Научив Еву "играть" мышцами живота, от "обручных" трусов мы отказались и пошли тренироваться дальше. Но иногда всё же она их надевает, для кайфа. Всё-таки свои мышцы - это одно, а чуять, как тебя жмёт снаружи - иное.
Обидно немножко, что для меня эта задумка пока не подходит. Но этот способ стягивания я и к чашками лифчика (своего!) приложила, только петелек побольше насажала и деления почаще сделала, через каждые полсантиметра. И зажимать пришлось маленькими, но злыми "крокодильчиками" (в магазине "Юный техник" меня из-за них за свою теперь принимают). Когда стягиваешь нитки, полное впечатление, что доишь. Саму себя, кого же ещё! Конечно, никакие мышцы там не тренируются, просто ищется наилучшая форма чашки для полного комфорта грудей. А если честно, то ещёnbsp;
&
& и такая форма, от которой кайфуешь просто. Стягиваешь себе грудку и млеешь.
А что? По одной пряжечке на плечевых лямках - разве много? Только что подтягивать-отпускать чашки. Маловато степеней свободы для ищущей девушки, для её пышной плоти. Хотя, если честно, больше мои поиски направлены на "степени несвободы".
Я ещё пришила на другом лифчике всё так, чтобы нитки сдавливали чашки, когда поводишь плечами. С нитками не навозишься, особенно с двух сторон. А тут грудь выпячиваешь и автоматически она сдавливается. Сильнее выпятишь - сильнее её сдавит. Прямо как матросики-лилипуты тянут канаты, ставят паруса для путешествий в страну кайфа. Ищи теперь оптимальный вариант, балансируй на грани боли.
Этим можно заниматься и на людях, только верхняя одежда не должна лифчик выдавать.
Если рассказать об этом девчонкам, они превратят меня в портниху. Сиди и шей им давильные трусы и лифчики. А это дело глубоко интимное. Хватит и рассказа в Интернете! Делайте всё сами, милые мои. Может, ещё лучше получится.
А я вам расскажу, как даже над мужчинами могут женщины восторжествовать, над их грубой, но неумной силой. Когда видишь, как парень хлещет из бутылки, а потом быстро идёт за забор, невольно думаешь: а сколько бы ты вытерпел, милый, если бы терпел, как мы, девушки? Сильнее ли вы нас в этом отношении? Или сильны у вас только бицепсы, а пониже приспичит - и всё, потекло, отворяй гульфик?
Проверим. И как-то раз, гуляя, напоила я Лёшку. Хотя, если по правде, задней мысли у меня тогда не было. Просто он покупал по две банки и мне одну совал, а я только пригубливала и при случае ему отдавала - почему, вы уже знаете, Он и пил ненароком, не засчитывая. А потом снова покупал, будто не пил.
Лёшка стеснительный вообще-то, а гуляли мы в людных местах, так что не мог устроить он себе туалет. А я, эгоистка этакая, всё о себе думала, к своему животу с тревогой прислушивалась. И заметила, что что-то не так с парнем, только когда на остановке автобуса он повёл себя нервозно. Спокойно стоять не мог, всё ходил вокруг, а я к нему лицом поворачивалась. Может, думаю, хочет бретелечки мои на спине рассмотреть, лучше уж полушария спереди. Но вскоре вспомнила о его многовыпитом.
Разумеется, я сделала вид, что ничего не замечаю и оценила сво1 благоразумие - мой-то животик молчал в тряпочку. То есть - в трусики. О чём-то болтаю, а сама думаю - так он меня только до общаги провожал, а сейчас будет вынужден зайти. Пока он туалетничает, я чай сготовлю, красного корня плесну, посидим, может, чего и выйдет у нас. Только бы Евки на месте не оказалось. Подружка она моя, да, но в таких делах всё порознь у девушек. Я ей мешать тоже не стала бы, да не заводит никого себе она.
Поэтому, кстати, я и тёте Болесе ничего рассказывать не стала, она к Еве благоволит и всё ей выкладывает при случае. Сама пишу, как могу. Ведь Евки и вправду в комнате не оказалось, и рассказу сему она не героиня.
Наткнётся в Инете - пусть читает, не жалко. Но как рядовой читатель читает. Поняла, подружка?
Итак, Лёшка ходил вокруг меня да около и всё порывался ослабить ремень на джинсах. Но я то и дело брала его то за одну руку, то за другую и что-то говорила-говорила. Что - не помню. Главное, думаю, чтобы он в автобусе не обдулся, а то где я ему сухие джинсы найду? Не в женские же его рядить, он там себе всё расплющит или же ремень не затянет.
Поэтому не стоило ему раньше времени ремень ослаблять. По себе знаю - рано ослабишь, рано пузырь возрадуется и ещё больше нальётся. Надо терпеть, пока можно, и только в последний момент ослаблять. Тогда есть шанс дотерпеть до туалета. Так что, милый, ручки-то отставь.
И вот, делая вид, что ничего такого не замечаю, стала я замечать, что Лёшка стал слегка прикусывать нижнюю губу. Никогда этого за ним не водилось. Достало, наверное.
Я попыталась вспомнить, как сама хотела в туалет, когда для сдерживания принималась кусать губы. Но тут же вспомнила, что с пузырём шутить не стоит, хоть он и почти пустой у меня. Но от воспоминаний может вообразить, что полон, поведёт его, расслабит, и тогда... Лучше подумать об этом в общаге, где все удобства под рукой. Под попой, в смысле.
Подошёл автобус. Мы залезли в него, прошли в центр, но тут снаружи ещё поднажали, вломились, и салон стал битком.
Нас прижало друг к другу, и за мгновенье до этого я инстинктивно повернулась к мужчине (Лёшке то есть) боком. Не люблю я соприкосновения лоб в лоб, груди в грудь, живот в живот, а спиной стоять неприлично. И вот моё бедро ощутило джинсу, туго набитую мужским содержимым, а локоть оказался прямо против его мочевого пузыря. Такие уж мы по росту с ним.
Я старалась не двигать той рукой, но в автобусе даже дышать было трудно, настолько мы все были стиснуты. Разговор не клеился, к тому же столько чужих ушей вокруг. И мне, признаюсь вам честно, стало скучно. Ехать ещё долго, и даже сотового не вынешь - развлечься.
А от скуки девушки на всё способны.
Развлечение придумалось само собой. Я стала чуть-чуть сгибать руку в локте и немного так давить им на Лёшкин живот. Виду не подавала. Он начинал сопеть, ворочаться, пытался мою руку отвести, но лишь вклинивал свою ладонь в тугосплетенье автобусных тел, как становилось его животику ещё хуже. Выдёргивал руку, пытался повернуться, тихо стонал. Я распрямляла руку, слышала облегчённый вздох. Потом всё повторялось.
Я вспоминала по дороге, что он мне рассказывал. В конце августа его, новопоступившего, забрили дежурить ночью в ремонтируемой общаге - чтоб цемент не растаскивали. Так он брал с собой арбуз, бодрствовал, пока не начинало неудержимо клонить ко сну. Тогда быстро съедал пол-арбуза, запивал газировкой и ложился спать в плавках на надувной матрас. Расслабляясь, ощущал, как спадает набитый живот, уходит из него водичка в кишочки, чтобы потом появиться в другом соседнем месте. Особенно хорошо, если удавалось за это время приснуть. Тогда ощущение полноты "души" прямо-таки вынимало из сна. Но и без этого неплохо - он учился зажимать сфинктер оставаясь в целом расслабленным, не напрягая другие мышцы, как обычно делают, когда терпят. И зажатия эти входили в мерный ритм наряду с сердцебиением и дыханием. А когда всё мерное, это легче как-то поддерживать. Даже в противогазе дышать рекомендуют равномерно.
И не боялся дежурный обдуть надувной казённый матрас - это ещё один кайф. Не расщедрились хотя бы на раскладушку - и получайте! Раз плавки не держат сами, то и пускай их мокреют. Вот вам! А я в сон...
Я хихикнула и резко нажала на выпуклость локтем, в это время автобус тряхнуло. Лёшка судорожно вздохнул, изменился в лице и сильно прикусил нижнюю губу. Попытался от меня отодвинуться, да куда там!
Но вот народ мало-помалу вытрусился. Мы плюхнулись на тёплые сиденья. Вернее, свободно плюхнулась одна я, скользнув поближе к окну, а мой партнёр усаживался медленно и осторожно. Верно, быстро сгибаться и вообще делать резкие движения ему стало рискованно. Пользуясь этим, я потянула руку по диагонали спинки сиденья, и когда Лёшка наконец уселся, положила ладонь на его поясницу, приобняла то есть. Мы так часто делали.
Поездка продолжалась. Лёшка ёрзал на сиденье и постоянно тёр руки. Ч что-то болтала, поворачиваясь к нему и упираясь мягким передом в его правое плечо. Бицепсы у него на уровне, ничего не скажешь. Но сейчас я под грудью чувствовала, как они напряжены, совершенно избыточно для спокойной поездки сидя. Наверное, он не смог словить кайф от того, что девчонка упирается ему в руку бюстом, а лифчика-то у неё...
Ладно, напомним о себе иначе. Левая моя рука погладила Лёшкин пояс и незаметно пошла по животу. Обычно я игриво стремилась к его мужской выпуклости джинсов, но сейчас меня интересовала другая выпуклость, не столь постоянная, надо было ловить момент. Нижнее-то от меня никуда не уйдёт.
Притворяясь, что мне никак не удаётся пробиться к его паху, руки, мол, не хватает, я елозила по грубой ткани и легонько давила, стараясь попасть в мочевой пузырь. Ряд попыток удался. Лёшка вздрагивал, резко вдыхал воздух, пытался отвести мою руку, но мягко, чтобы я не имела повода спросить, что это с ним, почему в обычные игры не играет. Один раз у меня получилось снайперство, он аж подпрыгнул на сиденье и я, беспечно и чуть глуповато улыбаясь, заметила, что выходить ещё рано, и сильнее прижала его бедро левой рукой, усаживая. Лёшка глубоко вздохнул и сел. Взял мою шаловливую ручонку в две свои лапы и стал ласкать.
Плохо это ему удавалось, руки-то сведены напряжением. Моя ладошка всё чувствовала...
Я хотела положить ему на живот правую руку, но он поднял локоть и отвёл её. Якобы ему так удобнее ласкать мою левую. Я хотела было поиграть в кошки-мышки и до животика его надутого всё же добраться, но вдруг в голову пришла другая мысль.
Я уткнулась соседу в плечо и сделала вид, что задремала.
Расслабилась, постаралась прильнуть к его боку как можно всецелее. Вроде удалось. Я чуяла, как напряжено мускулистое тело, как частит дыхание, как мученически бьётся сердце. Зря, только кровь быстрее бежит через почки. Я представила, что каждое биение пульса вбивает в пузырь кубик мочи, и мне стало интересно, когда же наступит предел.
Вот Лёшка стал похлопывать меня, что-то говорить. Я незаметно приоткрыла один глаз, заметила за окном знакомый пейзаж, и что-то невнятно промурлыкала себе под нос. Он продолжал похлопывать, всё настойчивее. Ч сделала вид, что не могу проснуться, что мне хорошо, и выпрямилась только тогда, когда автобус снова набрал скорость.
Я с ужасом уставилась в окно, увидела своё смутное отражение в стекле, добавила во взор ужасу и решив, что так пойдёт, повернулась к спутнику.
- Кошмар, проехали мою остановку!
- Блин!!
Это он выпалил на излёте выдоха, набрал полную грудь воздуха, чтобы высказать мне весь набор тёплых слов, и вдруг застал с полуоткрытым ртом и уставился в пустоту.
Я скосила глаза на его пах с чудной выпираемостью на "молнии". Всё тело передёргивало, шла напряжённая борьба.
Да, не стоило ему резко вдыхать. Диафрагма-то идёт вниз и прессует пузырь. Но Лёшка вытерпел.
С неменьшим артистизмом я беспечно сказала:
- Я так и знала, что ты не рассердишься, мой милый, вылезем на следующей. А вообще-то, - стрельнула лукаво глазками, - если девушка не просыпается, её иные на руках носят.
Глубокий острожный вздох. Умеренно глубокий. Куда ему другие мышцы напрягать! Все вила надо в живот мобилизовывать.
Лёшка встал, с трудом разогнулся, и мы направились к дверям.
Когда автобус на подруливании к остановке тряхнуло, я схватила его за талию и вовремя поняла, что тянуть руки дальше не стоит - нарочито выйдёт. Мой кавалер и так вздрогнул, напрягся всем телом, но промолчал.
Мы вылезли. Я постояла, даже подождала, пока минуют нас входящие-выходящие, и начала неспешно прихорашиваться. Лёшка сделал вокруг меня несколько нервных кругов, потом чмокнул в ухо, взял за руку и повёл в общагу.
Я старалась идти не спеша, что-то рассказывала ему о магазинах, показывала рукой, приостанавливалась. В одном месте остановилась и показала, как ту зимой сломала каблук, ударив им о бордюр. В другом месте долго открывала урну, чтобы выбросить жвачку. Витрины не обходились моим вниманием. В общем, время тянуть было весело.
Спутник торопил меня, но на близкую дистанцию не подходил. Ну да, я же приобниму его, сцеплю ладони на его дальнем бедре, как мы всегда ходили, а животик-то уже горкой!
Не слушает ведь! Как бы его заинтересовать и отвлёчь? Друг заговорил бы "о бабах". Но ведь и подруга может, если деликатно.
- Слушь, Лёшь, - говорю, - знаешь мою соседку по комнате Кристину, ну, к которой Костя ходит?
- Почти не знаю, - отвечает. - Мы с ней редко сталкиваемся, я и лицо помню так себе. А что?
- Просто мы, девчонки-однокомнатушки, так всё распланировали, чтобы парень любой из нас других и не видел, свою только. Усёк?
- Эх ты! Ловко! А мы ведь по нескольку часов с тобой... сидим. Они-то где?
- Ну, кто по магазинам ходит, кто в библиотеке до закрытия сидит, а кто и в гости к своему парню идёт.
- Ловко! - Но тут он опять стал морщиться.
- Само собой ведь ничего не делается. Ни предметы не учатся, ни комната не опустевает. Всё самой двигать надо. Зато потом... Ты знаешь, что когда Костя к Кристе приходит, он до плавок раздевается, а она - до бикини?
- Понятно. - В паху у него напряглось.
- Да ты не понял. Не сразу в интим. Просто они всегда так. Даже если она его угощает и по всем правилам стол сервирует, они за ним по-пляжному сидят. Как великосветские помещики.
- Но потом-то - в постель? - Одно на уме!
- Когда как. Знаешь, Кристя мне по секрету сказала, что теперь этим реже кончается. Не каждый раз. Наверное, иногда достаточно насмотреться на женское тело вблизи, насладиться присутствием подруги, наговориться. Девушки тем более умереннее в этом смысле. А когда нагота в дефиците, когда оба одеты, поневоле приходится лезть в постель, не понимая, что без этого вполне можно обойтись.