Первый удар кувалдой по гире заставил ее покачиваться из стороны в сторону, второй удар раскачивание усилия, после третьего удара гиря из зубов выпала, и тут поднялся невообразимый шум, кутерьма и суматоха. Старухи взвыли от жалости; любители выпить предчувствовали даровое угощение, неистово орали и хлопали в ладоши, некоторые от удовольствия просто гоготали. Мирашевский же, опершись на черенок кувалды, блаженно молчал – праздновал победу. Дубровский, покраснев от возмущения, рассуждая и размахивая руками, доказывал, что гирю он якобы нарочно выпустил из зубов затем, чтобы заметить о неправильных ударах, которые якобы наносились по гире не с боку, а сверху. Спор и невообразимый гам закончился тем, что Дубровский отказался выплатить деньги, а повторить номер он побоялся, как бы удар не угодил по голове.
В 1925 году в школе была показана первая кинокартина «Везде и всегда неграмотному беда». Народу набилось невпроворот, битком. Билет стоил пять копеек, за которые люди в продолжение двух часов были в восторге и в восхищении от самого искусства и содержания самой картины.
После каждой кинокартины в селе разговору хватает на целый месяц, а после представления Вани Дубровского разговор и повторения его номеров среди молодежи не унимались близ году. Парням хотелось чем-нибудь быть похожими на силача. Их охватил азарт: кто зубами гирю поднимает, некоторые руками железки гнут, некоторые просят на своей груди закомелистый чурбан расколоть, а Васька Дебанов добровольно согласился на то, чтобы на него лежачего камней и разных тяжестей навалили, что и было сделано. Васька доверительно растянулся на лужайке около двора. На него сначала положили снятую для этого дела с петель от конюшника дверь, на нее под общий смех ребята стали накладывать разнообразные тяжелые предметы. Тут были камни, кирпичи, чугунные буксы от вагона, на него же взвалили тяжеленное точило, а среди всего тут же тюкнулся своим пятипудовым телом Ромка. Васька под этой тяжестью крякнул и едва мог прохрипеть «Караул!». Видя, что с новоявленным силачом произошло, что-то недаровое, ребятишки поспешно стали поспешно скидывать с двери, под которой присмирел Васька, весь груз. А когда окончательно все убрали, Васька, едва поднявшись на ноги, уныло побрел к своему дому. После этого «сеанса» Васька больше недели отлежал в постели, у него была непомерно сдавлена грудь, его карьера силача на этом и закончилась.
У молодежи села появилась вполне городская модная обувь: калоши, которые носились не в сырую погоду, а в жаркую; хромовые ботинки, покупались в городе прямо в коробках, отчего их и называли не иначе как «коробочки».
НЭП сказался во всем: жители села стали приобретать разнообразные бытовые предметы. В семьях появились самовары, по субботам после бани и в праздники люди стали заниматься чаепитием с сахаром, конфетами, кренделями (вместо сахарина). Из тайников кладовых стали выволакиваться на свет божий граммофоны, старые велосипеды; женихи хлопотали о гармонях, потому что гармонистов девки лучше любят. Хозяйственные, деловитые мужики стали приобретать вместо сохи плуги, веялки, молотилки.
Занятия
Основным занятием жителей села Мотовилова, конечно, было землепашество. Сеяли рожь, овес, вику, просо, гречиху, горох, коноплю, лен, сажали картошку. Урожай зерновых молотили разными способами. Снопы хлыстали о козлы, молотили цепами, мяли лошадьми и колесницами, валами с набитыми в них клиньями. Коноплю молотили, выколачивая зерно из них палками, семя льна выбивали вальками. Конопли после обмолота мочили в ямах, в реке Воробейке около леса (чтобы кострика была хрупкой и волокно отделилось от нее, а лен на поляне около реки Сережи расстилали, чтобы кострика была хрупкой). Чтобы отделить волокно от кострики, лен и конопли мяли мяльницами и трепали трепалками, после чего волокно становилось мягким и шелковистым.
Чтобы конопли выросли в рост человека, их сеяли на усадьбе за сараем – на хорошей земле, а картошку садили в поле. Картофель родился мелкий. Зерно после обмолота снопов веяли на токах, подкидывая его лопатой вверх на ветер – мякина отдувалась, а зерно падало получистым на тог. Только потом появились веялки, молотилки, сеялки. В былые времена многие жители села, у которых, конечно, имелись лошади, занимались извозом. По зимам с грузом уезжали из села на значительные расстояния, ездили в Урюпин, а иные доезжали и до Астрахани, и домой возвращались только к весне. После возникновения в селе кустарничества – токарного производства, люди научились вырабатывать точеные стулья, которые для сбыта отвозили в Астрахань, оттуда привозили камыш (для оплетки стульев) и рыбу.
Впоследствии научились изготовлять красиво раскрашенную детскую коляску-каталку. Откуда появился на селе первый токарный станок, толком никто, пожалуй, не знает. Какой-то мозговитый мужичонка где-то посмотрел и перенял опыт мастеров-токарей и сам сконструировал токарный станок.
Первый станок был сам по себе прост и примитивен: деревянное маховое колесо (вырезанный из протесин круг), вращалось при помощи кривошипа ногами. От колеса вращение при помощи ременной передачи передавалось на деревянный шкив, насаженный на металлический валик. На одном конце валик сделан так называемый гроздь, служащий для закрепления и вращения обрабатываемой детали. Зажатая деревянная, преимущественно из липы, деталь получала быстрое вращение и при помощи збойника и скошенного долота обтачивалась, получая круглую форму.
Сама детская коляска-каталка состоит из тридцати двух деталей, скрепленных между собой в надлежащем порядке при помощи шипов и пятидесяти отверстий.
Детали каталки таковы: 4 ножки, 9 проножек, 2 бруска, 2 оси, 4 колеса, 9 стоячек, 1 донышко, 1 запорка. После скрепления этих деталей с последующей раскраской анилиновыми красками четырех цветов, получалась красивая, удобная для катания детская каталка-тележка, в которую усаживают малыша и, катая его по полу или лужайке, успокаивают его капризы.
В период НЭПа, расцвета жизни, в селе Мотовилове производство каталок так возросло, что почти в каждом дому приобретается токарный станок, даже бабы занимались токарным делом. Один человек за день может изготовить около шести штук каталок. Сдавались каталки скупщикам, которые в 1924 году объединились в так называемый трест. В нем состояли вполне авторитетные и честные люди: Васюкин И.В., Павлов А.А., Цепаев М.Ф., Лабин И.Е., Лабин М.Е. и Лабин В.Г.
Кустарю за каждую каталку выплачивалось по 18 копеек, а они сбывали их по 20 копеек, рассылая во многие города России. Если человек, не изнуряя себя, сделает за день 5 каталок, то он зарабатывал 90 копеек, на которые мог купить пуд хлеба.
Но погоня за современностью и конкуренция не давали покоя завистливым и расчетливым людям: не жалея сил и не щадя своего здоровья, некоторые работали до 20 часов в сутки, иногда спали прямо под станком, на стружках. Условия труда были не совсем благоприятными для работы: теснота, темнота, спертость воздуха в токарне, экономия в пище – губительно отражались на здоровье токаря: лицо бледное, слабые мускулы, едва обтянутые хилой кожей – вот удел токаря-профессионала.
В погоне за заработком некоторые труженики ухитрялись производить по 10-12 штук каталок, подрывая и изнуряя себя и жену до невозможности.
Некоторые мечтали о механизации станка, и в моменты недлительных перекуров размышляли, как бы к станку приспособить механизацию или лошадиную силу, но эта мечта была далека от действительности. В этот период времени село Мотовилово приобрело среди окружающих сел большую значимость и до некоторой степени экономическое превосходство.
Из сел Пустыни и Наумовки в Мотовилово доставлялось сырье – липка-голье, пильщики села Волчихи толстые липовые плахи распиливали на тоненькие доски, из которых изготовлялись донышки для каталок, жители села В. Майдана доставляли в Мотовилово самогон из села Салалеи, привозились в возах для продажи мотовиловцам яблоки и вишня.
Мотовилово развивалось, росло, пользуясь большим авторитетом во всей приближенной округе.
На зиму в Мотовилово приезжали портные: шили пиджаки, шубы, кафтаны, саки, чапаны и тулупы.
На зимний сезон наезжали валяльщики. Валяли обувь из шерсти, сапоги и чесанки. Работая в сыром подвальном помещении, в жару и смраде, в темноте нагишом, добывая себе деньги тяжелым трудом.
Одежда
Осенью женщины одевались в кафтаны из самотканого грубого сукна. Мужики одевались в пиджаки из того же грубого сукна.
Зимой у баб овчинная перешитая шуба, у мужиков овчинный пиджак, в дорогу чапан или овчинный тулуп.
Молодежи – парням шили пиджаки из овчины черной дубки с воротником и белой опушкой по отворотам и подолу. Девкам шились молескиновые саки, а по большим праздникам они выряжались в суконные курточки со множеством боров. В праздники мотовиловцы любили наряжаться отменно, изысканно: девки меняли свои наряды до трех раз в сутки, показывая этим наличие добра и сарафанов, чтобы любопытные люди могли сосчитать, сколько у той или иной невесты сарафанов имеется в сундуках, а их у некоторых было не меньше десяти. Иногда же для бахвальства некоторые невесты заимствовали сарафаны у родни, чтобы привлечь внимание женихов. «Лицом плоха, зато добром богата!» – говаривали бабы.
На головы девки повязывали красиво расписанные шерстяные шали и полушалки, в которых даже дурная лицом девка становится по-своему красивой и приятной на вид. На ноги обували чесанки с калошами. Хотя на улице жестокий мороз, но обувь без калош считалась не по моде. Парни также в чесанках с калошами. Чесанки непременно для щегольства должны быть с завернутыми вверху голенищами, а на голове парня-жениха надвинутая набекрень шапка-кубанка.
Летом парни наряжались подстать девичьему наряду: в разноцветные, шелковые, шерстяные или сатиновые рубахи. Так что в теплые дни Пасхи с колокольни видно было, как парни и девки артелями шли в бор гулять. По-весеннему голое еще поле расцвечивалось разнообразными движущимися цветами (красным, зеленым, голубым, желтым) от села к бору и от бора до самого села. Ту же картину с колокольни можно было наблюдать и на улицах села в праздничные дни.
В Троицу девки навтуливали на себя (особенно отличающиеся хилостью своего тела) по несколько юбок и сверх их шерстяной сарафан, и, изнывая, млели от тяжести наряда, жары и пота.
В летнюю жару на улице развешивали наряды на солнышке, чтобы пожарить от зимней залежалости и выветрить неприятный запах нафталина. Проходя по улице в это время, можно было любоваться разнообразнейшей одеждой разных людей, игрой красок. У баб в это время на душе ликующий азарт и соперничество в нарядах.
Праздники, забавы и развлечения
Осенью, после трудового лета, наступала долгожданная пора отдохновения – после трудов праведных, наконец-то, наступил праздник, в который можно отдохнуть, повеселиться, а женихам пора и жениться: Престольный праздник в селе Мотовилове – Покров, 14 октября. Трехдневный отдых, гулянье, веселье с беседами, об изобильном снятом урожае. В этот праздник, как правило, не возбранялась выпивка. Артелями люди ходили по гостям, парни с девками устраивали тоже гулянки с выпивкой и с гармонью, и с песнями разгуливались по улицам села.
В Покров вышедшие в годы парни женились, выбирали подоспевших к замужеству девок. К концу праздников в селах забот по горло – хоть отбавляй. С 14 октября начинается рождественский пост, так называемые Филипповки – это глухая пора, и до самого Рождества затишье в бытовом поведении людей. 25-го декабря Рождество – второй по значимости праздник русского крестьянина-христианина.
В первый день Рождества церковь битком набита народом. После сорокадневного поста – разговенье. Со второго дня начинаются Святки, время потехи для молодежи. Девки, организовавшиеся в артели, снимали у одиноких вдов себе квартиру-келью, вечерами «сидели» там, показывая себя во всей своей девичьей красоте, и каждая артель являла собой показ невест. В любой артели любой жених мог выбрать себе невесту и по своему усмотрению и взаимному согласию мог жениться на любой приглянувшейся ему на святках девке.
Святки длились до Крещения. В первый день девки клали парням «вьюна», с пением хвалебной-величальной песни. Здесь полагалось взаимное целование с выдержкой такта и порядочности.
Под Новый Год проводилось традиционное гадание: девки-невесты гадали, стараясь угадать, кто же будет ее женихом и мужем, с которым свяжет она свою судьбу на всю жизнь. Святки без ряженых мало, когда бывали – наряжались по-разному. В вывороченные наизнанку овчинные шубы, мазали свои лица краской и сажей, чтобы не быть узнанными, и ходили по всем кельям с гармонью и песнями. А келий в селе было не меньше десяти. На каждой улице была артель девок навыданье или же девчонок-подростков, которые тоже росли и готовились быть невестами.
Во время святок в кельях девки «сидели» часов до двух ночи – за это время было спето много песен, а женихи показывали свое ухарство, забавляя пытливых и жадных до новостей девок.
Здесь показывались любопытные проделки и фокусы, и волшебства. Примораживали в теплом помещении кельи к полу чугун, так что силком не отдерешь, всем на удивленье, заставляли «плясать» стол, а некоторым парням-простофилям напускали в рукав гусей и уток. Конечно, никаких уток он не видел, а под общий смех ему просто-напросто наливали в рукав воды, и он сконфуженный уходил из кельи домой сушиться.
На Святках полагалось женихам «припевать» своих невест. Девки пели величальную песню. В конце песни невеста поднималась со своего места, подходила к жениху, целовала его и за это получала от него в виде подарка деньги. В конце Святок полагалось – каждая невеста дарила своему жениху платочек, который она старательно вышивала за время Святок. Предоставлялась возможность любому парню-жениху поцеловать любую девку, стоило только её «принять» и подарить ей деньги.
Накануне Нового Года девки, нарядившись в праздничный наряд, артелями обходили дома своих женихов, где пели также величальные песни и получали за это деньги, на которые и приобретали для своих женихов те или иные подарки.
Святки также была пора сватовства и женитьбы парней, которые своим возрастом оказались на пороге перехода от парня к мужику, так как наступила время обзаводиться своей семьей. От Рождества до Масленицы многие парни становятся мужчинами, а многие девки – женщинами.
Масленица
От Крещения до Масленицы – пора свадеб и подготовка к Масленице – недели за три до Масленицы по воскресеньям делали пробные выезды на наряженных лошадях с колокольчиками, проезжали по улицам вокруг села, катались, встречали Масленицу.
Масленица начиналась с четверга на Масленичной неделе. После обеда в этот день из изб (у которых не было специальных токарен) выносились во двор токарные станки, в избах наводился праздничный порядок, и веселый традиционный праздник начинался. У кого в родне за этот год были молодожены, с невестиной стороны вечером в четверг собирались ближние родные и шли за молодыми к сватьям, в дом, где живет их выданная замуж дочь.