На том и порешили.
Глава 19
Весь воскресный вечер друзья Джанджигита обсуждали произошедшее.
После жарких споров они сошлись во мнении, что их ошна, вероятнее всего, сейчас уже на пути в Россию. Вместе со своей избранницей. Ну, так что же? Разве мало других земляков перебралось на север и пустило там корни? Некоторые устроились очень хорошо, получили квартиры, обставились, создали семьи и не помышляют о возвращении в родные места. Значит, и в России можно жить, если только привыкнуть к долгой зиме и тамошней кухне. Впрочем, плов и лагман можно ведь готовить и там?
Нет, правильно поступил Джанджигит! Значит, никакой он не маймун, всё видел и понимал. Одно плохо: почему не попрощался с ними, своими друзьями? Ведь они ему не чужие. Не мог же он вообразить, что они выдадут его планы? Но, может, накануне произошло что-то такое, что помешало ему объяснится с ними?
Помнится, механик Михаил-ака что-то говорил об отлучке Джанджигита. Но последнюю его фразу они не расслышали. Джанджигит якобы отпрашивался у него на три дня, но с какой целью? Может, тут и скрывается причина его странного поведения?
Решено было завтра же снова наведаться в гараж.
Разговор с Михаилом Васильевичем поначалу складывался трудно. Механик не скрывал своей обиды на Джанджигита. Решил бежать - беги, но машину-то зачем бросать где попало?! А если бы ее раскурочили?! А врать зачем?! Не ожидал он такого от Джанджигита, которого всегда считал хорошим и скромным парнем! На большегрузную собирался его перевести! Всегда готов был поддержать. А он?! Эх!..
Наконец, отведя душу, механик успокоился и объяснил, что Джанджигит отпросился у него вместе с машиной на выходные дни. Дескать, умер дальний родственник, семья бедствует, денег нет, а без машины на похоронах не обойтись. У родственников покойного вся надежда только на его самосвал. Этот разговор состоялся у них в четверг вечером. Механик дал согласие под свою личную ответственность. Слишком уж убитым выглядел паренек. Да оно и понятно, смерть в семье, хотя бы и дальнего родственника - всегда горе, а у них тут, на Востоке, по местным обычаям, горе втройне. Кстати говоря, он, Михаил Васильевич, целиком одобряет такое вот полновесное проявление родственных чувств.
Уговор у них был такой: в пятницу Джанджигит работает по графику, в конце же дня отбывает по похоронным делам без заезда в гараж и возвращается утром в понедельник к началу работы. И вот какой фортель он выкинул! Соврал! Соврал, как последний алкаш, из тех, кто не стыдится объяснять очередной прогул смертью какого-нибудь несуществующего родственника. Неужели не мог сказать по-людски?! Нехорошо поступил парень. Неуважительно.
Из гаража друзья Джанджигита возвращались с тревогой в сердце.
Что-то не так, что-то неладно было во всей этой истории.
Механик возмущается, что Джанджигит не захотел открыться ему. Знал бы, что тот не открылся даже лучшим своим друзьям, с которыми вместе рос с детских лет! Но дело даже не в этом.
Смерть родственника... Очень плохую причину придумал Джанджигит! Нельзя хоронить, пусть и на словах, своих живых родственников - дальних, ближних, всё равно. Нельзя хоронить и несуществующего человека, раз уж назвал его своим родственником. Всевышний не прощает такого кощунства.
Каковы, однако, могли быть намерения Джанджигита?
Отпросился он в четверг, то есть накануне выходных. Значит, имел уже заднюю мысль о побеге. Уже высчитал, что машина должна быть под рукой. Но если бы мысль о побеге была единственной. То бежать было удобнее в ночь с пятницы на субботу, когда из Н. уходит еще и московский поезд, курсирующий два раза в неделю. Да и надежнее было бы садиться именно на московский поезд, который сразу отворачивает на север, чем ехать на восток через долину, где у Черного Хасана немало своих людей, способных перехватить беглецов.
Значит, имелось еще какое-то дело, которое могло решиться только в субботу. А уж от результатов этого дела зависело, как поступить дальше. Теперь уже ясно, что дело закончилось неудачей. Притом, в доме под Большими Чинарами появилась новая опасность в лице этих угрюмых племянников. Видимо, Мухаббат тоже устрашилась нежданных гостей, о которых наверняка имела более подробные сведения. В конечном счете, вся бравада влюбленных испарилась, и в ночь с субботы на воскресенье они бежали сломя голову. При этом Мухаббат изловчилась прихватить с собой все свои драгоценности.
Вот так, наверное, всё и происходило. Непонятно только, где же скрывался Джанджигит с машиной всю пятницу? Самосвал ведь не куриное яйцо, в рукаве не спрячешь. Во дворе машины не было. На улице тоже. Так где же он выжидал? Ведь не в Городе Мертвых? А где они встретились с Муххабат? Каким образом той удалось обмануть бдительность домашних, ведь в доме под Большими Чинарами ночью не было никакого переполоха?
Факты должны были бы накрепко сплетаться между собой в некий правильный узор, но они расползались по сторонам, как змеи из плохо завязанного мешка. Одно и то же событие можно было толковать и так и этак. Каждое объяснение плодило новые загадки. Всё нескладно!
А хуже всего - кровавые слезы умершей тетушки. Дурная примета! Очень дурная!
Глава 20
Приехавшие племянники так и остались жить в доме, ухаживая за тетушками, которые расхворались настолько основательно, что лишь изредка выходили во двор погреться на всё еще ласковом осеннем солнышке. Впрочем, злые языки поговаривали, что тетушки лишь притворяются немощными, чтобы разжалобить Черного Хасана, который всё равно спросит с них и за побег Мухаббат, и за интриги умершей, в коих еще следовало разобраться.
И вот что любопытно: племянники совершенно не интересовались беглецами. Верные Черному Хасану люди сами приходили к дому, предлагали свои услуги, их молча выслушивали у калитки, но даже не пускали за порог.
А может, эти племянники были просто бестолковыми? Они вели размеренную, незаметную, почти сонную жизнь: поддерживали порядок в доме, готовили участок к зиме, вели хозяйство. Иногда они по одному появлялись на базаре, чтобы закупить продукты, но ни с кем в разговоры не вступали, почти не торговались и не отвечали ни на какие вопросы, даже самые невинные.
Раз в неделю кто-нибудь из них отправлялся на видавшей виды "Ниве" на свидание с Черным Хасаном, вез тому передачу. О каких-либо подробностях этих встреч в Старом городе не знали, тем более, что после них вокруг дома ничего не менялось. Белая "Волга" всё это время так и стояла в гараже.
Черный Хасан не появился в Т. ни в среду, ни через неделю, ни через месяц. Видать, важный следственный эксперимент решили отменить. Оно и понятно.
Не было слухов и о новых угрозах со стороны Черного Хасана. Складывалось впечатление, что он затаился в ожидании какого-то важного для себя известия.
Ничего нового не было слышно и о Сановнике.
Зато выяснилось, где именно Джанджигит провел сутки перед побегом. Оказывается, он находился у дядьев (впрочем, многие это и предполагали), которые пасли чужие отары так далеко в степи, что туда уже не долетал грохот великой стройки. Об этом рассказали сами дядья, когда их подменили на несколько дней, чтобы они смогли навестить свои семьи, которых не видели с весны.
Поначалу соседи отнеслись к рассказу дядьев без особого интереса. Было ясно, что перед побегом в чужие края парень решил попрощаться с родственниками, которых по-своему любил. Только и всего.
Но в ответ на вежливые расспросы простоватые дядья замахали рукавами: нет-нет, Джанджигит ничего не говорил им о своих планах и даже не попрощался! Они сами узнали о его побеге только сейчас, когда приехали в Т., и так удивились, что до сих пор не могут придти в себя.
Признаться откровенно, куда легче было говорить с камнем или деревом, чем с бестолковыми дядьями Джанджигита. Но терпеливые соседи, почуяв и здесь странности, постепенно разговорили чабанов, и тогда открылось вот что.
Джанджигит приехал к ним в пятницу вечером, но солнце стояло еще высоко.
Дядья расспросили по обычаю, хорошо ли он доехал, здоров ли, потому что выглядел он как-то болезненно, словно его пожирала лихорадка.
Но Джанджигит ответил, что всё хорошо, и они успокоились. В честь приезда племянника решили сделать плов. Кушанье получилось отменным, само таяло на языке, но Джанджигит не проглотил и двух щепоток, а вскоре и вовсе покинул дастархан, не притронувшись даже к своему любимому айрану. В разговор, вопреки обыкновению, не вступал, спать лег рано. Видимо, всё-таки был нездоров.
Назавтра он пробыл с ними на пастбище почти до вечера, но не смеялся, не шутил, не рассказывал о домашних, а на вопросы отвечал невпопад и поминутно вздыхал. Наверное, всё-таки болел, но не хотел им признаваться.
Когда солнце уже начало клониться к горизонту, далеко в степи, в стороне, противоположной городу, появился человек, который шагал прямиком на их кошару.
Заметив путника, Джанджигит, который до этого задумчиво кружил вокруг отары, подозвал к себе собак - огромных афганских овчарок. Конечно, для того, чтобы те не набросились на незнакомца, ведь псы у чабанов очень злые.
Человек подошел и поздоровался по-нашему. Каков из себя? Дядья пожали плечами: обыкновенный. Худощавый, среднего роста. Волос рыжий, но по-нашему говорит чисто. Сказал, что геолог, что вдвоем с товарищем ехали в город, но неподалеку отсюда - он махнул рукой за гряду холмов - увязли в пухляке по самые оси. Попросил помочь выдернуть машину - самосвал Джанджигита он, конечно, разглядел еще издали. Был пришелец весел и дружелюбен. Из своей сумки, что висела на боку, он достал початую бутылку водки и банку тушенки. Все вместе выпили немножко за встречу. Собаки вели себя спокойно.
Джанджигит завел самосвал и вдвоем с веселым гостем поехал за холмы. Племянник ничего им не говорил. Дядья были уверены, что он вернется на ночлег, тем более, что для ужина в котле оставалось достаточно плова. Солнце между тем на две трети опустилось за горизонт, среди холмов густились сумерки, и чабаны погнали отару к кошаре. Всё время было слышно, как за холмами надрывно завывают моторы. Похоже, машина геологов села крепко.
Уже совсем стемнело, когда вдали показались фары. Они быстро приближались. Но это был не самосвал Джанджигита. К кошаре подкатил пропыленный уазик, за рулем которого находился рыжий геолог. "А где Джанджигит?" - удивились дядья. Геолог ответил, что после того, как пришлось порядком повозиться с засевшим в пухляке уазиком, парень решил вернуться домой, вспомнив про одно срочное дело. С ним поехал и второй геолог. За компанию, чтобы было веселее. А сам рыжий специально завернул сюда, чтобы успокоить родственников парня, который им здорово помог. Рыжий очень остроумно шутил, затем выставил еще водки и колбасы и даже собакам бросил какие-то куски.
Словом, всё объяснилось. Всё было хорошо. Одно только странно: Джанджигит не попросил рыжего забрать у дядьев его красивый ножик, которым те резали мясо. Это действительно странно, потому что ножны, тоже очень красивые, остались висеть у него на поясе, а вот про нож он, видимо, забыл в спешке или по причине своего недуга. А волноваться они и не думали. С какой стати им волноваться? Ведь рыжий геолог всё так понятно объяснил.
Простодушные дядья признались также, что водка у этого рыжего русского (но, может, и татарина) была такая крепкая, ну, такая крепкая, что они проспали, ни разу не поднявшись, до самого утра. Вот какая крепкая! Благодарение Аллаху, с овцами ничего не произошло. Да и афганские овчарки свое дело знают.
Эх, дядья, дядья...
И снова по городу пошли гулять пересуды.
Много толковали об этих самых геологах.
Вообще-то, такая встреча в степи с некоторых пор не являлась чем-то исключительным.
Великая стройка подняла вокруг себя по всей округе бесчисленные буровые вышки. К каждой из них вела целая сеть полевых дорог. Зачем так много? Причина простая: ведь вышки стояли на такырах. А что такое такыр? Это плоская и ровная глинистая поверхность, покрытая бесконечной паутиной трещин. Легковые машины летят по такыру, как по асфальту. Но осторожность терять нельзя: под твердой коркой залегают рыхлые породы. Если на такыре вдруг забуксует тяжелый грузовик, то в какую-то минуту почва под ним превратится в мельчайшую, невесомую пыль, которая течет в руке, как вода. Еще минута - и вокруг автомобиля образуется целое озерцо такой пыли. В нем колесо не может найти опору и, прокручиваясь, лишь оседает еще глубже. Это и есть пухляк. Застрять в нем можно оч-чень надолго. Бывалые водители стремятся объехать опасное место по всё более крутой дуге, отчего пухляк расползается иногда на сотни метров.