Десятый круг. Рассказы - Бакало Евгений 3 стр.


Бедолага обмяк. В груди все сжалось. Он чувствовал, как задыхается – комок обиды подпер горло. Не понимая, что происходит он закрыл глаза. Патруль, сунув владельцу паспорт, быстро испарился сам. В наступившей тишине бедолага потихоньку задышал, осмотрелся.

Жуткие мысли добивали сознание этого человека. Сознание хотело найти моменты, за которые можно было схватиться, но ничто не кидало ему спасательного круга. Ничто. Кроме сомнительной, но еще возможной идеи.

Чуть разлепив сморщенные губы, и обращаясь куда то в небо, он произнес:

– Продаю место рождения.

Обиделась

Зимнее промозглое утро Питер переживал перебежками людей из одного помещения в другое. Только и было видно, как они, закутанные в теплые одежды, быстрыми шагами, выныривали из дверей Невского проспекта и тут же скрывались в других дверях. Или торопились запрыгнуть в авто.

Декабрь не радовал снегом, вместо него мокрая водяная пыль с Финского залива пронизывала городское пространство. Превращаясь утром в ледяную глазурь. Дома и машины, поручни мостов и воздушные линии электропередач – все было в ледяной корке. Но город спешил по своим делам. Людской муравейник под названием "Северная столица" привык к такому ритму, и каждый его житель, не взирая на непогоду, выполнял ежедневную программу действий.

Я часто бывал в Питере. Я очень люблю этот город. Он не похож на Москву, и тем он мне еще более интересен. Гуляя по его улицам, я часто прикасался к старым зданиям. Осматривал детали фасадов и элементы современного дизайна, что уродливо навешаны по всему городу. Меня часто потешали креативные объявления, развешанные высоко на столбах. В этот раз у Московского вокзала я заметил два новых: «Маша: два рубля и ваша!» и «Жонглирую булыжниками». Естественно, с номерами телефонов.

У меня сложился ритуал. Я приезжал из столицы ранним утром на вокзал, шел по Невскому почти до Исаакиевского собора, заходил в одну и ту же кофейню и до девяти ноль-ноль наслаждался завтраком и местной прессой.

Так и в этот раз я сел за свободный столик в дальнем углу, заказал кофе и местную выпечку. Газеты и журналы свободно лежат на столах, есть чем себя занять. Сижу, читаю. В какой-то момент в зал входит молодая девушка – короткое драповое пальто. Высокие ботинки в армейском стиле. Смешная вязанная шапочка с рожками. Лица почти не видно, оно закутано в складки пышного шарфа, и только большие глаза торопливо осматривают зал.

Девушка прошла к моему с толику и присела на край большого дивана. Я заметил, что она выбрала такое место, где ее не было бы видно в окно, словно она от кого-то пряталась. Она сидела как воробей на самом краю общего дивана, сплетя пальцы рук. Глаза бесцельно уставились на гладь пустого стола. Складки шарфа постепенно сползали вниз, открывая красивое лицо. Весь ее облик был в стиле современных подростков, и я совершенно не удивился, увидев на лице несколько пирсинговых побрякушек.

Прошло уже минут десять, а девушка сидела совершенно бездвижно.

Не отрываясь от газеты, я вдруг понял, что уже не читаю напечатанные там слова. Я уже читаю эту девушку. Кто она. Зачем она здесь так рано. Почему так задумчива. В общем, мне многое было уже понятно с первого взгляда. Ее тонкие покрасневшие кисти рук без перчаток явно страдали от недавнего уличного холода.

– Кофе будешь? – не поднимая головы, я произнес эти слова не громко, но достаточно, чтобы она меня услышала.

– Буду, – примерно в такой же тональности ответила девушка.

Я поднял вверх руку с вытянутым указательным пальцем, и для бармена громко произнес:

– Один большой капучино, пожалуйста!

На некоторое время повисла тишина. Я машинально перелистывал газету, совершенно не вникая в смысл статей. Через несколько минут долговязый парень принес большую чашку кофе с высокой молочной пенкой. Кивком головы я указал на девушку.

Увидев перед собой горячий ароматный напиток, девушка протянула замерзшие руки, и вероятно боясь обжечься, аккуратно обняла ладонями чашку. Тепло нагретого фарфора передавалось ее рукам, оставалось пустить это тепло в себя – выпив горячего. Но девушка все также продолжала смотреть в пустоту стола.

– Обиделась?

– Да.

– Парень?

– Да.

– На что обиделась?

Девушка молчала. Может она думала, что ответить. Может, пустота так завладела ее разумом, что не находилось слов на ответ. Я не требовал ответа. Мне просто было интересно наблюдать за ней. Через минуту она поднесла чашку к губам и сделала первый осторожный глоток. Видимо это немного разбудило ее, и мозг стал выдавать скудные фразы.

– Достал… Он никогда не думает обо мне… Кто угодно. Мама, отец… брат… бабушка… куратор, инструктор по вождению. А на меня ему наплевать!

Я не впервые слышу подобное. Я улыбнулся невидимой улыбкой Чеширского кота, но решил продолжить тему и попробовать ее развить.

– Получается, что он плохой?

Моя собеседница чуть вздрогнула. Вопрос заставил ее подумать, выключив эмоции.

– Нет же, он не плохой. Он невнимательный. Никогда на знает, что нужно и как. Задолбал.

– Хочешь, чтобы он был медиумом? Все знал наперед и за других?

Девушка впервые посмотрела на меня. Ее глаза чуть округлились в удивлении.

– Нее. Ну не до такой же степени. Я сказала, что он просто не внимательный, не заботливый.

– Хорошо. А на сколько ты хочешь, чтобы он был заботлив?

– Это как? – девушка еще больше повернулась в мою сторону. Ее явно заинтересовал наш диалог.

– Предположим, ноль – это полное равнодушие. А сто процентов – полная забота. На сколько процентов он должен быть заботливым?

– Как на сколько? На все сто, естественно! – она явно была сбита с толку этим арифметическим вопросом.

– Отлично. Скажи, а когда ты в туалет ходишь, чья рука управляется с бумагой?

Собеседница в миг превратилась в оппонента. Она выпрямилась в спине, словно ее кто-то приподнял за макушку головы. Поставив кофе на стол, она перешла в оборону:

– Мужик, ты извращенец?

Я же был невозмутим.

– Никогда не считал себя извращенцем…. Итак, я задал вопрос, и ответов на него может быть два. Первый "да", если ты инвалид и не можешь себя обслуживать, такое, к сожалению, бывает. Второй ответ "нет", если ты самостоятельный, взрослый человек. Понятно говорю? Какой вариант вы выбираешь?

– Естественно второй, я ж нормальная! Не дебил и не ребенок. Не инвалид какой престарелый.

– Значит, ты признаешь себя взрослым самостоятельным человеком, но при этом хочешь, что б к тебе относились как к немощному. Получается, ты от своего парня требуешь стопроцентного внимания и заботы? Хорошо. Тогда готовься, что сегодняшнего дня он будет водить тебя в туалет.

Девушка немного даже привстала. Затем вновь села, но уже глубже. Было видно ее смятение.

– Да ну нафиг!.. Что я совсем без рук?

– Но это твое желание. Отныне он будет тебя кормить с ложечки, и на всякий случай предварительно за тебя пережевывать. Он же заботливый на все сто… Как тебе такая перспектива?

– Неее, я так не хочу. Я все хочу сама.

– Не хочешь? А на что ты тогда обижаешься?

Молодая девушка, еще недавно бывшая ребенком, сидела в полном непонимании – перед ней со всей взрослой откровенностью был поставлен вопрос отношений. С такой стороны, с какой она никогда не задумывалась.

Она повернулась к своему кофе. Молча пила его крупными глотками, как пьют летом вкусный лимонад дети. Ее глаза иногда моргали. Ее мозг переваривал наш диалог.

– Да нет же, таких сто процентов я не хочу!

В этот момент в кофейню заглянул высокий парень. Он явно кого-то искал, его глаза за дорогими очками бегали по залу. Увидев девушку, он уверенно направился к ней.

– Анна, вот ты где! Я тебя везде искал. Разве можно так? – он присел рядом с ней. Глядя ей прямо в глаза, он пытался понять ее. Понять ее поступок. Понять причину, которая заставила ее так поступить. Он взял все еще красную от холода руку в свои большие ладони. – Разве можно выскакивать на перекрестке? Еще и перчатки забыла… Аня. С тобой все хорошо?

Девушка молчала. Смотрела на него, смотрела на его руки. Заглянула ему в глаза. Сидела и молчала. Думала. Взвешивала. Может быть мои слова заставили ее по-другому взглянуть на своего молодого человека.

Я с интересом наблюдал. Парень, по внешнему виду и манерам, хорошо воспитан, типичный сын интеллигентной Питерской семьи. Он оставил девушку, подошел к барной стойке, выяснить насчет оплаты кофе.

Расплатился и вернулся к столику, посматривая на меня искоса. Возможно, бармен сказал ему, что кофе для девушки заказал я. Естественно, в его понимании возникла картинка, как взрослый мужчина пытается завести знакомство с юной особой – пользуясь ее угнетенным состоянием. Картинка получилась грязная, но парень был хорошо воспитан и не полез выяснять отношения.

Единственно, перед тем, как уходить, он позволил себе окинуть меня презрительным взором. Они встали и пошли к выходу. Уже у самых дверей, сквозь стеклянную перегородку тамбура, я поймал ее взгляд. Это был взгляд благодарности.

…Ровно через год я вновь оказался в Питере. Приехал так же рано утром. По старой доброй привычке пил кофе в той же кофейне. Листал какой-то бизнес журнал, изредка посматривая в окно. За окном просыпалась жизнь, людей становилось с каждой минутой все больше, тянулись лентой автомобили. Черное северное небо еще совершенно не предвещало рассвет и в какой-то момент я задумался о времени. Восемь ноль-ноль. А восемь чего – утра или вечера? Я машинально по привычке взглянул сквозь окно на небо.

И только опуская свой взор на тротуар, я заметил, как из припаркованной машины вышел высокий молодой человек. Он поторопился к пассажирской двери и, открыв ее, помог выйти красивой, модно одетой девушке.

Я узнал их, это была та самая пара. Парень совершенно не изменился, строгое полупальто и очки. Помнится, они были на нем и в прошлый раз. Но девушка совершенно преобразилась. Казалось, она стала выше. Конечно, выше. Вместо несуразных армейских ботинок модные сапожки на высоком каблуке. Элегантное пальто с красиво накинутым расписным платком. Аккуратно уложенные волосы.

Я не заметил пирсинга на ее лице. Но заметил, как сквозь окно она увидела меня. Всего миг, но что-то теплое и радостное согрело мне душу. Она меня узнала. Или, может, мне показалось. Может, я просто захотел, чтоб она меня увидела на том же месте. Не знаю.

Заберите нас

Мы считаем себя взрослыми, и, разумеется, умными. Я не исключение. Что могло б вогнать меня в ступор и заставить задуматься, насколько я знаю ответы на все жизненные вопросы? А это случилось.

Два раза в год я езжу в православный лагерь заниматься с детьми. Собрать вместе детишек разных социальных слоев – хорошая затея. Дети из семей и дети из детских домов; здоровые и с проблемами; дети воцерковленные и дети из семей атеистов. Все живут вместе, получают новые впечатления, знания, навыки.

Это встреча случилась в зимнюю смену. Смеркалось, на улице давил мороз, до ужина оставалось еще больше часа. Я решил пойти в буфет, выпить горячего кофе. Девочку лет девяти-десяти, в розовой куртке и красной шапке было видно издалека. Как и было понятно, что она блуждает по натоптанным тропинкам совершенно без дела. Я окликнул ее и поинтересовался, почему она гуляет одна на морозе.

– Просто так.

– Скучаешь?

– Да, немного. По маме и сестре.

– Так позвони им.

– У меня нет телефона.

Я протянул ей свой мобильный аппарат.

– Позвони с моего.

– У сестры телефона тоже нет. А мама сейчас болеет. И я не знаю ее номер.

Мне захотелось узнать поподробнее о ее семье, поскольку я услышал какое-то замешательство в голосе, когда она говорила про маму.

– А что с мамой?

– Ну… Она болеет. А когда ее увезли, нас с сестрой забрали в детский дом. Теперь мы живем в Чернянке.

Я предположил, что болезнь эта связана с алкоголем. Скорее всего.

– Как тебя зовут?

– Наташа.

– Наташа, пойдем в буфет? Купим что-нибудь вкусненькое.

Девочка непринужденно приняла мое приглашение. В буфете мы взяли кофе, пиццу и шоколад. В этот день было много спортивных мероприятий, и мы уже изрядно проголодались. Угощение девочке понравились, и я понял, что подобное она ест не часто.

За столом Наташа рассказала о своей сестре. Как они дружны между собой. Что у них есть старенькая бабушка и живет она в глухой деревне.

А потом она стала спрашивать меня. Как я живу? С кем. Где. Сколько у меня детей. Есть ли у нас детская комната. Все ее вопросы касались одной темы: как живут другие, как у них в доме. И такая тоска была в ее глазах!

Мне на память пришло, как мы, будучи студентами, в далеком сибирском городе, ходили вечерами по городу и заглядывали в окна первых этажей. Тосковали по домашнему уюту.

– Я бы тоже хотела, чтобы у меня была своя комната, – едва слышно прошептала Наташа.

Естественно, я стал уверять ее в том, что у нее будет счастливое будущее. Что исполнятся все главные желания, и что мама вернется. Но мои слова звучали для Наташи очень банально, наверняка она их слышала много раз.

Кофе допит, пицца съедена. Пора уходить. И тут меня настигла еще одна ее фраза…

– А заберите нас с сестрой к себе!

Я не знал, что ответить. Комок встал в горле, не выпуская оттуда слова. Да какими они должны быть, эти слова, оправдывающие мой отказ?

Назад Дальше