– Я и говорю: это – теодолит, а это – нивелир.
На сей раз палец ткнул верно.
– Абсолютно точно! – выдохнул гору с плеч ведущий продажник. – Это я просто сразу не уловил направление взгляда вашей руки. Я ж немного сбоку стою, вот и показалось, и я даже мысленно перекрестился, как это принято на Руси, когда кажется…
Околесица лавиной срывалась с языка, но манагерский опыт подсказывал, главное – не «что» говоришь, а «как». Важно – признал «свою» ошибку, ведь «они» ошибаться не могут. Закончил Ерошкин эффектно:
– Может быть… коньячку?
– Наверное, какой-нибудь дрянной коньячишко пьете? – Старик состроил кислую мину. В алкогольных напитках государственный муж разбирался лучше, чем в строительстве.
– Ну что вы! У нас на фирме работает армянин. – Сергей впервые за день сказал правду, и снова соврал: – Он недавно из Тегерана… эээ… Еревана… привез настоящий армянский коньяк!
Накануне в винном бутике Горевой прикупил ящик коньяка и пару бутылок отдал на выставку, специально для подобных гостей. Подчиненным строго наказал – самим разрешается пригубить только под отчет о встрече с большими гостями.
В переговорной за стендом забулькал по пластиковым стаканчикам шоколадный напиток из откупоренной бутылки. «Статуи» по ту сторону декораций нарушили запрет, отдуваться все равно ведущему.
– Недурственный коньяк, – выдал директор, опорожнив залпом.
– Да, неплохой… – поддакнул Синявин, словно тоже разбирался.
– Такой я последний раз пил в семьдесят третьем в Пицунде, – придумал начальник, – когда отдыхал в санатории… в нашем. Специально подвозили… нам.
Навозная муха долго кружила вокруг стеклянного горлышка, иногда присаживаясь на открытую коробку конфет, иногда улетая к стенке. Когда гости, следившие за перемещениями летающего объекта, начали покручивать стаканы, Ерошкин снова подхватил бутылку.
– Еще по одной!
Молодой заместитель быстренько подставил, но старик прикрыл ладонью.
– Нам еще других обходить…
Чиновники только вышли на марафонскую дистанцию, и директор не собирался сходить при первой дозаправке, на пути виднелись двести стендов с эксклюзивными напитками. Старая закалка гарантировала успешный финиш – послевыставочный банкет. Молодой, да ранний зам науку схватывал на лету, слепо копируя начальство. Они ушли, не обещая вернуться. Но на следующий день на стенде «ГеоСтройТехнологии» вновь материализовался Синявин, без начальника, с легкомысленно покачивающей бедрами блондинкой и сыном лет четырех-пяти на руках.
«Как все правильно устроено, – думал Сергей, наблюдая медленный подход. – Семья, дети… наверно, и взятки правильно берет. Славный малый – далеко пойдет!.. Вот так, неожиданно и не в муках рождаются стихи».
Чиновник повернул сына к приборам.
– Смотри, Вась, это – теодолит, а это – нивелир.
«Показывает правильно, память хорошая». Продажник приблизился со словами:
– Добрый день, Виктор Алексеевич, может быть, зайдете в переговорную? У меня есть к вам предложение…
– Не-ет. – Заместитель неуверенно качнул головой. Он не получал инструкций, можно ли пить с этими людьми, разрешено ли наедине. Решил, на всякий случай, воздержаться. Перед уходом оправдался: – Я ведь здесь с семьей…
Менеджерская интуиция подсказывала: чиновнику явно хотелось зайти «переговорить». Синявин прибежал через полчаса с трясущимися руками.
– Вы говорили, у вас ко мне какое-то предложение?
Армянский коньяк многократно разлился по стаканам, мухи не докучали, разговор склеился. В итоге ерошкинская визитка протиснулась в глубину чиновничьего кармана, ответная мягко выужена, встреча назначена. Полгода Сергей обхаживал заместителя директора департамента, появляясь в мэрии по надуманным предлогам с бутылкой коньяка «только что из Еревана», прежде чем тот начал брать и помогать. Но Синявин держался холодно, без панибратства, соблюдал дистанцию.
С тех пор чиновник изменился мало, лишь цвет лица все больше соответствовал фамилии, на носу образовался ярко-красный румянец.
– А-а, Сергей Михайлович! – Зам оторвался от «неотложных» дел. – Рад вас видеть.
– Добрый день, Виктор Алексеевич. – Манагер подошел.
Синявин протянул ладонь. По рукопожатию Ерошкин безошибочно определял человека. Если ладонь протягивается, будто с лакомством для собачки, обладатель с низкой самооценкой. Если рука подается, точно для поцелуя, чувство превосходства на уровне папы римского. Идеально, когда рукопожатие равноправно, наклон в ту или иную сторону выдает собеседника с потрохами. На том строится первичная тактика хорошего менеджера.
Виктор Алексеевич искренне считал себя выше Сергея на несколько ступенек социальной лестницы, – правая рука всегда сверху накрывала ладонь мужчины средних лет.
– Как поживаете? Как жена, дети? – Зам на службе числился примерным семьянином, указал на стул.
Посетитель присел.
– Все «аллес гут», как говорят у нас в Шанхае. – В школе и институте Ерошкин учил немецкий.
– Как машинка? Бегает? – Чиновник с завистью смотрел на ерошкинское авто, а накопить на аналогичное не позволяла совесть. Делал мало, получал фиксированный процент. Всегда отмахивался от убеждения сделать чуть больше и купить лучшее. Заработанное тратил на выпивку и содержание жены.
– Все «олл райт», как говорят у нас в Дакаре. Правда, вот сейчас еду, притормаживаю у светофора. Слышу скрип, перескрипывающий магнитолу, как от тормозов раздрипанной «Волги». Думаю, неужто колодки? Хотя только поменял. Выключаю магнитолу, притормаживаю – скрипит. Смотрю в зеркало заднего вида – прямо за мной раздрипанная «Волга».
Синявин изобразил легкую улыбку.
– Как ваши успехи? – поинтересовался Сергей.
– У меня все прекрасно. – Виктор Алексеевич с умилением поглядел на семейное фото. – Кстати, вы уже сделали прививку от вируса Г/Г6Б13… как там дальше?
– Собираюсь…
– Не затягивайте с этим. Только что сообщили: еще один россиянин госпитализирован с подозрением.
– Мне кажется, нас больше пугают, нежели там что-то есть на самом деле…
– Сергей Михайлович, разве можно так наплевательски относиться к своему здоровью? Статистика утверждает: более половины россиян уже сделали прививки и теперь могут не опасаться за себя и своих близких.
– Неужто и вы?
– О-о, нас в первую очередь!
Продажник саркастично скривил губы. «Ах, ну да, конечно! Чиновничье здоровье превыше всего. Мог бы и догадаться».
Синявин затянул песню о важности профилактики заболеваний, демографии, генофонде, словно под копирку повторяя телевизионные репортажи. Создавалось впечатление – давние приятели, встретившиеся спустя сто лет, неспешно обсуждают последние новости.
«Ну хватит! Разговор о погоде слишком затянулся, пора остановить этот треп», – Ерошкину хотелось поскорее перейти к технической части сделки.
– Однако, Виктор Алексеевич, предлагаю вернуться к нашим б…
– В смысле? – Чиновник округлил глаза.
Сергей извлек из папки конверт.
– Вот.
– Что это?
– Моя часть «договора». Вам осталось выполнить свою. – Невозмутимости манагера позавидовали бы слоны.
– Что это? – почти по буквам произнес Синявина.
Ерошкин на миг струхнул. «Что с ним? «Дурку» включил? Со мной такие номера «но пассаран», как говорят у нас в Стамбуле».
– Виктор Алексеевич, не сочтите за грубость, но ведь я уже не в первый раз приношу подобные конверты…
– Взятку предлагаете?
– Ни в коем случае! Всего лишь стопроцентная предоплата.
– Как вы думаете, Сергей Михайлович, что мешает мне вызвать охрану, милицию и изобличить вас в подкупе должностного лица при исполнении служебных обязанностей?
Ведущий менеджер обескураженно смотрел сквозь заместителя директора. «Что стряслось? Конкуренты перекупили? Допился до ручки? Может в мэрии неделя «чистых рук»?.. Может, боится этого… как его… антикоррупционного закона? Маловероятно. Он еще не принят, к тому же написан самими коррупционерами, а значит, взятки будут брать по-прежнему… и уже по закону. Может не так челобитную царю подал?»
– Думаю, это не в наших общих интересах.
– Единственное, что меня останавливает, это то, что мы с вами, Сергей Михайлович, давно знакомы. И поэтому и только поэтому, я позволю вам забрать ваше… – Палец указал на конверт. – И уйти. Забудем об этом! Но, если еще раз подобное повторится, то вы, Сергей Михайлович, и ваша фирма так просто не отделаетесь. Всего доброго! – Кончив эпическую речь, Синявин демонстративно углубился в бумаги.
Манагерская обескураженность сменилась растерянностью.
– Виктор Алексеевич, если вы решили пересмотреть наши договоренности… или вам мало… мы готовы обсудить…
Чиновник медленно снял телефонную трубку, набрал номер, в ожидании ответа в упор смотрел на посетителя. Ерошкин запнулся, будто проглотил жука. Быстро сообразив, сунул подношение в папку и мухой вылетел из кабинета. Проходя мимо охранников, сделал наиглупейшее выражение лица и шмыгнул за дверь, отдышался только в машине.
«Бывают злые шутки», – сказал индюк, слезая с утки». Как нехорошо получилось… Что теперь делать? Плакали мои проценты с продаж… Как теперь с ним общаться? Придется подключать Лобова, хотя очень не хотелось бы, напортачит и окончательно все испортит. Нда, ситуэйшен… Может Синявин все-таки сдал меня?»
Нога втопила «газ» в пол.
Обгоняя и подрезая, «Тойота» неслась с бешеной скоростью, на хвосте выли сирены преследователей. Пули, пущенные по колесам, разбили зеркала и заднее стекло, раздробили плечо. Теряя сознание, Сергей мчался за город, в лес.
Иглы милицейского «ежа» впились в передние шины, подушка безопасности отказала, голова с треском врезалась в руль. Перед отключкой окровавленные глаза увидели дуло «калаша», разбившего стекло водительской двери.
Глава 4
Очнулся Сергей от ревущего зуммера авто – забыл пристегнуться. Разыгравшееся воображение дало обратный эффект – вернуло ироничный взгляд на мир.
Подъехав к офису, манагер окончательно успокоился и воспринял недавнюю встречу, словно недоразумение и плохо сыгранный фарс. Когда ежедневно ходишь по лезвию ножа, осторожность притупляется.
– А почему в тапках? – Ерошкин встретил на улице служебного водителя, вечнонебритого сорокалетнего мужика, по армейской привычке, спавшего на ходу.
– А что? – Шоферу не нравились подколки Сергея, для остроумных ответов недоставало интеллекта.
– Нога болит?
– Да, палец гноится…
– Коля вторую неделю хромает. Ты его подвозил, вот и заразился.
Оставив мужика в ступоре, продажник вошел в здание. Охранник, переставший обижаться, вопрошающе глянул, прочел в манагерских глазах: «Позже».
Секретарша Ирочка сидела на месте. Когда голубоглазая девчушка с большими бантами пошла в школу, Ерошкин поступил в институт. Сейчас благодаря туфелькам на высоком каблучке она догнала ведущего менеджера в росте. «Лицо фирмы» слыла блондинкой, красилась с золотистым отливом, длинные волосы, будто лучики, ниспадали с чудесной головки. Мужики облизывались, глядя на атласную кожу с бессменным загаром. Игривые глазки кокетливо приветствовали входящих и исходящих, вздернутый носик и чувственные губки учащали мужской пульс. Рукотворное творение – отлично сделанная грудь подчеркивалась ношением пуш-ап. Офисные бычки по надуманным причинам крутились у ярко-красного платьица с глубоким декольте, подолом на уровне нижнего белья и талией на уровне творения.
– Салют, красотка! – Сергей заглянул в глубины разреза, пожал руки собравшимся, сунув папку под мышку. – Шеф у себя?
– Привет! – Ирочка изобразила застенчивость. – Да, но там Лобов.
– Они-то мне и нужны.
Продажник перегнулся через стол, похотливым взглядом оглядел очаровательные ножки и пододвинул телефон. Секретарша изобразила смущение. Коллеги, привыкшие к наглости и вседозволенности любимчика шефа, завидовали молча.
– Пал Палыч! – Манагер нажал на спикерфон для демонстрации превосходства.
– Да, Сергей Михайлович! – Только к одному человеку на фирме босс обращался по имени-отчеству, хоть и на «ты».
– Можно зайти?
– Заходи, дорогой.
Чувствуя спиной волчьи взгляды коллег, Ерошкин вошел в кабинет.
– Здра-а-авствуйте, Александр Сергеич!
Сергей пожал руку Лобову, практически копии последнего генсека СССР Горбачева, но без родимого пятна и с чуть большим количеством волос. Старик вместо денег приносил фирме много шума из ничего, заслужив снисходительность вместо уважения. Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Александр Сергеевич жил по понятиям прошлого, ища прибыль в связях. С переходом к рыночной экономике остался коммунистом, но без выпячивания убеждений. Как все мягкие по природе люди, являлся сторонником «жесткой руки», дома хранил бюст Сталина.
– Здравствуй, Сергей Михалыч! – Лоббист привстал для приветствия. – Как здоровьице?
От этого вопроса автоматически хотелось к Галке, на диагностику. Через шесть секунд мозг напомнил: тридцать пять – еще не возраст.
– Вашими молитвами, Александр Сергеич. Как ваше драгоценное? – Продажник плюхнулся в кресло, положив папку на колени.
– Диабет замучил, надо ложиться в больницу… Давление скачет, сердечко пошаливает…
– Старость не в радость.
– И не говори! Надо что-то делать… На днях ездил к знахарке… – Лобов в красках описал лечение народными средствами.
– Кстати, Сергей Михалыч, – вмешался в диалог директор, – с утра хотел спросить, где так подзагорел? В отпуск вроде не ходил…
– Мотаюсь по городу, а не в офисе просиживаю. Хоть не на свежем, но все-таки воздухе.
– Александр Сергеич тоже покраснел… – Горевой рассмотрел лицо лоббиста.
– Это от стыда, – пошутил Ерошкин.
– Вечно он надо мной смеется! – Лобов сделал обиженный вид.
– Я ж любя, Александр Сергеич. – Виновник сделал извиняющийся вид. – Вы ж для меня, как Пушкин – наше все!
– Хорошо хоть не как Грибоедов – «горе от ума»…
– А он тоже Александр Сергеич?
– Конечно.
– Не знал.
– Стыдно, так не знать классику, – отыгрался старик.
– Как все прошло? – вмешался в пикировку директор, обращаясь к манагеру. – Прошу прощения, Александр Сергеич, что перебиваю…
Лоббист на окладе не обижался, даже когда посылали открытым текстом.
– О-о, Пал Палыч! Такого шоу я никогда не видел.
Ерошкин рассказал о встрече с Синявиным, вернул конверт.
– У нас тоже облом, – взгрустнул Горевой.
– Отказались от сотрудничества?
– Угу. Говорит, пришли бы месяц назад – все бы сделал. А сейчас душа просит, а руки не берут… вот как бывает.
– И куда катится этот мир? – Манагер любил пофилософствовать и в течение дня.
– Откуда деньги брать будешь, Сергей Михалыч? Продажи падают, теперь и от мэрии ждать нечего…
– Надеюсь, на Руси еще не перевелись алчные натуры – без них в нашем деле никуда. А что касается администрации…
– Давай я поговорю, – высказал мысль продажника лоббист.
– Хорошая идея, но только аккуратней, клиент нынче нервный…
– О чем ты говоришь?! – К Лобову вернулся привычный энтузиазм. Год работы в «ГеоСтройТехнологии», а результат нулевой. Оклад значительно превышал отдачу. Над «связистом» навис дамоклов меч увольнения. – Ты же меня знаешь!
Ерошкин знал, поэтому и опасался.
– Сергей Михалыч, тогда введи Александра Сергеича в курс дела, – поддержал директор.
– Не вопрос.
Белый конверт вернулся в черную папку. Манагер поднялся, намереваясь покинуть кабинет для инструктажа, но лоббист предпочел еще помозолить глаза начальству.
Выйдя от шефа, Ерошкин прошел по желтостенному коридору на кухню. В круговороте дел он пропустил традиционное кофепитие. У стола ворковала Ирочка – директор пропустил утренний чай. Редкое событие – ворковала одна. Сергей швырнул папку на стол. Словно истосковавшийся любовник, набросился на секретаршу, прижал к стене, навалился на вожделенное тело. Руки быстро скользили по груди, бедрам, сжимали упругую попку, губы искали поцелуя. Ирочка уклонялась, изображая сопротивление.