Выйдя из автобуса, он попытался успокоиться, взять себя в руки. Село Климово состояло в основном из двухэтажных кирпичных домов со всеми удобствами. Это был посёлок городского типа, но считался деревней. На окраине посёлка стояли обычные деревянные дома, как в любой деревне. В этот вечерний час было уже темно, холодный осенний ветер гнал по земле, опавшую с деревьев, листву. Вадим шёл не спеша, пытаясь успокоиться, и разглядывал окна домов, из которых лился электрический свет.
Родители Вероники, Смирновы, жили на втором этаже кирпичного двухэтажного дома. Возле него, на лавочке сидели трое мужчин в фуфайках и кепках. Они громко разговаривали пьяными голосами.
– Здорово, зятёк! – встав с лавочки, радостно приветствовал Вадима один из них. В темноте, по голосу, Вадим узнал своего тестя Виктора Петровича.
– А Вероника здесь? – спросил он тестя, пожимая ему руку.
– Да, она недавно с детьми приехала. Надюшка заболела и Вике дали больничный, – сообщил он. – Мы давно тебя ждём.
Эта весть немного успокоила Малькова, значит, она уехала по причине заболевания дочери, а не из-за ссоры с ним. К тому же, сегодня была пятница. Накануне двух выходных дней, они обычно ездили к Викиным родителям, в пятницу вечером, а утром, в понедельник, уезжали обратно. И, всё же, в дверь квартиры он входил с волнением, не знал, как встретит его Вероника. Следом за ним в квартиру вошёл тесть и закричал: «Аня, ставь бутылку, зять приехал!»
– Здравствуй, Вадим, – вышла в прихожую Анна Григорьевна, раздевайся, проходи.
Зять снял в прихожей плащ, прошёл в комнату, но Вероники там не обнаружил. Из другой комнаты выбежали дети.
– А где мама? – спросил он.
– Она в ванной моется, – ответила Надя.
– Как ты себя чувствуешь, – спросил он Надю. Она ответила, что хорошо, только есть температура и горло покраснело.
Из ванной послышался плеск воды, значит, Вероника там мылась. В двухэтажных домах села Климово, везде ванные комнаты были совмещены с туалетами. Это создавало неудобство, если кому-то надо в туалет, а там моются. Вадим подошёл к дверям и спросил: «Вероника, ты ещё долго будешь мыться?» Она ответила, что недолго и скоро выйдет. Анна Григорьевна сожалела, что внучка заболела:
– Почему вы не бережёте детей? – обращаясь к Вадиму, спрашивала она. – Надо их контролировать, чтобы они тепло одевались, когда выходят на улицу. Не успела Надя пойти в первый класс, как заболела. Так она может и на второй год остаться.
Но Виктор Петрович заступился за зятя:
– Не мужское это дело смотреть за детьми.
В проходной комнате Анна Григорьевна накрыла стол закусками, а Виктор Петрович принёс из кухни тарелку со щами, от которых вкусно пахло варёной говядиной и лаврушкой. Он спросил: «Вадим, хочешь щей? Под водочку это лучшая закуска». Зять не отказался, и тёща принесла ему горячих щей.
– Ну, давай, за здоровье детей, – поднял стопку Виктор Петрович и, выпив водку залпом, начал с аппетитом есть щи.
Вадим отпил из стопки только половину и тоже начал есть горячие щи. Через минуту из ванной комнаты вышла Вероника, румяная и похорошевшая. Она вела себя так, как будто ничего в их отношениях не произошло. К десяти часам Анна Григорьевна устелила молодым постель в проходной комнате, Вову уложили на раскладушку, а Надю спать бабушка взяла к себе, на свою кровать. Перед сном Вадим спросил Веронику: «Ты скотину и кроликов накормила?» Она ответила, что накормила и попросила соседку, чтобы она покормила их в отсутствие хозяев.
Когда легли спать, Вероника предложила мужу избавиться от скотины. Тёлку сдать за деньги в совхоз, а кроликов пустить на мясо и больше не заводить. Поросёнка они уже доедали, и часть его мяса раздали родственникам.
Глава 6
Наступил январь 1984 года. В совхозе Молотово подводили итоги работы за год. Бухгалтерия и плановый отдел произвели расчёт премиальных для всех рабочих и служащих. Секретарю парткома Малькову тоже полагались премиальные выплаты, как участнику создания прибыли. Ему было любопытно, сколько он получит, но спросить главного бухгалтера, Нину Николаевну, он постеснялся. Могли даже лишить его премии, по требованию райкома партии. Инструктор Иванова и заворготделом Мытников не однократно ругали его за срывы партийных собраний, по причине плохой явки коммунистов. Но Мальков объяснял это тем, что в летний период коммунисты механизаторы и другие рабочие, не могли бросить работу и прийти на собрание.
Дома Вадим с женой не один раз обсуждали размер будущей премии. Вероника рассуждала так:
– Тебе должны дать премию, потому что ты честно работал и даже не смог сдать на водительские права. Всё лето с утра до ночи находился в поле с людьми, помогал организовать их работу. И сам участвовал в заготовке сена, как рабочий.
Но Вадим предполагал и худший вариант:
– В райкоме оценивают мою работу, в первую очередь, по своим показателям. Смотрят, какое качество проводимых собраний, сколько я подготовил для вступления в партию кандидатов и так далее. Я ещё не смог уговорить никого, вступить в партию.
Премию собирались выдать в конце января. В зимний период Мальков старался проводить собрания ежемесячно. В день выдачи зарплаты и премии, он вывесил объявление о том, что пятого февраля состоится открытое партийное собрание. Кроме объявления он поручил секретарше напечатать на пишущей машинке извещения, которые он лично вручал не только коммунистам, но и всем служащим. Такой метод организации собрания он применил впервые.
К двум часам дня, директор, кассир и главный бухгалтер, привезли из банка деньги. К этому времени, возле конторы, стали собираться все механизаторы и другие рабочие, кроме доярок. Дояркам деньги будут выдавать прямо на фермах. Возле окошка кассы уже скопилась очередь из рабочих, одетых в засаленные фуфайки. Вадим пытался посчитать людей, но сбился и приблизительно прикинул, что было более шестидесяти человек. Служащие в эту очередь не вставали. Им деньги выдавала бухгалтер Станицкая по другой ведомости.
Парторг стал вручать в очереди извещения о собрании. Многие рабочие были, выпивши, и находились в радостном, возбуждённом настроении. Некоторые из них наоборот возмущались, увидев на стене приказ директора о частичном лишении их премии за прогулы и пьянство.
Коммунисты в очереди были все трезвые, и Вадим это заметил. Он не раз вёл индивидуальные беседы с коммунистами, чтобы они поддерживали трудовую дисциплину. Ему нравился Славка Добрынин, член партии, пользующийся авторитетом среди механизаторов. Он работал на крупном тракторе Т-150. Сосед Малькова по лестничной площадке, Вова Мясников, тоже работал на таком тракторе. Он не был коммунистом и стоял в очереди под хмельком. Когда Мальков подошёл к Славке Добрынину, тот высказал ему своё несогласие с действиями главного агронома Лёвина, который был сторонником наказывать пьяниц рублём.
– Вадим Николаевич, скажи этому «Дятлу», что ему скоро башку снесут мужики.
– А за что?
– За то, что так делает. Он подходит к трактористу и говорит: «Ты пьяный. Будешь лишён премии». Ни каких разбирательств и доказательств. Может, человек только пива выпил и всё.
Мы как раз и будем об этом говорить на собрании, – пообещал парторг. – Проконтролируй, чтобы все коммунисты из числа механизаторов пришли на собрание.
– А как я проконтролирую, мы же все в разных местах работаем. Я, например, вожу с комплекса навоз в поле.
– Ну, при случае, если увидишь коммуниста, напомни ему, что завтра партийное собрание, – попросил Мальков. – Меня уже ругают в райкоме за плохую явку на собрания.
Славка пообещал помочь, и Вадим подошёл к другому коммунисту. Так он смог увидеть всех, в том числе и должников по взносам. Поговорив с механизаторами, он пришёл в бухгалтерию и посмотрел, как Станицкая выдаёт деньги служащим. «Может, и мне что-нибудь причитается?» – подумал он. Главный бухгалтер, Нина Николаевна, сидящая за письменным столом, вежливо сказала;
– Вадим Николаевич, вам тоже премия начислена, можете получить. С замиранием сердца, Вадим встал в очередь. Зарплату он получал в райкоме партии, а премию получал здесь впервые. Перед ним стояли три женщины служащие. Вскоре пришёл директор и встал в очередь за ним. Вадим заметил, как Станицкая брала пачки денег из сейфа и выкладывала эти не распечатанные пачки перед очередной служащей. До его слуха донеслись её слова: «Тысяча сто пятьдесят рублей. Распишитесь вот здесь». Он не верил своим ушам, что обычной женщине, рядовому ветеринару, такая крупная сумма. Сколько же ему начислили, он даже не хотел предполагать. А когда подошла его очередь, и Станицкая подала ему ведомость, чтобы в ней расписаться, то он прочитал сумму для получения: девятьсот двадцать рублей. Рядом стояла фамилия директора и напротив неё была сумма тысяча семьсот рублей. Получив пачку денег, Вадим пошёл к себе в кабинет, думая: «Почему же директору почти в два раза больше начислили?» Нина Николаевна увидела разочарование на его лице и пояснила:
– Вам, Вадим Николаевич, премию рассчитали пропорционально отработанному времени. Вы же не весь год у нас отработали.
После её слов у него отлегло на душе. Он зашёл в кабинет, взглянул на свои наручные часы – было около шестнадцати часов. Из кабинета в окно было видно, как надвигались вечерние сумерки. Домой он обычно уезжал по-разному, то на рейсовом автобусе, то на местном попутном транспорте. До очередного рейсового автобуса оставалось полчаса, и, уложив деньги в дипломат, он стал надевать зимнее пальто и кроличью шапку. Бухгалтера, получившие деньги, тоже расходились по домам. Попрощавшись с Главным бухгалтером и с теми, кто ещё стоял в небольшой очереди для служащих, Мальков вышел из конторы. Напротив конторы, через заснеженный сквер, находились магазин и столовая. Он не успел сегодня пообедать, голод тянул его в столовую, но он решил туда не ходить, чтобы не опоздать на автобус. Он зашёл в продовольственный магазин. Там было многолюдно. В основном, среди покупателей, стояли работники совхоза, желавшие потратить часть премиальных.
Окинув взглядом толпу покупателей, Вадим решил, что до прихода автобуса он не успеет ничего купить. Впереди очереди стоял председатель сельсовета Силантьев Михаил Юрьевич. Он увидел Малькова и подозвал его:
– Вадим Николаевич, вставайте впереди меня, – предложил он, – я потом довезу вас до дома. У Силантьева имелась своя автомашина жигули. Во всей округе машина в личной собственности была только у него. Ему, в тот период, было пятьдесят два года. Он выглядел солидным, полноватым человеком, общительным, располагающим людей к себе.
На полках магазина Вадим увидел белый и чёрный хлеб, рыбные консервы и много водки. Домой он купил хлеб, консервы «килька в томатном соусе», бутылку красного вина, чтобы с Вероникой отметить свою премию и плавленый сырок «Дружба», размером чуть больше спичечного коробка. Сырок он решил съесть прямо сейчас, чтобы снизить чувство голода.
Силантьев купил, почти то же самое, что и Мальков.
– В наших магазинах выбор не большой, а в Москве можно купить всё, что угодно, – говорил Михаил Юрьевич, выходя на улицу. Его машина стояла рядом с автобусной остановкой с включённым двигателем, чтобы не замёрзла. Когда сели в машину, он продолжил говорить:
– Вадим Николаевич, я предлагаю организовать для людей поездку в Москву. Можно заказать большой автобус на средства совхоза и сельсовета. Мы каждый год туда ездим. Сейчас ваши рабочие получили премию, а купить в здешних магазинах нечего. Как вы считаете, организуем?
– Я не против, – сказал секретарь парткома, – надо поговорить с Петровым. Заодно можно будет купить для клуба музыкальные инструменты. Директор совхоза обещал выделить для этого деньги.
Жил Михаил Юрьевич, как и Мальков, в деревне Кленовики, в соседнем трёхэтажном доме. Машину он ставил в металлический гараж, стоящий поблизости. Пожав друг другу руки, они разошлись по домам. Вероника, увидев много денег, захлопала в ладоши от радости и расцеловала мужа. Они до глубокой ночи праздновали, пили красное вино и мечтали о покупках.
Глава 7
На партийное собрание, проходившее в конце января, инструктор райкома партии Иванова не приехала. У неё были дела в других партийных организациях. И, как назло, явка коммунистов была почти сто процентов. Не явились только два пенсионера из дальних деревень.
В висевшем на стене объявлении, в повестке дня партийного собрания стояли три вопроса: 1. О борьбе с пьянством. 2. О принятии в партию кандидата Ткаченко Н.И.
3. Разное.
Мальков вышел к трибуне и объявил:
– Товарищи, кто за то, чтобы открыть собрание прошу проголосовать. Все присутствующие подняли руки.
– Предлагаю, – сказал он, – избрать президиум из трёх человек. Какие будут предложения?
Заранее он договорился с главным бухгалтером, и она, встав с места, сказала: «Я предлагаю в президиум избрать Петрова, Малькова и Силантьева». За эти кандидатуры тоже все проголосовали единогласно. Затем утвердили повестку дня и докладчика директора совхоза по первому вопросу.
– Слово для доклада предоставляется Петрову Владимиру Андреевичу, – объявил Мальков. Он заранее уговорил директора выступить. Тот не хотел, но инструктор Иванова помогла его уговорить.
Петров вышел к трибуне и начал читать речь по бумажке. Мальков вначале пытался уловить смысл выступления, но общие фразы, взятые из газет и журналов, отвлекали внимание. Он смотрел из президиума в зал и думал: «Если бы после нашего собрания перестал бы злоупотреблять спиртным хотя бы один человек, то собрание прошло не зря». В конце выступления директор перечислил фамилии рабочих совхоза, которые были частично лишены годовой премии. После этого зал зашумел. Собрание было открытым, и по стараниям Славки Добрынина, пришли многие беспартийные механизаторы. В том числе и обиженные на главного агронома.
– Тише, товарищи! – успокаивал присутствующих механизаторов Мальков, – выступайте поочереди, а не все сразу.
– Можно, я скажу с места, – встал один из обиженных, тракторист Коваленко. Мальков разрешил, и он сказал следующее: «Я ходил к юристу на консультацию, и он мне разъяснил правила наложения взысканий из трудового Кодекса. Чтобы наказать деньгами, необходимо согласовать эти действия директора с профкомом. Меня должны были вызвать на заседание профсоюзного комитета и предъявить доказательства моего нахождения на работе в нетрезвом состоянии, а нашему Лёвину показалось, что я был пьяный. Было очень жарко в кабине трактора, поэтому я так выглядел, словно пьяный».
Главный агроном, присутствующий на собрании, тоже встал и высказался в своё оправдание:
– Да от тебя пахло водкой за версту, я не хочу больше сидеть на вашем собрании. После этих слов он с обиженным видом ушёл из зала.
Мальков понимал, что главный агроном не дурак и может отличить трезвого человека от пьяного. Но, чтобы успокоить возмущённых механизаторов, он сказал:
– Мы в дальнейшем не будем так опрометчиво действовать. Конечно, профсоюзному комитету надо работать активнее и не стоять в стороне от наведения порядка и дисциплины. Он подредактировал проект постановления и добавил туда пункт: «Поручить председателю профкома, товарищу Воробьёву Вениамину обсуждать на заседании профкома нарушителей трудовой дисциплины». Затем он вынес проект решения на голосование и его единогласно утвердили. По второму вопросу быстро приняли в партию Николая Ткаченко. Никто не задал ему никаких вопросов, как при приёме в комсомол. Комсомольцам устраивали обычно целый экзамен.
По третьему вопросу обсуждали, в какие деревни надо в первую очередь расчищать от снега дороги. Сидящий в президиуме Силантьев сделал объявление, что 9-го февраля состоится поездка в Москву за покупками. Автобус будет отправляться из деревни Кленовики в пять часов утра. «Желающие ехать могут записаться у меня».
Один пенсионер коммунист выдвинул претензию сельсовету, насчёт привоза ему дров. «Мне в прошлом году не привозили дрова, хотя я не однократно обращался к председателю сельсовета Силантьеву».