Она, видите ли, любила, лёжа на спине, протянуть руки под телом, устроить попку на кулачках и мечтательно уставиться в верх. Так и засыпала порой. А ещё попросила на ушко связать легонько ей коленки, чтоб ноги во сне не разошлись.
Пожелав всем спокойной ночи, уложив ставшие неуклюжими тела поудобнее, хозяйка спустилась с сеновала и села на стул. Ей полагалось сторожить беспомощных и одновременно следить, кто спит, кто не спит, хотя бы общее число тех и других, не персонально. Но утром её на месте не оказалось.
Как потом выяснилось, намерение провести ночь на стуле были сперва твёрдые, но потом где-то совсем близко загавкала собака, и не уважающая этих зверюг девочка ушла в собакозащищённое помещение. По странному совпадению, в этом помещении стояла её собственная кровать, куда хозяйка и легла.
Остатки совести растаяли под железной логикой: а чего их сторожить, поди, не убегут!
Девчонки — не девчонки, если перед сном не побалакают. Обычные разговоры-страшилки в этой ситуации неинтересны, они же в пользу утверждающих, что связанными не заснуть. Поэтому большое внимание привлёк нетривиальный рассказ одной девочки о её двоюродных сестре с братом, года на два моложе, в городке небольшом они живут. Перескажем в переводе с девчачьего на взрослый.
В младенчестве родители клали их в одну постель, так удобнее ухаживать, да и спали они вместе много спокойнее и безмятежнее, чем порознь. Когда же из младенческого возраста стали выходить они, то в силу разных случайных обстоятельств стали разлучаться на ночь — то кто уедет к бабушке с кем-то из родителей, то придёт, когда младший братишка уже спит и тревожить его не след. Во сне порознь они нервничали, чаще просыпались, вскрикивали во сне, не высыпались никак… Пришлось оставить всё как есть, авось, повзрослеют и какой-нибудь форс-мажор их разлучит. Но надо подумать о будущем. Парня стали обряжать в мягкие хлопчатобумажные плавки вместо могущих задраться трусиков. А сестре заменили ночнушку, которую, мол, братец может во сне принять за одеяло и потянуть к себе, на трусики. А когда пришло время, появился и лифчик, а брату объяснили — то чтоб он во сне сестре нежные места не задел, ворочаясь. А какие именно — и днём видно.
И так вот они спали, целомудренно и безмятежно. То рука в руке, то его рука на её талии, то её — на его мускулистой груди. Всё естественно, без похоти какой.
Когда пришло время мужского созревания, всё происходило на редкость спокойно. Поллюции начались много позже нормы и были очень скудные, маленькие мокрые пятнышки. Похоже, что упустил маленько, ну, а в отличия цвета от жёлтого не вдавались. Сна с подсознательным ощущением спящей рядом женщины хватало для удовлетворения в этом возрасте, не было ненужных фантазий, напряжения. Когда под рукой, то и не хочется.
Но всё же внутри копилось. Однажды он встал с ощущением, что совсем не хочет в туалет, хотя обычно сливал, и помногу. Ладно, нет так нет. Оделся для школы, а пододевал он такие же бумажные плавки, в каких и спал. Вышел из дома, и вдруг на двери увидел рекламную листовку агентства "Похоть" с маленькой эротической картинкой. Блин, будто спустили курок доверху заряженного пистолета! Он не сразу понял, что со страшной силой забилось, законвульсировало, зафонтанировало у него в плавках. В несколько секунд весь низ до пупка и верха попкиной расщелинки затопило тёплым "желе".
Вот она, расплата за спокойные ночи!
Пришлось вернуться в квартиру тайком, принять душ, переодеться. А потом случайные такие разрядки прекратились, видать, он перевёл их а разряд планируемых и продолжал почивать с сестрой в мире и спокойствии…
Ева старалась такого не слушать и немножко задремала со своей попкой на кулачках, но посреди ночи её вырвал изо сна мочевой пузырь. Она и не подумала, что здесь прохладнее, чем в комнате, а вот ходить труднее чем обычно: вышла, присела под крыльцом — и вытекай из неё накопившееся. Тут иначе, суровее.
Звать хозяйку, чтоб развязала, не стала. Чего доброго, своё бодрствование на неё спишут, мол, шумела ночью, мешала спать. Да в такой темноте и не видно, кого развязывать.
Потому и дезертирство "судьи" открылось только утром.
Остаток ночи вылился в форменный кошмар. И вот тут-то девочка сделала открытие. Лучше не сжимать сфинктер беспорядочно, когда припрёт, это дезорганизует организм, и приурочить сжатия-расслабления к ритму дыхания: вдох-сжатие — выдох-расслабление. Этакое двойное дыхание, так легче, хотя и не заснёшь.
Так он и стала дышать здесь, в кино. Да, получше вроде. Так дышать!
Но закончим рассказ о былом.
Как она радовалась рассвету!
Девочки попросыпались, заговорили и тут открылось отсутствие их "гувернантки".
— Может, захотела куда сильно?
— А мы, что же, не хотим, что ли?
— А давайте прямо сюда, в сено, накажем её за нерадивость.
Ева чуть не вскрикнула радостно: давайте, давайте скорее, только вот как?
Подружки её оказались предусмотрительными, выявилась связь между одеждой и положением рук. Те, кто в трусиках, спускали их спереди связанными руками и присаживались, держась за доски сеновала. А те, кто в ночнушках, присаживались на корточки, опираясь на сено руками сзади, разводили колени, вздыбливая тем свои рубашонки, и пускали струю, материю не задевая. Просто удивительно, как всё продумали!
Ева кусала губы. Наконец кто-то вспомнил и про неё:
— Тебе помочь? Оттянуть с живота?
Но если оттянут вбок, то все увидят, что у неё там… Может, что не так, как у всех, засмеют тогда. Было и ещё одно тайное. Собираясь на ночлег, девочка машинально надела под купальник трусы (хотя на речку никогда не надевала). Зачем? — вряд ли смогла бы внятно объяснить. Наверное, для вящего чувства защищённости, компенсировать ту незащищённость, которую придаёт связывание. Потом, она же могла поддаться общему порыву и раздеться до трусов, но не поддалась вот.
Если под купальником увидят ещё и трусы, это вообще позор! Лучше потерпеть ещё, по-своему дыша. Сейчас же по уговору их должны освободить.
— Спасибо, не надо.
— Ну, как хочешь.
Девчонки, смешно двигаясь по сену со своими связанными конечностями, собрались в кружок, подальше от мокрых пятен, и заболтали. Кто как спал, кто как себя чувствовал и чувствует, как всё здорово было. Можно ли так поспать ещё несколько ночей и нанять принца на белом коне, чтоб подъехал и ножом верёвки, ножом! И всякое подобное.
Ева лежала на спине и не могла оторвать взгляда от живота. Мочевой пузырь выпирал, страшно, если это заметят. Если сесть, живот сразу выпятится ещё больше… Нет, лучше лежать. Хотя, боюсь, видно, как она ритмично зажимается.
Вдруг у болтушек засосало в животах. Завтракать же время!
— Где эта чёртова Дуська?
— А давайте без неё. Всё же выяснили: кто хочет — та засыпает. Зачем нам она? Чтоб сено нюхала?
— А и верно!
Быстро нашлось "слабое звено". Руки впереди прощупали верёвки всех остальных, выбрали самый слабый узел и развязали, а освобождённая освободила от верёвок остальных. Зубки тоже в ход шли, чего вы от девчонок хотите.
— А меня? Меня развяжите! — попросила Ева.
— А ты в нашей помощи не нуждаешься. И в туалет сама ходишь, и развязываешься. Пошли, девчата! Если хочешь, Дуську пришлём. Если найдём.
Вот ведь как! Стесняешься, так тебя считают гордой.
Когда прибежала хорошо выспавшаяся и умытая хозяйка, Ева лежала на животе, пристроив его в сенную ямку, и, рыдая, грызла невкусное сено. Ногами иногда хлопала, словно рыбина.
— Дуся-я! Коленки-и!
Она ведь уже совсем сдалась и решила-таки обдуться, приняла нужную позу, расслабилась. Но оказалось, что с сомкнутыми ногами она облегчаться не может — рефлекс форменный, ноги не намочить. А коленки связаны…
Тёрла кулачками попу, напрягалась до конвульсий — то ли выдавливает, то ли зажимает наоборот. Порядка нет — цели нет.
Дуся не стала выполнять нескромную просьбу, а просто развязала Еву целиком. Слезай! Туалет у нас вон там, только ночью везде. Нет, за сухой одеждой я тебе не побегу, объясняться ещё с твоими, сыми эту, и не намокнет она. А хочешь, добеги до речки, смой свой грех в тёпленькой утренней водичке.
И у Евы осталось от того случая незабываемое ощущение описывания мощной струёй прямо на бегу…
Тем временем парни на экране напоили трёх оставшихся девиц, но те никак не решаются взмыть в небо и всё норовят сбегать "под кустик". Тогда аттракционисты предлагают им другое развлечение, с другими колёсами. Поменьше того, огромного, но…
Из кузова мужики выкатывают большие резиновые покрышки от какого-то трактора. Они очень широкие, в ширину человеческого тела, и в толстой резине выпилены отверстия, позволяющие человеку забраться внутрь и расположиться в согнутом состоянии, не болтаясь. Ноги, черти, подводят, больно уж прямые между суставами, не дают образовать более-менее правильный круг. Но всё равно клёво!
Двое парней в плавках тут же забираются в эти покрышки и начинают, крутясь, гоняться друг за другом. Высунутыми руками желают движения, характерные для инвалидов в колясках, крутят колёса, будто барон Мюнхгаузен себя за волосы из болота тащит. Это, конечно, комби-съёмки, реально так не раскрутишься. Не говоря уж о "рулеже".
Не отстаёт и "новоявленная" конторсионистка, она, конечно же, забирается в эту колесо-ванну обратной стороной, выгибаясь назад. Снова ступни у рук, затылок у попки. Прямо напротив глаз оказываются прорези, раз за оборот можно взглянуть, куда катишься, и раз — в обратную сторону. Её движения напоминают баттерфляй.
В конце концов все три колеса сталкиваются, акробатов из них выбрасывает, сальто-мортале с потерей плавок и бикини, и приземление прогнувшись. Аплодисменты.
Трёх девочек снова уговаривают, они, в принципе, согласны, но сначала хотят сбегать "до ветру". Местность довольно открытая, нужно специально выделить время, чтобы облегчиться. Особенно женщинам.
И тут дядя Вася говорит: "Хэ, девчата, вам повезло!" и объясняет, в чём именно. Нет, не биотуалет в кабине. Другое. Они пытаются отнекиваться, но видно, что не против. Все силы направлены на то, чтобы сдержаться. Отказы неубедительные. Уговоры переходят в мягкое насилие.
Девочек засовывают в колёса в скорченном положении, надевают на них откуда-то взявшиеся противогазы без коробок, свободные концы шлангов засовывают в трусики. После этого колёса поворачивают так, чтобы шланги встали вертикально. Теперь только сдайся, и моча польётся прямо в шлем-маску.
Девушки не сопротивляются, не тратят силы. Через стёкла очков видны глаза с застывшим в них ужасом. В дополнении ко всему у двоих перепутались шланги, теперь каждая будет поить соседку.
Каждое колесо поддерживает по парню. Остальная компания бродит вокруг, заключает пари, разглядывает. Кто-то пытается пощекотать, пощёлкать по мочевому пузырю (больно уж аппетитно выпирает!), его одёргивают — пари должно быть честным. Крупным планом — трепет трусов, через которые шланги затягивают воздух. Вот-вот разорвутся эти "фильтры".
Поёкивание животов, напряжение мышц до последней степени. Камера ухитрилась забраться даже под шлем-маску, показав мёртвенно-бледное лицо с искусанными губами, даже в шланг, следя за сбегающими каплями. Так скомбинировали внешние и внутренние кадры, что у зрителей сердце за девчонок разрывалось, особенно "сиамских близнецов".
Только когда послышалось журчание, клокотание и захлёбывание, заходили шеи у жертв, вынужденных глотать, парни нехотя повернули колёса на пол-оборота. Остальное сделали те, кому уже не приходилось тратить силы на сдерживание. Воистину, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. И естественно, что еле отплевавшись от жёлтого, тёплого и невкусного, они дружно взяли бутылки с минеральной водой, повернув их этикетками к камере.
Расплатившись с умельцами, молодёжь дальше развлекалась сама. Играли в "демократию". Большинством голосов решали, кого щекотать, привязав к дереву, кого связывать до посинения, кому разминать кости. Если не знать, что всё это игра актёров, сердце может разорваться.
Но вот ужасы кончились, началась любовь на свежем воздухе…
Очень интересно, но внимания экрану уже не доставалось. Когда перестала переживать за других, сюжет поблёк, актёры сникли, зато вовсю надулся живот, взбарабанил верхнюю часть юбочки, а нижняя славно натянулась между бёдрами. Как тут нажать на… ну, как, бывало, приходилось? Да и кайф уже не ловится, вся сжимаюсь изо всех сил, и только тупая боль внутри. Впрочем, как иголкой вот кольнуло. Ой! Капелька вышла, чую, в трусах. Пора уходить, как решила.
Ева встала, вся зажалась, шагнула вправо, на место перед пустым креслом. Теперь надо миновать мужчину. Как бы… Прерывистый вздох…
И тут вдруг он вытянул правую руку, показывая на экран, издал носовой звук типа "У" или "М". Так на что-то обращают удивлённое внимание. Девушка машинально повернула голову, да и сама вся развернулась. Что там интересного? Под коленки ткнулось опускаемое сиденье. Удивиться не хватило мига — на девичье плечо опустилась мужская ладонь и резко нажала. От неожиданности и сбора всех сил внизу живота Ева прямо-таки рухнула на сиденье, отчаянно зажимаясь.