вы уволились, удалили страницу ВКонтакте и сменили квартиру. Я понял: начали новую жизнь… Впрочем, я тогда тоже перешёл в другую школу. Тогда маме удалось задобрить директора, и я был «переведён», а не «отчислен за хулиганство». Так деньги очередного маминого приятеля спасли мою репутацию.
А теперь приготовьтесь. Рассказу моему далеко до развязки, и я очень удивлю вас, а, скорее всего, даже напугаю или огорчу. Но, что делать, решил быть честным.
Когда летние каникулы закончились, я написал Доставалову. В школе я был для него пустым местом, потому что меня невозможно было спровоцировать на драку. Я умел скрывать горячую неприязнь, которую всегда к нему испытывал. Наверное, вы помните, что я с первого класса прослыл тихим, жизнерадостным пофигистом.
После летних каникул мы подружились ВКонтакте. Если, конечно, это можно назвать дружбой. Я отлично играл в компьютерный хоккей и другие игры, однако всегда позволял ему обыгрывать меня, и часто просил Антона помочь с уроками, хотя прекрасно справлялся сам. Я давал ему лишний повод самоутвердиться, всякий раз напоминая о том, какой он крутой, и выслушивал жалобы на родителей, вечно отсутствующих и откупавшихся от сына дорогими подарками. Доставалову нужен был верный оруженосец, лакей и подпевала, и он обрёл всех троих в моём лице. В моменты одиночества он разговаривал с аквариумными рыбками. Я был у него в гостях лишь однажды и запомнил их навсегда.
Тогда Антон жил в комнате с перегородкой в виде аквариума. Скалярии, словно белые полосатые треугольники, флегматично покачивались среди ярко-зелёного подводного леса. Юркие неончики поблёскивали голубыми точками, и буроватые сомики сновали по рыхлому песчаному дну.
Зрелище потрясло меня настолько, что мысль, которую я вынашивал с самого начала нашей «дружбы», на несколько минут покинула меня. Возможно, я даже отказался бы от нее, если бы сквозь аквариум не была так отчётливо видна комната с белой кожаной мебелью, обесценивающая и будто втаптывающая в грязь этот завораживающий кусочек океана. Однако аквариум остался в моей памяти навсегда, я «отделил» его от хозяина и бережно носил в своём сердце все эти годы. Вы, наверное, догадались о моих далеко идущих планах? Да, я хотел отомстить Антону за его выходки и неприятности, доставленные вам и всему нашему классу.
Время шло, но мысленно призывая на его голову всевозможные кары, я всё-таки долго не мог придумать достойного наказания. А оно, можно сказать, лежало на поверхности. Вы помните главную мечту Доставалова — купить вишнёвый BMW «как у папы»? Отец был примером для подражания и незыблемым кумиром для Антона. Он хотел пиджак «как у папы», разговаривать «как папа», а главное, купить машину «как у папы». Фото мечты красовалось на круглом значке, приколотом к его сумке, на обложках тетрадей, наклейках — везде. И я решил завладеть этим транспортным средством раньше него. Оставалось лишь дождаться своего совершеннолетия.
До определенного момента всё складывалось удачно. Родители Доставалова расстались. Его отец нашёл молодую пассию и присвоил себе всё, оставив матери лишь сына и двушку в центре города. После сверкающего мира ресторанов и бутиков мир простых смертных показался ей сущим адом, и она подсела на алкоголь. Я продолжал общаться с Антоном в социальных сетях и, скорее всего, если бы не мой пример, он вылетел бы из школы и угодил в колонию. Этого не произошло лишь потому, что он не хотел быть хуже меня, да и заветный BMW продолжал маячить перед ним вишнёвой путеводной звездой.
С раннего детства я мечтал о хорошем уровне жизни и, как вы уже догадались, не просто из желания отомстить Доставалову. Я поклялся самому себе переплюнуть ухажёров моей матери, или, по крайней мере, стать не хуже их.
Вор невидимых копилок
Поступить в институт на бюджет я не смог, а брать деньги у поклонников матери было недопустимо. Тогда мне и подвернулась подходящая работа — агент Негосударственного Пенсионного фонда «Алмаз».
Большую часть своей жизни человек проводит в труде, работая на своё будущее, точнее, обеспечивая свою старость. Каждый месяц крошечная частичка заработной платы отправляется в ненасытную пасть государства для того, чтобы вернуться в виде жалких грошей пенсии. Миллионы невидимых копилок хранятся в ненасытной утробе и ждут возвращения к законному владельцу. А пока они ждут, монстр вертит ими, как хочет.
Моей обязанностью было привлечение клиентов в Пенсионный Фонд «Алмаз». Величина зарплаты зависела от числа привлечённых мной людей. Агенты поставляли новых клиентов, и «воздушные» финансы обретали материальную форму, обеспечивая беззаботную жизнь сотрудников фирмы и её владельца. Негосударственные фонды росли как грибы, выживали, укреплялись и дрались друг с другом из-за невидимых копилок.
Поначалу мне было нелегко, мягко говоря: горожане захлопывали двери прямо перед носом, а то и вовсе не открывали. Первое время меня «кормили» пожилые люди старой, советской закалки, привыкшие верить всему и не допускающие мыслей об обмане. Позже я понял, что нужно сделать так, чтобы клиент не успел поставить мыслеблок и вовлечь его в разговор. Тогда он и будет полностью подчинён влиянию.
Я назывался работником ЖЭКа, соседом снизу, полицейским — кем угодно, и люди, открыв дверь, сразу попадали в словесный капкан. Главное, говорить быстро и невнятно, чтобы собеседник, стараясь понять услышанное, как можно больше напрягал мозги и слух. Что будет с вашим компьютером, если вы запустите сразу несколько программ? Правильно, он зависнет. А человека с зависшими мозгами очень легко превратить в послушную марионетку. Моя цель — завладеть заветными цифрами из двух документов. «Отключил внутреннего цензора — не зевай, проси у клиента паспорт и пенсионное страховое свидетельство и фотографируй их!» — такова первейшая заповедь агента Негосударственного Пенсионного Фонда. Дальше дело техники: клиент на автомате подписывает заранее составленный договор и… поощрение фирмы в кармане!