А как только Гаврила обнаружил её, полную противоположность и противопоставление ему, живущему в полном удовольствии и радости, и притом всё это заправлено успехом вместе с сорочкой, а не какой-нибудь рубашкой в его элегантные и дорогие брюки, само собой от известного дизайнера одежды, который, как сапожник, ходит без сапог весь рукава в заплатках, то он начал недоумевать при виде Анюты.
– А вы Анюта, как бы не были скромны, всё же в одном деле да преуспели. – Окинув Анюту с ног до головы изучающим взглядом, заинтриговал всех вокруг Гаврила этим своим заявлением. Отчего не только Харитон заволновался за себя, вдруг обнаружив себя в зоне своего непонимания Гаврилы, или может он что-то пропустил мимо себя, но и сидящие в слуховой близости, за своими рабочими столами клерки и сотрудники офиса, решили, что стоит напрячь весь свой слух, чтобы услышать ответ на эту загадку Анюты.
При этом и сама Анюта более чем заинтригована и находится в полной растерянности от этих слов Гаврилы, который упорством и насыщенностью своего взгляда на неё сбивает её со всякой мысли и не даёт возможности сообразить ей, чего он от неё хочет. И Анюта в ответ только раскрыла широко глаза и, с онемением во взгляде и голосе смотрит на него. А Гаврилу всё это нисколько не смущает, и он, скорей всего, и ожидал такой реакции от Анюты (привык он, что девушки заглядывают ему в рот).
– Уж умеете вы, как никто и здесь находящихся людей, быть незаметной. И вы так всегда неожиданно на глаза появляетесь, что сам того не хочешь, а задаёшься вопросом: А, почему такую, как она, никогда не ждёшь? – и на этих словах Гаврила столько всего вложил в свой взгляд на Анюту, что она вздрогнула в лице и покраснела. Чего не заметить было совершенно невозможно и даже те, кто сидел спиной к Анюте, но только не ушами к Гавриле, то и тот все эти изменения в ней сумел интуитивно уловить в себе. И хотя слова Гаврилы в себе заключали некую неконченую неопределённость и большое пространство для смыслового манёвра, они почему-то всеми понялись как-то по-особому драматично, с сентиментальными подтекстом. И это по тому же, по-особому, нагревало душу.
А Гаврила, между тем, не останавливается на достигнутом, и продолжает свою словесную эквилибровку. – Так что скажите, Анюта, вы незаметно для кого-то стали уже заметной. И есть ли на этом свете человек, кто вас ждёт, не дождётся? – не сводя своего пронзительного взгляда с Анюты, задался вопросом Гаврила.
И тут уже ни у кого нет сил сидеть, не посмотрев на Анюту. И все вокруг, кто стал невольным участником происходящего в этой части офисного пространства, повернулись в сторону Анюты и, уставившись взглядами на неё, принялись ждать от неё ответа. И сейчас Анюта никак не имела права оставить эти слова Гаврилы без ответа. Она должна была и притом немедленно, хоть что-то ему ответить. И почему-то никто от неё не ждал положительного, да, ответа – в него бы никто не поверил.
И Анюта, явно собрав все в себе силы, исподлобья посмотрев на Гаврилу, а по-другому она и не смотрела на окружающих людей, тихо, с такой смущённостью и жалостью проговорила: «Его нет», что людям с сердцем стало как-то не по себе. Но Гаврила уж точно не относился к таким сердечным людям, а Гаврила был безжалостным, с атрофированным к чувствам человек-механизм, и он, выразив на своём лице удивление, с долей заинтересованности задался вопросом. – А что так?
– Не знаю. – Скорей всего, так можно было перевести пожатие своих плеч Анютой. А вот Гаврила в отличие от Анюты более осведомлённый в этом вопросе человек, и он не только догадывается, почему так складывается её жизнь, а он это знает.
– Это всё потому, что вы слишком неприметны. – Заявляет Гаврила и с этим его предположением трудно поспорить. Но с ним никто и не собирается спорить, а все ждут от Гаврилы рецепта решения этого вопроса. И он им озвучивается. – А как считаете Анюта, если я за вами всё это заметил, то это будет вами считаться за то, что я вас приметил? Как думаете? – задаётся вопросом Гаврила, вгоняя всех вокруг в новую интригу насчёт ответа Анюты. Уж больно большую многоходовку включает в себя этот вопрос Гаврилы. И уже всех начинает страшно интересовать, что тут такого хитростного этот Гаврила затеял, смущая туманными перспективами и не пойми на что Анюту. И само собой больше всех взволнована Анюта, чей опыт общения с реальностью не может принять эти заявления Гаврилы за искренность его выражения. И Анюта, растерявшись от непонимания происходящего, невольно делает шаг назад и тут же на этой своей реакции подлавливается Гаврилой и его сотоварищем Харитоном.
– И как понимать этот ваш шаг в свои казематы одиночества? – в удивлении спрашивает Гаврила. И здесь у Анюты был ещё шанс исправить ситуацию, но тут влез со своим провокационным заявлением Харитон, и на этом всё было трагично закончено для Анюты.
– А разве не понятно. Ты разбудил в ней её природу, – влезает со своим едким замечанием Харитон, – А она не строит насчёт себя иллюзий, она наполнена реализмом. Вот она и напомнила ей об её истинной фактуре, в результате рефлекторно заставив её отступиться. – На этих словах Харитона всё внимание к Анюте со стороны людей, находящихся в эпицентре этих событий, перефокусировалось в оценочное изучение её внешних природных данностей. После чего для сравнительного анализа взгляды всех этих свидетелей происходящего перевелись на Гаврилу, молча стоящего и со смиренным видом смотрящего на Анюту и образно на всех вокруг, как бы давая им возможность оценить его жертвенный поступок по отношению к Анюте.
Мол, посмотрите на меня, такого всего успешного и привлекательного, ради которого ни одна красавица готова поступиться своими принципами и перестать думать только об одной себе, и на эту Анюту, в которой и выразительности никакой нет, одно только недоразумение, и сделайте для себя лежащие на самой поверхности выводы насчёт моей самопожертвованности и такой наглядной благотворительности. И если глубоко не копать насчёт истинных мотивов поступка Гаврилы, то по-другому его подход к Анюте и не объяснишь, как только так, как он всем своим видом демонстрирует. В общем, Гаврила, как он того может и как это ему доступно, пытается благотворить Анюте, выводя её из тени серости своего существования на задворках общественной жизни их коллектива, на передовую.
И единственному, кому пока что не ясна истинная подоплёка этого поступка Гаврилы, так это самой Анюте, которая остановилась не в самой удобной для своего стояния на полу позиции – она хоть и сделала шаг назад, но при этом не полностью вступила подошвой туфель на пол, а лишь носком туфли, что совсем не придавало устойчивости стояния Анюте. И теперь Анюта, опираясь одной ногой на такую неустойчивость в виде носка туфли, а вторая её нога пребывала в растерянности и не знании того, на что ей дальше рассчитывать и на кого, если что опираться, находясь в полнейшей растерянности, замерла в одном положении и, глядя на Гаврилу, ждала от него решения своей судьбы. А Гаврила, действительно хозяин сложившегося здесь положения, более чем хладнокровно посмотрел на Анюту и без всякой выразительности в голосе сказал:
– Это будет излишне, когда вы и так для себя хороши. – Дальше следует в одно мгновение замечательная к Анюте, в полной тишине, как всем показалось, пауза, и …И она вдруг спотыкает со своей неустойчивости Анюту. Так Анюта, сковырнувшись на кончике своей туфли, на которую она зачем-то перенесла сейчас весь вес, вначале резко подгибается в колене той ноги, которая так неустойчиво стояла на кончике туфли, а затем её вторая нога подкашивается сзади коленом первой ноги. И как результат всего этого подкашивания – Анюта, как какой-то трансформер, складывается по частям и даже не падает на пол, – хотя и падает, – а посредством имеющихся у неё в наличие выдвижных механизмов (рук с локтями, коленей и головы – так они необычно сопротивлялись свободному падению), переводится из своего вертикального положения в горизонтальное.
И так всё случившееся с упавшей Анютой до удивления необычно и отчасти по фантастически выглядело (на экране монитора компьютера Анюта выпала из поля зрения орков, спрятавшись в подземную нишу), что все вокруг замерли в ошеломлении и, не зная, как на всё это реагировать. И теперь все люди вокруг, в том числе и Гаврила с Харитоном, по кому было видно, что они до ужаса испугались, затаив дыхание смотрели на лежащую на полу, сумевшую так всех удивить Анюту, не просто сложившуюся, а трансформирующуюся в свою новую концептуальность.
И сейчас глядя на Анюту, замеревшую в одном положении, и казалось, что она и не дышит вовсе, а всё потому, что это ей совсем не надо, – она ведь не человек, а кибернетический трансформер, по крайне мере всем так чувствовалось и казалось, глядя на неё, – всех людей вокруг окутало необъяснимой тревогой, где она местами была готова перерасти в панику, только резко дёрнись Анюта какой-нибудь частью себя так, как это делают в кино самовосстанавливающиеся терминаторы и киборги. А такой момент действия с её стороны непременно настанет и в этом никто не сомневался. А как только Анюта придёт в движение, то тут-то и начнётся жесть и кромешный ад. А вот для чего она сейчас так себя замертво ведёт и выжидает, не всем за ней ведущим наблюдение людям ясно, окромя, конечно, самых паникёрски настроенных – они точно знают, для чего всё это с её стороны делается: чтобы вогнать их в невообразимый ужас.
Правда, были и такие, кто подошёл к разглядыванию Анюты по человечески, и эти люди, как тот же Харитон, кто может и не чувствовал за собой вину за случившееся с Анютой, но всё же косвенную причастность к её падению он в себе ощущал (но признавать он этого не будет ни в какой степени, даже если прокурор предложит рассмотреть дело в упрощённом порядке), всматриваясь в Анюту, задались достаточно актуальным на эту минуту вопросом. – А она случаем не умерла? А то уж слишком долго лежит в одном положении. – Ну а то, что никто не бросился к Анюте для проверки того же пульса и дыхания, то для этого были свои веские причины. Мало кто в этом офисе знал, как нужно оказывать первую медицинскую помощь, и тогда какой смысл был вмешиваться в течение жизни Анюты. А вот насчёт того, чтобы позвонить в скорую помощь, то об этом как-то никто не догадался по причине такой неожиданности с Анютой.
И теперь уже невозможно предположить, как дальше бы там завертелось с Анютой и вокруг неё, если бы не появление Леонеллы. И поначалу Леонелла видимо и не собиралась обращать своё внимание этому уголку рабочей жизни офиса, следуя с папкой бумаг по запланированному маршруту, но замершая без движения жизнь там, где всё не стоит на месте и всегда движется, не могла ею не остаться не замеченной и Леонелла тут же изменила направление своего движения и неслышно присоединилась к общей группе людей, наблюдающей за лежащей на полу Анюте.
Ну а как только Леонелла обнаружила, что, или вернее кто, стал причиной этого простоя, то она не стала тратить время на ненужное разумение, а прямиком обратилась с вопросом к Анюте. – И чего это мы разлеглись тут в рабочее время? – И только Леонелла задалась этим вопросом, как Анюта в тот же момент подала признаки жизни – она вздрогнула всем телом и, оторвав голову от пола, посмотрела в сторону Леонеллы. И теперь только самые упоротые из числа сотрудников офиса остались при своём мнении насчёт внутреннего содержимого Анюты, – она киборг, – тогда как все остальные догадались, что послужило истинной причиной такой временной обездвижимости Анюты. Она, по мнению этих людей, глубоко заглядывающихся на посторонних людей, оказавшись в таком незавидном для себя положении, впала в ступор стеснения, вот и не решалась поднять голову и встать на ноги. При этом и эта часть коллектива посчитала, что в Анюте всё внутреннее мироустройство держится и функционирует на некоем системном механизме, и Анюта была всеми теперь замечена в качестве кибернетического организма (уж больно ярко и до удивления невероятно она складывалась в себя при этом знаковом падении). И её с этого момента, с лёгкой руки Гаврилы, так и прозвали, Андронюта.
Сейчас же Анюта, под пристальными и внимательными взглядами к ней со всех сторон сотрудников её отдела, где в первых рядах выделялся насмешливо и сверху на неё поглядывающий Гаврила, принялась с трудом подниматься с пола. Что весьма затруднительно сделать, когда за тобой со всех сторон так внимательно и изучающе наблюдают. А когда Анюта бросила взгляд в сторону Гаврилы, пребывающего в своём удовольствие и насмешке к ней, то она подвернулась на оперевшейся на пол руке, и чуть было вновь не воткнулась головой в пол. Но на этот раз какая-то удивительная цепкость пальцев её руки об пол удержала её от нового падения. И хотя это дорого ей в поломанных ногтях стоило, она не упала.
А Гаврила, видя всё это, по-новому происходящее с Анютой, перестал скрывать под доброй намеренностью и своей участливостью к судьбе Анюты истинные свои намерения, развеять свою скуку за счёт Анюты, громко обращается к своему товарищу по проделкам и подлостям, Харитону.
– А я что тебе говорил. – С ехидной насмешкой делает своё замечание Гаврила. – Никто не может устоять перед моей харизмой. – А дальше раздаётся не просто смех, а всё под себя подминающий гогот, который заглушает в Анюте все звуки вокруг и сжимает всё внутри у неё, и она в умопомрачительном головокружении, проскальзывая при подъёме на ноги (она пару раз споткнулась и упала на колени), в согнутом в спине положении, на полусогнутых ногах устремляется куда глаза глядят …и дальше. Оставляя за собой этот гогот ей в спину.
И только один программист смотрел на всё случившееся с Анютой под другим углом зрения.
– Вы меня сумели удивить, Анюта. И подкинули до невероятности потрясающую мысль. – Пробубнил в нос программист, глядя на Анюту, спешно убирающуюся с глаз долой в свой дальний рабочий угол. Программист же, как человек особой классификации и специализации, тут же направился к своему рабочему столу, где он и принялся записывать свои мысли, не как обычный человек в блокнот, а у него на этот счёт есть своя арифметика, которая вбивается через клавиши клавиатуры прямо в компьютерный мозг.
Так, за этой упорной занятостью проходит никем неизмеримое время, пока программист в полном изнеможении, с отбитыми подушечками пальцев, но с удовлетворенной успокоенностью в лице, не отстраняется от своего рабочего инструмента и, откинувшись на спинку кресла, не застывает в одном там положении. В котором он остаётся ещё некоторое неизмеримое время, в течении которого он созерцающим взглядом смотрел в неизвестную даль, и только после этого он начинает более-менее осознанно себя вести – он начинает руками пожимать свои затёкшие за время своей работы плечи.
Когда же и с этим делом он по своему справляется, то он смотрит в сторону окна, ведущего в общий зал офиса, за которым уже совсем пустынно, что говорит о том, что рабочий день давно подошёл к концу, а он этого и не заметил, затем бросает взгляд внутрь кабинета, в сторону одной из стен, у которой стоит в полный рост выполненная модель кибернетического человека, похожего на те модели с искусственным интеллектом, которые смотрят на нас с картинок антивирусов, или какой-другой компьютерной продукции.
Программист фиксирует свой взгляд на безжизненно-холодном лице этого искусственного интеллекта (это и не лицо по большому счёту, а лишь маска), который, как и подобает любому разуму, не считает нужным обращать внимание на жизненную суть и наполненность ею людей, а он видит окружающее в матрице цифр и их расчёта, – так, по крайней мере, думал и рассчитывал программист, когда создавал эту концептуальную модель прототипа кибернетического человека, – и, вернувшись назад, к окну, с многозначительной улыбкой проговаривает только ему понятную в своём значении фразу:
– А вот теперь посмотрим, как они на всё это дело посмотрят.
Глава 4
Продолжающая тему предыдущей главы, где всё закручено вокруг своих сторонних смотрин и наблюдениях. Где взгляд программиста обращается в прошлое, рассказавшее о первых экспериментальных шагах, проводимых для извлечения толка из его затеи.
Как правило, а вот что это за правило такое, на которое, как правило, вот так ссылаются, и по тому или иному поводу это словосочетание в доказательство приводят, мало кому известно, что между тем не отменяет того, что оно отныне не будет использоваться и применяться для оборота слов и речи, то в нашем случае это «как правило» будет значить следующее: Как правило, между знаковым утверждением: «Ну-ну, посмотрим», и самим настоящим «посмотрим», где действительно достигаются заявленные задачи, которые своей смотрибельностью убеждают смотрящего в некой заявленной идее, проходит не так уж и мало времени. И чем глобальней и значительней заявленная задача, которая скрывается под покрывалом тайны называемой «посмотрим», тем больше времени требуется и затрачивается между первой точкой отчёта, со своим посмотрим и демонстрацией полученного результата.