Втроём они зашли в столовую и там увидели Степана Викторовича Лёвина, сидящего за столом в одиночестве. Мальков подсел к нему, а трактористы подошли к раздатке, получили тарелки с супом и сели за другой столик. Вадим поговорил с Лёвиным, объяснил, что парни совсем трезвые и пили они не водку, а лёгкое вино. Степан поел, успокоился и сказал: «Раз они трезвые, пусть работают, продолжают возить зелёнку на силос».
В райкоме партии в конце июня проводили собеседования со всеми секретарями партийных организаций района. Малькова тоже вызвали в райком. В назначенное время он уже стоял возле дверей заведующего орготделом. В этот день вызывали ещё трёх секретарей, кроме него. С утра уже заслушали двух женщин из других совхозов. Об этом он узнал от мужчины, секретаря парткома совхоза «Возрождение». Тот сидел в коридоре и волновался, как студент перед экзаменом.
– Что за собеседование проводят? – поинтересовался у него Мальков.
– Сейчас секретарь из «Заречья» выходила вся красная, со слезами на глазах, – стал рассказывать мужчина. – Я её спрашиваю: «Что там было?» Но она ничего не ответила, только махнула рукой и ушла.
Мальков решил не волноваться. Если будут его ругать, то у него найдутся на все претензии к нему, свои оправдания. Через десять минут из кабинета вышла женщина, тоже секретарь парткома какого-то совхоза. Вадим в лицо почти всех секретарей знал, но лично был знаком с не многими. Мужчина вскочил со стула и стал её расспрашивать, о чём там говорили. Она была в расстроенных чувствах и сказала, что ей предложили уволиться по собственному желанию. «Я догадываюсь, кто наклеветал на меня», – печальным голосом добавила она и удалилась.
– Федоренко, заходите, – послышался голос из-за дверей, и мужчина вошёл в кабинет.
«Почему этот Федоренко так боится?» – удивлялся Мальков. Он хорошо изучил Мытникова и других работников райкома. Они были вполне нормальными людьми, вежливыми, интеллигентными. Вадим давно их знал, ещё с тех пор, как сам работал инструктором райкома комсомола. Его они тоже давно знали.
Наконец, Федоренко вышел из кабинета весь красный, но довольный. Он улыбнулся и сказал: «Всё нормально, отчитался». Из кабинета выглянула Иванова Тамара Васильевна.
– Заходите, Вадим Николаевич, – пригласила она.
В кабинете заведующего организационным отделом райкома партии сидели все сотрудники отдела. Это три инструктора и сам Мытников Геннадий Андреевич. После того, как Вадим поздоровался, Мытников показал ему на стул:
– Садись, Вадим Николаевич, у нас с тобой будет длинный разговор. Первый вопрос: когда ты научишься проводить собрания? Такое впечатление, что ты никогда не был секретарём партийных организаций, никогда не работал в райкоме комсомола. Я прочитал твои протоколы собраний и моё настроение испортилось. Как же так? Объясни.
Вадим немного подумал и начал объяснять:
– В каждом совхозе трудятся люди с устоявшимися привычками и традициями. Меня с самого начала воспринимали, как чужака. Мой предшественник руководил совхозом за директора, потому что директор был новичком и не сразу укрепил свою власть. У Кокорина протоколы писала Тамара Станицкая – бухгалтер. Мне помогать она под разными предлогами отказалась. Взносы раньше тоже она собирала, а теперь приходится мне самому этим заниматься. Что касается явки на собрания, то в нашей совхозной партийной организации состоят уже одиннадцать пенсионеров. Они часто болеют и не ходят на собрания. Взносы и то забывают платить. Кроме того в сезонные работы механизаторы часто не могут бросить работу и идти на собрание. То же касается и доярок.
– Но у вас нет коммунистов среди доярок, – возразила Тамара Васильевна.
– Но у нас есть один коммунист, работающий скотником на Молотовской ферме, – уточнил Вадим. – Хотя он на последних собраниях присутствовал.
Мытников обратился к инструктору Ивановой:
– Тамара Васильевна, уделите внимание явке на собрания в их совхозе. Подключите директора. Он ведь тоже коммунист. И я с ним поговорю, когда он будет в райкоме.
Тамара Васильевна сказала: «Хорошо, поговорю». Она была спокойной, но если внимательно присмотреться, то чувствовалось, что ей было неприятно участвовать в таком собеседовании. Затем Мытников стал требовать принять в кандидаты партии не менее двух человек и обязательно из числа рабочих. Сделать это надо к концу года
Вадим не стал доказывать, что это очень трудная задача, а сказал:
– Геннадий Андреевич, я не справляюсь со своей работой и прошу меня уволить. Предлагаю избрать вместо меня Яковлева – главного зоотехника. Думаю, что у него лучше получится.
Мытников растерялся и начал говорить слегка заикаясь. У Тамары Васильевны от удивления увеличились глаза.
– Подожди спешить, – начал успокаивать заворготделом, – мы должны подыскать тебе другую работу, а это не так-то быстро. И готовь себе достойную замену. Пока работай. Если будешь стараться, то найдём тебе на перспективу хорошую работу.
Пока Мальков ехал домой, в голове продолжали повторяться разговоры в кабинете Геннадия Андреевича. Он понимал, что с Мытникова тоже строго спрашивают вышестоящие партийные органы. Дома он не стал жене ничего рассказывать. Иначе она будет переживать. Сам он плохо спал несколько ночей. В голову снова и снова приходили мысли об увольнении.
Глава 18
Наступил июль. Лёвин потребовал от Малькова обратиться в райком партии с просьбой прислать в совхоз людей на заготовку сена. Разнорабочих в совхозе не хватало, а они требовались, чтобы сушить сено. Лёвин сам мог бы обратиться к Тамаре Васильевне, она часто приезжала в совхоз. Но считал, что это не его задача. Вадим решился позвонить первому секретарю райкома партии, Фёдорову. Он боялся, что Фёдоров будет его ругать за желание уволиться с поста секретаря парткома, но он ничего по этому поводу не сказал, а обещал через два дня прислать людей. «Наверняка Фёдоров знает о собеседовании, и как я на это отреагировал, – размышлял Вадим, – но мне ничего не сказал. Значит, делает вид, что всё идёт по-прежнему, и я могу спокойно продолжать работать». После разговора по телефону с первым секретарём райкома партии, настроение у Малькова улучшилось.
В назначенное время в совхоз прислали десять человек молодых девушек из райторга. Привезли их на совхозном автобусе. В Кленовиках девчат встречали Лёвин и Мальков, чтобы разместить их на ночлег в деревенском клубе. Заведующую клубом Веронику отправили в очередной отпуск, и она с детьми уехала к родителям в село Климово. Вечером этого же дня Мальков пошёл в клуб проверить, как чувствуют себя девчата. Возле клуба он застал двоих пьяных парней, которые стучали в дверь.
– Откройте! – кричали они. – Мы просто хотим с вами пообщаться!
Это были работники совхоза, один слесарь, а другой токарь из гаража. Оба женатые. Вадим с трудом прогнал их, пригрозив, что отправит на лечение от алкоголизма и вызовет участкового милиционера. После этого девушки открыли ему дверь. В клубе на полу были разложены матрасы и постельное бельё. Ничего лучшего рабочим из города совхоз предложить не мог. Но девушки не жаловались на такие условия. Лишь одна из них стала просить Вадима отпустить её домой.
– Это рабство, какое-то, – говорила она, – насильно нас заставляют ехать в деревню. И отказаться нельзя. За отказ могут исключить из комсомола, снять с очереди на квартиру, и даже уволить с работы. А дома меня ждёт ревнивый муж. Что он подумает, когда к нам ломятся пьяные парни? Завтра он хочет сюда приехать на мотоцикле.
Мальков обещал девчатам установить по вечерам дежурство возле клуба и подключить участкового милиционера. Второе лето Вадим работал в совхозе секретарём парткома и, вместе со всеми специалистами и служащими, участвовал в заготовке сена, как разнорабочий. Мог бы он этого не делать, но надо подавать пример остальным. На прошлом открытом партийном собрании он призвал всех служащих присоединиться к рабочим, присланным из города.
– Это не хорошо, получается, – говорил парторг, – городские за гроши работают, а мы будем по итогам года получать большие премии.
Сушить сено приняли участие все служащие, в том числе директор и главный агроном. Скошенную тракторной косилкой траву, шевелили граблями. Трава за два-три дня в поле высыхала на солнце, и уже сено комбайном сворачивали в прессованные тюки. Затем тюки отвозили на склад, где крыша и стены были закрыты шифером. Там вручную тюки разгружали и закидывали в помещение.
Вадим поинтересовался у директора и главного агронома:
– Можно механизировать эту работу?
– Конечно можно, – ответил Лёвин, а директор кивнул головой в подтверждение этому. – У нас есть транспортёр, его можно установить здесь и на нём сгружать с машины тюки. Для этого потребуется всего один или два рабочих. Но транспортёр я берегу для разборки картофеля. Он может поломаться. Сено тоже мы могли бы шевелить в поле тракторным приспособлением, но механизм сломан, а запасных частей нет.
После тяжёлого физического труда на разгрузке сена, Вадим приходил домой уставший и, перекусив купленными пельменями, сразу ложился спать. Но однажды, не смотря на усталость, он поехал на мотоцикле в село Климово, чтобы навестить жену и детей. Недавно он сказал жене, что будет редко ездить к её родителям, из-за того, что они его спаивают.
– У меня уже выработался рефлекс, – объяснял он Веронике, – хочется выпить водки под закуску у твоих родителей. А это плохой сигнал. Значит, я привыкаю к пьянству.
Но, на этот раз, когда он вошёл в квартиру, отец уже не кричал: «Аня! Ставь бутылку, зять приехал!» Вадим обратил на это внимание и был доволен.
Однако в совхозе Молотово, пьянство продолжалось. Почти каждый день служащие на заготовке сена складывались и покупали вино или пиво, которое привозили в бочках в сельмаг. Частенько они начинали пить пиво с утра. Вадим не мог с этим мириться, Лёвин тоже, и посоветовал:
– Николаич, съезди в райторг, и скажи, чтобы больше к нам не привозили пиво. Уже и механизаторы поголовно спиваются и плохо работают.
Но Мальков никуда не поехал, а позвонил по телефону в райком партии Фёдорову и просил его запретить завозить в совхоз не только пиво, но и любые спиртные напитки. Конечно, первый секретарь райкома партии так и сделал. Он же не враг сельскому хозяйству. Однако механизаторы стали гонять на тракторах в соседние посёлки и закупать там ящиками спиртные напитки. Видимо, Фёдоров не захотел разорять райторг. Ведь основной доход там получали от продажи спиртных напитков. Вадим из-за этого очень переживал и плохо засыпал, не смотря на усталость. Всё лето он работал без выходных.
Глава 19
Шло время. Зима пролетела для Малькова спокойно. Так же, как и в прошлую зиму, он ежемесячно проводил партийные собрания, и в группах, проводил партийную учёбу. Выплату премии по итогам работы за год на этот раз задержали и выдали только в марте 1985 года. За упущения в работе Вадима лишили премиальных на 10 процентов. Но на руки он получил 1100 рублей и был очень доволен. Из этих денег они с женой купили новый цветной телевизор, стоимостью 700 рублей. За такую цену, раньше им было не купить цветной телевизор.
В апреле надо было проводить выборы депутатов в Советы всех уровней, в том числе и в сельский Совет. Туда требовалось избрать пятнадцать депутатов. Из райкома партии спустили цифры, каких людей надо избрать в депутаты. Например, из этого количества надо избрать одиннадцать рядовых рабочих, десять не старше тридцати лет, семь женщин и так далее. Среди рабочих должны быть шесть механизаторов и пять доярок. Были цифры и по образованию, но Вадим не стал ломать голову, а вспомнил критику партии со стороны врача Свиридова. И он решил провести на своей территории свободные выборы. Пусть люди выбирают, кого хотят.
Рано утром, пока грязь не растаяла, он пошёл на местную ферму в Кленовиках. Грязь после ночных заморозков зафиксировала глубокие следы на подступах к ферме. На всякий случай Вадим был в резиновых сапогах. С собой он нёс листок бумаги (молнию), свёрнутый в трубочку. Доярки уже доили коров и в красном уголке, куда он зашёл, никого не было. Парторг прикрепил молнию к стене, а старую снял и убрал в карман. В молнии указывались результаты работы на Молотовской ферме, с которой соревновалась эта ферма. Там были результаты надоев молока за предыдущий месяц. В среднем от каждой коровы за день там получили по пятнадцать литров молока. А здесь на два литра меньше.
Пройдя вдоль фермы, он предупредил доярок, чтобы зашли на несколько минут после работы в красный уголок. Когда все женщины собрались в красном уголке, то сразу заметили молнию и стали обсуждать, почему их надои меньше, чем у соперников. Но Вадим прервал их спор:
– Товарищи, тише! У нас предстоят скоро выборы депутатов в сельский Совет. Вам надо выдвинуть от своего коллектива на выборы одну или двух доярок.
После его слов наступила тишина, но нарушив эту паузу, одна доярка спросила:
– Так вы не решили, кого надо выбрать?
– Да нет. У нас демократия, выбирайте сами.
Доярки стали кивать друг на друга и все отказывались, ссылаясь на занятость. Не добившись результата, он направился в гараж, где было много механизаторов, ремонтировавших свою технику. Там ему удалось провести собрание и выдвинуть кандидатами в депутаты пятерых человек. Среди них был один молодой парень, Беглов Константин член ВЛКСМ. Он недавно женился и подал заявление на получение квартиры. В этом же гараже находился и его отец, Беглов Валентин, работавший в совхозе, на грузовой машине. После собрания он подошёл к парторгу и на ухо, чтобы другие не слышали, сказал:
– Николаич, в третьем доме пустует квартира, можно мой Костя её займёт?
Вадим с удивлением ответил:
– В этих домах нет пустых квартир, все квартиры заняты.
– Но ты же юрист, знаешь, что если в ведомственной квартире человек больше шести месяцев не живёт, то его можно выселить, – говорил Валентин. – А там жил плотник Кузнецов и куда-то пропал. Его недавно мужики видели в Ромске, и он сказал, что устроился там в другую организацию, а сюда будет ездить, как на дачу. Пойдём в дом, я покажу его квартиру.
Валентин позвал сына, и они втроём пошли смотреть квартиру. Она находилась в кирпичном трёхэтажном доме на втором этаже. Дверь в квартиру оказалась плохо закрыта, потому что замок был сломан. Бегловы уже знали об этом от Костиных приятелей.
Вадим решил воспользоваться случаем и предложил комсомольцу вступить в партию. Месяц назад он уже беседовал с ним на эту тему, но парень отказывался.
– Пиши, Костя заявление на вступление в партию, – сказал парторг, – тогда я помогу тебе получить квартиру и подготовить документы в суд на выселение плотника Кузнецова. Костя, не задумываясь, согласился.
После этого они легко открыли дверь и вошли внутрь. Вид здесь был убогий: стены без обоев, на полу везде грязь и мусор. Из всей мебели здесь были только старый засаленный диван, грязный стол, уставленный пустыми бутылками, и два сломанных стула. Квартира эта двухкомнатная, такой же планировки, как и у Мальковых. Старший Беглов попросил:
– Николаич, можно я сегодня врежу, свой замок в дверь, иначе всю квартиру пьяницы разгромят.
– Хорошо, установите свой замок. Только пока никому ничего не говорите.
Глава 20
В мае Константина Беглова приняли в партию кандидатом, но больше не удалось никого уговорить вступить в партию. Когда Мальков поехал в райком сдавать взносы за апрель, то ему велели зайти к Мытникову в кабинет. Геннадий Андреевич был, как всегда, спокойный на вид и вежливый. Но неожиданно для Вадима он сообщил:
– Другую работу мы тебе подыскали. Выбирай, или должность председателя Молотовского сельсовета или должность старшего юрисконсульта в конторе агропромэнерго. Зарплата и там и там двести рублей в месяц. Подумай, и с первого июня иди в отпуск. Можешь сейчас написать заявление на отпуск. Вместо себя на заседании парткома возложи исполнять обязанности на Яковлева Николая. А до первого июня продолжай работать.