-Я думаю, незадолго до выпускных экзаменов. Правильно? И было все не очень хорошо.
Она долго смотрела на огонь, потом нехотя кивнула головой и пробормотала:
-Да, все так...
Все тогда и случилось. Они были знакомы уже почти год. Ее новый друг дважды в месяц приезжал домой из Свердловска на выходные, а когда не мог - писал ей длинные письма. На поездки нужны были деньги, а откуда они у бедного студента? Она знала, что он был частым гостем на станции переливания крови, и все это только укрепляло ее в мысли, что вот он, тот, единственный, о ком мечтает каждая девушка. Она даже и не заметила, как перестала куда-либо ходить одна, потому что ему это было неприятно, старалась делать и говорить только то, что он мог бы одобрить. Если они куда-нибудь шли вместе, то он заранее предупреждал, какое платье должно быть на ней, хотя их, нарядных, и было-то всего три. Он не разрешил ей сделать короткую стрижку, потому что ему нравились ее длинные волосы. Всегда и все решал он, а она с радостью подчинялась и не видела в этом ничего плохого.
У него было странное лицо, оно выглядело довольно неподвижным, казалось, на нем жили только глаза и густые черные брови, которые в минуты недовольства сходились на переносице в одну сплошную линию, уголки рта при этом вздрагивали и опускались вниз. Она почему-то всегда боялась этого движения бровей и губ, хотя, надо сказать, он никогда не сделал ей ничего плохого, просто часто был недоволен и не упускал случая показать это.
И вот тогда, приехав только на выходные, он и решил все за двоих. Так случилось, что брат оставил ему на два дня ключи от квартиры, а о том, что произойдет вечером, он сказал ей как о деле решенном, добавив лишь, что, поскольку он ее любит, в этом нет ничего плохого и неприличного, ведь скоро она будет его женой. Нине было очень неприятно, что это было лишь его решением, ей не хотелось торопиться, но, видимо, ее мнение его не особенно интересовало, поэтому она постаралась заглушить в себе ненужные мысли, так как уже давно научилась это делать, и согласилась.
Было стыдно, больно и страшно... Когда все наконец-то закончилось и она решилась открыть глаза, которые оказались крепко зажмуренными, то увидела, что он лежит рядом и, нахмурившись, с удивлением смотрит на нее. Она не понимала, чего он хочет, чем недоволен, но, как всегда, почувствовала вину. Что-то она сделала не так, только вот знать бы, что... Она ему все объяснит, она ни в чем не виновата, она извинится, наконец. Нина осторожно села, и тут взгляд ее упал на простыню. Она была совершенно белой...
Слезы полились по лицу. От ужаса, что он мог подумать о ней черт знает что, она словно оцепенела. А он долго молчал, потом каким-то неживым голосом сказал, чтобы она перестала плакать, потому что так бывает, и они просто никогда больше об этом не будут говорить. Сделал одолжение... Она послушно вытерла ладошками лицо, но так и не поняла, считает он ее в чем-то виноватой или нет, а спросить побоялась. И все годы, которые провела с ним, чувство вины неизвестно за что так и не покинуло ее. Такая вот невеселая история. А Женька увидел ее лицо и что-то понял. Она усилием воли отогнала от себя воспоминания.
-Ну, хорошо, почти поверила. А второй вопрос можно?
Женя кивнул головой, и она поторопилась спросить, хотя чувствовала, что этого делать не надо. Но, может, вино ударило в голову, а, может, и были другие причины...
-А вот если бы там, на берегу, я тоже обняла тебя, что бы ты сделал?
Он пожал плечами, улыбнулся, и она улыбнулась тоже, уже готовая все обратить в шутку.
-Наверно, не пришлось бы срочно к воде бежать.
Шутка не удалась, и они опять надолго замолчали. Им было хорошо и спокойно вдвоем, и они, как правильно и точно сказал Женя, нисколько не раздражали друг друга.
Но вот костерок прогорел, огонь присмирел и спрятался среди угольков, было темно и тихо. Уходить не хотелось, но вот Женя встал и помог подняться ей. Она шла за ним по едва видимой дорожке и думала о том, что вот и закончился этот странный день и они сумели его не испортить. Она, не останавливаясь, пожелала ему спокойной ночи и уже хотела было подняться на второй этаж, но он попросил ее задержаться.
-Вот, - тихо проговорил он, - вот, возьми ключ от комнаты, закройся. Ну ты знаешь... незнакомое место... чтоб не боялась.
У нее перехватило дыхание, и ей стало вдруг ясно, что они весь день, боясь признаться самим себе, шли к этой минуте, и он, и она, вместе... Милый Женька... Когда-то давно просто отошел в сторону, даже не пожелал спросить ни о чем, вот и сейчас опять предоставил ей право выбора. Она взяла ключ, подержала его во вдруг похолодевших пальцах, а затем, не поднимая на Женю глаз, осторожно положила его на край стола.
-Не надо... не надо никакого ключа... Я ничего не боюсь...
Она медленно поднималась по лестнице и знала, что он смотрит ей вслед, но своего решения менять не собиралась, пусть будет так, как он захочет. Она приняла душ, потом долго расчесывала волосы. Она любила это делать, потому что всегда успокаивалась от такого занятия, потом наложила на лицо и руки крем, отметив при этом, что цвет лица у нее сегодня прекрасный, да и глаза блестят, как не блестели уж давно.
Наконец Нина легла и с удовольствием ощутила прикосновение к теплой коже прохладного белья. Вино еще слегка кружило голову, а минуты предчувствия были необыкновенно приятны. Она закрыла глаза и почувствовала себя обсолютно счастливым человеком. Скоро наступит новый день, и в нем нет места им двоим, но сегодня... ей не хотелось себя обманывать, сегодня все будет иначе и навсегда сотрет встречу с тем, другим, и она этого хочет.Сквозь дремоту она слышала шум подъехавшей машины, тихие голоса, потом все смолкло, и она окончательно уснула.
Нина проснулась довольно ранно, не открывая глаз, вспомнила, чем закончился вчерашний вечер, и ей захотелось заплакать. Еще бы, одна сцена с ключом чего стоит... Зачем он все это устроил? А она-то хороша! Чуть на шею ему не бросилась, размечталась... Дура, какая же дура! Да и он хорош, нечего было цирк устраивать. Нет, это она хороша, не надо было соглашаться на эту авантюру. Что теперь?
Она еще полежала несколько минут, ругая себя последними словами, потом встала, быстро умылась, скомкав, засунула в чемодан дурацкий сарафан, который тут же поклялась выбросить, натянула джинсы, футболку и кроссовки, небрежно уложила волосы. Все, конец сказочке... Скорее уехать и забыть. Правильно он сказал, что этот день выпал из времени, вот там пусть и остается, куда упал, а обо всем произошедшем она решила не вспоминать никогда, потому что попросту не знала, что с этим всем делать. Она спустилась по лестнице, нацепив на лицо улыбку ничуть не хуже той, на берегу.
-Доброе утро! - сказала Нина, и была горда тем, что голос не дрогнул.- Мне показалось или действительно кто-то вчера приезжал?
-Жена, - ответил он коротко. Потом подумал и добавил:
- У нее здесь подружек немало. Наверно, кто-то позвонил, что я не один.
У Нины сжалось сердце. Вот уж этого она не хотела, не хотела вносить разлад в чужую семью.
- Ну и что теперь? - спросила она упавшим голосом, потому что такого конца явно не ожидала.
-А ничего, - произнес он с какой-то злой решимостью, - ничего. Я ей все честно рассказал, она знает, что я ей никогда не вру, а выводы она сама сделает, надеюсь, правильные.
Она молчала, не зная, что сказать, он молчал тоже, потом Нина растерянно спросила:
-А она не захотела со мной встретиться? Мы ведь были когда-то знакомы.
И услышала в ответ:
- Нет. Она уже уехала, ей рано на работу.
Он ни слова не сказал о вчерашнем вечере, и она была ему за это благодарна, потому оба понимали, что после ночи наступило утро, утро их отдельной друг от друга жизни. Они молча завтракали, потом так же молча ехали, и она думала о том, что рядом с ней сидит пусть очень хороший, но совершенно чужой человек, что у них просто на минуточку закружились головы, что они не ожидали и даже не могли предвидеть, что их так потянет друг к другу, что ее жизнь ничему не научила, иначе бы она не делала глупостей подобно вчерашним, что вот сейчас они расстанутся легко и просто, и это очень хорошо, потому что могло бы быть мучительно и больно.
Они подъехали к ее подъезду и еще немного помолчали. Вот и закончился этот странный день, осталось только поскорее распрощаться, чтобы вычеркнуть его из памяти, но как? Она с боязнью ждала от него каких-то ненужных слов, но их, к счастью, так и не последовало. Наконец он протянул ей руку ладонью вверх.
-Ну что, одноклассница, давай прощаться.
Она положила свою руку сверху, он слегка сжал ее, а потом прижал к лицу.
-Только, пожалуйста, не сердись ни на меня, ни на себя и не жалей ни о чем. Я и вправду ничего такого не планировал, - потом сильнее сжал ладонь и закончил совсем тихо, - но я так хотел вчера прийти...
Она, не отвечая, только пожала плечами, потому что и так было все предельно ясно, осторожно высвободила свою руку и открыла дверцу. Он донес чемодан до входной двери и быстро вернулся к машине, потом помахал ей рукой, она ответила ему тем же, подождала, пока он отъедет, несколько раз глубоко вздохнула, все еще боясь заплакать, еще немного постояла, потому что нельзя было идти к дочери с таким лицом. Наконец она решила, что готова, взяла чемодан в руку и уже готовилась открыть дверь, но та вдруг с неожиданной силой открылась сама, ударила по чемодану, который выскочил из руки и опустился ей на ногу.
Было настолько больно, что она вскрикнула и закрыла лицо руками. Слезы полились, и она не могла остановить их. Она слышала, как мужчина, сначала чертыхнувшись, начал извиняться, затем, подхватив чемодан одной рукой, а другой приобняв Нину, помог ей добраться до лифта.Через пару минут она уже лежала на чьем-то чужом диване с мокрым холодным полотенцем на ноге. Однако пульсирующая боль была настолько сильной, что она, совершенно не содрогаясь, продолжала беззвучно плакать с закрытыми глазами.
Мужчина принес еще одно мокрое полотенце и, подумав с сожалением, что по этой части у нее, должно быть, большой опыт, осторожно вытер ей лицо, но и это не помогло. Тогда он присел рядом и стал гладить ее волосы. Он почти шопотом просил женщину успокоиться, открыть глаза и посмотреть на него, говорил, что он врач, что с ее ногой будет все в порядке, что он знает, что у нее сильная боль, но это скоро пройдет.
Наконец Нина услышала его слова, приоткрыла глаза и совсем близко увидела чужое лицо. Оно показалось ей таким добрым и все понимающим, что она сжала руку сидящего рядом мужчины, прижалась к ней и снова заплакала, только теперь она не знала из-за чего. Может, из-за встречи с Женькой Рудаковским, может, из-за своего одиночества, а, может, просто так, ведь бывают у женщин ненастные дни, когда слезы льются сами собой.
А мужчина уже ничего не говорил, только гладил ее волосы, и от этого становилось еще горше на душе. Но вот слезы иссякли, и Нина успокоилась. Она отпустила его руку, села и осторожно пошевелила пальцами ноги. Боль почти утихла. Она, не поднимая глаз на уже стоящего рядом мужчину, извинилась за истерику, а он довольно горячо принялся ее уверять, что во всем случившемся видит только свою вину. Нина попросила принести сумку, нашла в ней телефон и позвонила дочери.
-Только не смейся, - говорила она, - но я опять задержалась. Не спрашивай ни о чем, все потом расскажу. Я буду через...
Она на минуту задумалась и посмотрела на мужчину, который почему-то не только не подумал отойти, пока она говорила, а, казалось, даже прислушивался к разговору.
-Час, - сказал он еле слышно, - через час.
-Я буду через час, - сказала она дочери уже твердо.
-Ну вот и хорошо, - заговорил он, - ванна направо по коридору, приведете лицо в порядок, чаю попьем, познакомимся, расскажете, кто вас так расстроил, если захотите.
-Ну это уж вряд ли, - проговорила Нина все еще смущенно и, слегка прихрамывая, отправилась в ванну.
Сергей жил один уже девять лет, а в этой квартире - второй год. Жена, получившая вызов из Америки от каких-то дальних родственников, отбыла туда вместе с дочерью. Они расстались мирно, однако он довольно долго мучился, вспоминая ее язвительные извинения за то, что она, якобы, просто не видит больше его с собой рядом. Кого же она видела рядом с собой, так и осталось загадкой, как было непонятно и то, зачем нужна была эта язвительность, если жили они в браке мирно и о разводе даже не помышляли. Только потом он понял, что ей все же было стыдно бросать его под глупым выдуманным предлогом, а правды говорить не хотелось. Но, наверно, кто-то оказался умнее, удачливее, и Сергей сделал все так, как она хотела.