Сватья угощали гостей и провожали своих молодых в дом отца и матери «молодой», где она жила до замужества. Зять со своей молодой женой на время Масленицы переселялся в дом тестя, на «Тещины блины». Молодожены этого года, собираясь в артель, всю масленицу ходили по гостям в дома всех участников этой артели. Парни-женихи, катая на разуряженных лошадях с колоколами и бубенчиками своих невест, старались показать перед народом свое щегольство, ухарство, удаль и отвагу.
В меру подвыпившие, они каждый по-своему выказывали свое отличительное свойств: кто-то, щеголевато одевшись, старался покорить девичьи сердца одеждой и манерой обращения, кто-то, разрядив сбруей и лентами лошадь, с двумя колоколами под дугой и бубенцами-глухарями на шее лошади, в санках разъезжая по улицам, показывали свою удаль и отвагу, а кто, с ухарством заломив шапку набекрень, играл на гармошке-двухрядке, покоряя девичьи сердца, столь падкие на музыку гармони.
Катание на лошадях в Масленицу представляло из себя замечательное зрелище. Если дни Масленицы ясные и сравнительно теплые, то люди – жители села от мала до велика целыми днями проводят на улице. Молодежь, парни и девки, почти весь день проводят в катании, а пожилые и даже старики с малыми детьми выходили на улицу, ставили около дороги стул или табуретку и целыми днями неутомимо наблюдали за катающейся нарядной публикой. Запасшись семечками и орехами в карманах, они просиживали на месте до полного иззябания. Иной раз, забывали сходить домой пообедать.
Народное веселое гулянье увлекало всех. Кроме катания, молодые парни увлекались разведением традиционных масленичных костров. На дороге улицы, как гласило предание, «жгли молоко», которое было грех употреблять от масленицы до Пасхи. Костры разводили на улицах у дороги. Азарт доводил до того, что отдельные парни-озорники стаскивали с крыш у каких-нибудь беспомощных старух и вдов солому и охлыски, волокли все это к костру и под веселый смех сжигали немудрящее вдовье достояние на костре. Разжиганию костров препятствовала милиция, так что в момент этого веселого азарта, кто тревожно крикнет «Милиционер!», то все разжигатели разбегались врассыпную, боясь попасться в руки милиционера, который мог составить протокол и наложить штраф. Оставленный в таких случаях костер милиционер обычно расшвыривал ногами, затаптывал и уходил, а ватага ребят снова сходилась, и костер снова полыхал. Зато в масленичные ночи для парней-любителей костров – полная лафа. Милиционер сидит дома, старухи и старики-бранители спят. Тут для парней азарт и потеха. В костер несут кто берену дров, кто охапку соломы, стащенной с вдовьей крыши.
Некоторые парни додумывались до того, что, взяв бутылку с керосином, набрав из горлышка в рот керосина, прыскали им на горевшую головешку. Распыленный таким образом керосин ярким пламенем вспыхивал, озаряя темень ночной улицы, – производил световой эффект.
Народ в Масленицу наряжался в что ни на есть нарядную одежду: бабы и девки на головы повязывали разнообразнейших раскрасок шерстяные шали и полушалки, парни на шеи навертывали радужной окраски шарфы, лошади разукрашенную в медных бляшках сбрую, а в гривы, челки и хвосты вплетывались разноцветные ленты – все это разукрашивало улицы села в величавый наряд, который от песен подвыпивших толп, от звуков гармоней, он звона колокольчиков и бубенчиков, от непрерывного обоза катающихся. От масленичного веселого перезвона колокольчиков три дня звенело в ушах после того, как Масленица уже кончалась.
За три дня от обоза лошадей санок и саней, проходившего во время катания на улицах, дорогу выбивали до того, что она становилась почти непроезжей: копыта лошадей, полозья санок и саней снег размягчали в вязкую массу, в которой полозья тонули по самые нащепы. Парни-женихи, которые гуляли последнюю Масленицу холостыми, показывали свою неудержимую удаль и ухарство. Посадив в санки своих излюбленных невест, они ухарски проносились по улицам на разъяренных лошадях, запряженных иногда «гусем». Причем они старались на выхвалку кататься в общем обозе, а навстречь ему или же вздумают пустить лошадей галопом вскачь в обгоны, кто кого обгонит. Здесь выставляется на вид залихватский азарт, ухарство выхвалка и отвага, кончающиеся иногда дракой.
Великий Пост
Отгремит Масленица, кончится веселье и наступит Великий Пост – пора укрощения души и воздержания для тела. Великий Пост длится 48 дней до Пасхи. Семь недель говения, неупотребления молока, яиц и мяса. Каждый человек выбирает для себя любую неделю из семи и говеет – ходит в церковь к службе днем к обедне, а вечером к вечерне. В пятницу исповедуется – кается в проделанных за год, грехах своих, а в субботу причащается святых Христовых Тайн – очищает свою душу и тело от греховных дел за целый год.
Старухи говеют по два раза: на первой неделе и на страстной. Парни-женихи уговариваются с девками-невестами говеть (последнее перед женитьбой говенье) вместе на одной неделе, обычно они выбирают «вербную неделю».
Колокольный звон в обычные будничные дни поста проводится не в большой, как обычно, а в набатный – сам звон вселяет в душу уныние и напоминает о кротости и воздержании во всем: в еде, в словах и в действиях.
Наконец, наступает Вербное Воскресенье: в церковь люди идут с вербой, с сознанием, что большая часть поста прошла, осталось только шесть дней до великого христианского праздника Пасхи. В эти оставшиеся шесть дней идет деятельная подготовка к празднику: в избах начинает наводиться порядок и чистота, грязь и копоть, накопившиеся в избе за год, смываются и удаляются, во время авральной уборки внутренность избы освежается полностью, все скоблится, чистится, печки белятся, а стены обклеиваются обоями (шпалерами). Обычно (если время позволяло) на Страстной неделе выгоняют скот в поле на пастьбу после длительной стоянки его во дворах и хлевах. Скотину в первый день на пастьбу в поле провожали с крестным ходом и с молебном: бабы гнали коров, овец и телят оставшейся от праздника вербой, мужики подводили застоявшихся лошадей в поводу, пастухи торжественно и степенно подходили к священнику под благословение и окропление. Всюду ржание застоявшихся лошадей, неистовый коровий мык.
Выгон скота превращался в своеобразный праздник сельского христианина скотодержателя. Почти все взрослое население шло к прогону в сопровождении крестного хора с иконами, хоругвями и священного песнопения.
Со среды страстной недели наступали дни особого почитания страданий Иисуса Христа, его крестная смерть и погребение.
В Великий Четверг в церкви читались двенадцать Евангелиев о страданиях Христа: о предании его Иудой, об осуждении его Пилатом на смерть, распятии его на кресте.
Эти четыре дня страстной недели – среду, четверг, пятницу и субботу – каждый верующий христианин старался как можно меньше употреблять пищи, хотя и постной: ели только хлеб с огурцами или капустой не более двух раз в день, а старухи эти четыре дня совсем воздерживались от принятия пищи. Все люди от мала до велика готовились к великому, самому большому и значительному празднику христиан – к Пасхе.
Пасха
Самый большой и значительный христианский праздник Пасха не в числах. Она бывает самая ранняя 5-го апреля, а самая поздняя 6-го мая по новому стилю. Пасха в полной зависимости от луны: пасхальная ночь должна быть обязательно темной в ознаменование того, когда Моисей вывел израильтян из египетского плена – ночь была также темной.
Мне вспоминается Пасха 1926 года. Пасха самая торжественная и значительная по великолепию и радостному ликованию всего народа нашего села. Мне в то время было 10 лет. Люди, накануне с вечера, прилегшие отдохнуть, вскоре вставали с постели с зажжёнными фонарями или просто с горящими смолевыми поленьями, шли к церкви. В церковный загороди, около сторожки, с вечера разжигали костер из негодной рассыпавшейся дегтярной бочки, которую для этой цели дарствовал потребительский кооператив. По прибытии к церкви, люди бросали остатки недогоревших за дорогу смолюшек в общий костер, потом, окружив костер, стоя грелись у огня, ожидая начала пасхального богослужения. А начало богослужения начиналось со взрыва – звукового эффекта, устроенного для этой цели сельскими любителями пиротехники: Лабиным Сергеем Николаевичем и Санькой Лунькиным – приуроченного к 11-ти часам ночи.
Устройство для взрыва подготовляли накануне: подыскивали самый что ни на есть свилеватый, закомелистый березовый чурбан, набивали на него в кузнице два железных обруча (для крепости), просверливали в нем значительное по величине отверстие и засыпали в него с килограмм пороху. Крепко-накрепко забивали деревянной пробкой. К заряду приделывали бикфордов шнур.
К 11-ти часам ночи заготовленный снаряд помещали за магазеем на берегу озера и, условившись с залезшим на колокольню звонарем, поджидали, когда стрелки часов покажут одиннадцать. Звонарь, раскачав язык большого колокола, приготовился сделать первый удар, который должен последовать тут же после произведенного взрыва. Наконец, время подошло, шнур подожжен, пиротехники, укрывшись в укромные безопасные места, ждут взрыва.
Огонь по зажженному шнуру добрался до заряда, раздается сильный, оглушительный взрыв, от которого затряслась земля и зазвенели в окнах стекла, раскатисто раздался по воде озера; колокольный звон слился с гулом. И взрыв, и колокольный звон взбудоражили народ. Спящие в домах люди проснулись, зашевелились и в торопливом собирании толпами и в одиночку поспешно устремились к церкви. К одиннадцати церковь полностью наполняется народом. Некоторые с вечера, не покидая ее, дремлют, примостившись по сторонам.
В 11.30 начинается служба, так называемая «Полуночница», которая начинается пением на хорах «Волною морскою…», а в 12.00 начинается Крестный ход вокруг церкви, который знаменует собой встречу воскресшего Христа с торжественным песнопением: «Воскресение твое, Христе Спасе, Ангелы поют на небеси…»
Для крестного хода из церкви люди выносят все иконы, которые подобает выносить для крестного хода, все хоругви, крест, Евангелие, фонарь и другую церковную утварь, знаменующую торжественность крестного хода. К этому времени поджигаются развешенные вокруг церкви на деревьях, намоченные в керосине, факелы. У входа в церковь зажигаются разноцветные фонарики и огромный шар. Все это создает праздничный световой эффект, который старательно устраивали Яков Васильевич Лабин и мой дядя, Федор Михайлович Молодцов.
При прохождении крестного хода на колокольне производился торжественно-ликующий колокольный трезвон, а народ, каждый имея в руках своих по зажженной свече, благоговейно, торжественно и празднично ликуя, шествовал за иконами и хоругвями.
Впереди хоров, правого и левого, которые не прекращали петь торжественную песнь, и священства, шли ракетчики, неся в приподнятых руках ракеты-свечи, из которых время от времени вверх вылетали разноцветные огненные шарики величиной с куриной яйцо. Эти шарики, достигнув значительной высоты, снова падали на землю, но не долетев до земли, рассыпались и таяли. Один такой шарик, падая вниз и не долетев до земли сажен пять, внезапно взорвался и вновь взлетел ввысь.
А один ракетчик, Федор В., держал в руке палку, к которой была прикреплена ракета-мельница-искромет. От нее сыпалось тысячи разноцветных шариков и искр. Зрелище было, не поддающееся описанию, великолепно само по себе и вселяющее торжество и ликование в каждую душу, участвующую в этом неповторимом по красоте праздничном шествии.
По окончании крестного хода, в притворе священство и хоры несколько раз поют «Христос воскресе», а потом все проходят в летнюю часть церкви, где начинается торжественная пасхальная заутреня. После заутрени, не выходя из церкви, тут же начинается обедня, которая заканчивается обычно еще затемно.
После обедни люди расходятся по своим домам, торжественно христосываются и за столом обедают – разговляются пасхальной пищей: крашеными яйцами, щами из свинины, картошкой с салом, кашей с маслом, лапшой яичной, ватрушками с молоком. Ребятишкам лафа, им всю Пасху дают крашеные яйца.
Восемь дней Пасхи – это дни веселья, радости и отдохновения. Все восемь дней на колокольне производится торжественно-ликующий трезвон. На колокольню залезали звонить такие специалисты этого дела, как Трынок, Яков Лабин, Шмелев А.В. (мой брат) и др. Но туда залезали и просто взбалмошные парни, звонили кто как сумеет, а больше не звонили, а озоровали и кочевряжились: то старались поднять язык самого большого колокола, то прислужиться беспорядочно и очумело, с озорством балабанить во все колокола. На колокольню было принято слазить ежедневно раза по три. Лазили и девки – всех интересовал вид окрестной местности, который величественно открывался с высоты колокольни. До самого горизонта – причудливые картины природы.
С колокольни видно, как из дома в дом с пасхальным молебном обходят богоносцы со священством во главе, с высоты колокольни среди деревьев и других построек взором отыскиваешь и находишь свой родной дом. Оттуда же видно, как над своими гнездами летают и вьются грачи и галки, наблюдаешь над двигающимися по улицам нарядными людьми. С высоты они кажутся нечто вроде ползающих муравьев. Оттуда видишь, как на одной отдаленной улице парни играют в лапту, а девки катаются на релях, раздуваясь на лету, мелькали их разноцветные кофты и сарафаны, а в полях видна пасущаяся скотина.
В конце Пасхи – в Радоницу – с колокольни хорошо наблюдать толпы парней и девок в разноцветных рубахах и сарафанах артелями шли в лес на гулянье и за цветами. Начиная с Радоницы, и так всю весну. По вечерам на главном перекрестке села около дома Дунаева собиралось много народа: молодые бабы и девки, взявшись за руки, водили хоровод, пели протяжные, певучие по форме и задушевные по содержанию веселые песни, прославляя весну, молодость, любовь. А когда расцветет черемуха и сирень, каждый парень сломит кустик этих пахучих, дурманящих душу цветов, одарит девок и артелями с гармонью пойдут вокруг села. Кругом слышатся заливистые песни и веселый весенний, задорный смех. А к ночи девки артелями рассаживаются на бревнах или на примостках амбаров, на берегу озера и до самой утренней зари поют песни, а женихи петухами топчутся около их, углядывая, к которой бы тюкнуться на колени.
Семик
На троицкой неделе, в четверг, девичий праздник Семик. В этот день, под вечер, девки наряжаются кавалерами. Надевают на себя мужские брюки, шерстяные или шелковые рубахи, на голову шляпу, берут в руки зонт и парами с барашнями, артелями шествуют по улицам вокруг села. Такие артели, сопровождаемые толпой ребятишек, время от времени останавливаются, становятся в круг и начинают петь хороводные или вообще весенние песни. Для пущей важности «кавалеры» разливают из бутылки вино (воду) и подносят каждому из своей артели. Постояв и попев в кругу, артель ряженых двигается снова в путь, к великому удовольствию пытливых баб и парней-женихов.