Как ни велика степь, а с началом великой стройки вся она покрылась язвами пухляков, на которых не растет даже неприхотливый кейреук. Случай с геологами свидетельствует, что пухляки добрались уже и до дальних пастбищ, вай-вай! А ведь дальше лежат лишь пески, на которых овцы вовсе не найдут себе пропитания...
Не будем, однако, отклоняться от нити нашего повествования, тем более, что теперь, соединив воедино полученные сведения, нетрудно восстановить ход событий, случившихся в пятницу и субботу.
Итак, в пятницу вечером Джанджигит искал встречи с Сановником. Он, Джанджигит, откуда-то прознал, что тот полетит в воскресенье утром в столицу республики на вертолете. И ему, Джанджигиту, пришла в голову дерзкая мысль попросить этого важного московского вельможу взять с собой его и Мухаббат. Ведь все знали, что Сановник имеет склонность к общению с простыми людьми. А может, у Джанджигита возникло еще более дерзкое намерение: упросить Сановника взять их с Мухаббат на самолет, на тот самый, где для главного пассажира был устроен отдельный туалет? Вот тогда бы, оказавшись за один день в Москве, влюбленные обезопасили бы себя от всякой погони.
План, между прочим, был вполне реальный. Ибо известно: проси помощи у врага своего врага, и ты ее получишь!
Но Джанджигиту не хватило терпения и духу добиться встречи с важной персоной.
И тогда, очевидно, парень решил взяться за дело с другого конца. Он ведь знал, как и все вокруг, что в столицу республики Сановник полетит не в одиночку, а с вахтенными рабочими и специалистами. В воскресенье его спутниками как раз и должны были стать геологи.
И вот, потерпев неудачу в главной конторе, Джанджигит, надо полагать, помчался на поиски геологов, готовящихся к перелету. Те всё еще находились на одной из буровых.
Простым людям легче договориться между собой. Нет сомнений, что геологи сочувственно отнеслись к просьбе взволнованного парня. Но, очевидно, ответили примерно так: мы-то не против, но пока неизвестно в точности, сколько всего человек полетит на вертолете. Если пассажиров окажется много, то вертолетчики попросту не возьмут никого лишнего, они ведь головой отвечают за жизнь Сановника. Давай, мол, парень, сделаем так. Завтра у нас будут более точные сведения, и тогда мы сможем конкретно ответить на твой вопрос.
Ладно, кивнул им обнадеженный Джанджигит. Завтра - суббота, я буду находиться здесь рядом, возле кошары, во-он за теми холмами. Приезжайте на плов. Только не говорите о деле в присутствии моих дядьев. Об этом никто не должен знать.
Очень хорошо, закивали в свою очередь геологи. Завтра к вечеру кто-нибудь из наших подскочит туда и сообщит тебе результат с глазу на глаз.
Вот как всё было на самом деле!
От геологов Джанджигит сразу же поехал к своим дядьям. Понятно, что в ожидании важного ответа парень потерял аппетит и впал в задумчивость.
Вечером в субботу, согласно обещанию, приехали геологи. Правда, немножечко не доехали. Машина застряла в пухляке. Тогда один из них отправился к кошаре пешком. Где и шепнул Джанджигиту, что вертолет перегружен, брать еще двоих вертолетчики отказались наотрез...
Получив это печальное известие, Джанджигит понял, что в запасе у него остался единственный, самый опасный вариант: бежать вместе с Мухаббат на поезде.
Оставаться у дядьев уже не имело смысла, ведь надо было предупредить девушку, собраться в дорогу самому, договориться с домашними, чтобы до порыв никто не выдал неосторожным словом его планов...
Почему он не попрощался с дядьями? Очевидно, слишком много времени ушло на вызволение машины геологов, и надо было спешить. Притом, посвящать в свои намерения дядьев было весьма рискованно. По простоте душевной они могли сболтнуть лишнее в неподходящей ситуации. По той же причине в кошаре остался и нож Джанджигита. Не возвращаться же за ним!
Итак, в ночь с субботы на воскресенье, за два-три часа до отхода поезда, Джанджигит встретился с Мухаббат, надо полагать, где-нибудь за боковым дувалом дома под Большими Чинарами.
Но каким же образом девушке удалось обмануть бдительность домашних?
О, не забывайте, что это была весьма находчивая и дерзкая ханум!
Достойная ученица своего хозяина, она, несомненно, придумала какую-нибудь тонкую хитрость!
Тетушки лежали больные, их племянники хлопотали по хозяйству...
Мухаббат могла сказать, что Черный Хасан позвонил ей из тюрьмы и велел приехать к нему ночью для важного разговора. Он, мол, пришлет за ней самосвал с доверенным человеком, которого не должна видеть ни одна живая душа. Далее Мухаббат могла испортить телефон, чтобы ее хитрость случайно не открылась. (Впрочем, нежданная смерть одной из тетушек значительно упрощала дело.) Вещи Мухаббат собрала заранее, а драгоценности надела на себя без всякой утайки - ведь тетушки знали, что хозяину нравится, когда девушка предстает перед ним во всей своей красе.
План беглецов удался.
Вот только напрасно Джанджигит оставил машину в тупике перед грузовым двором. Оставил бы на привокзальной площади - никто не заинтересовался бы ею до понедельника. А так побег открылся слишком рано. У Черного Хасана оставалась возможность пустить по следу кого-нибудь из своих людей в долине.
Но и у беглецов есть шанс запутать погоню. Ночью поезд делает остановку на узловой станции. Беглецы вполне успевают пересесть на какой-нибудь поезд, идущий на север. Надо полагать, они предусмотрели и такой ход. Ведь Мухаббат, при всей ее взбалмошности, - девушка очень практичная.
Храни их Аллах!
Что же касается крепкого сна дядьев, то и тут нет ничего удивительного. Всем известно, что водку дядья пьют редко, лишь тогда, когда их кто-нибудь угостит, зато частенько балуются анашой. Очевидно, после выпитого они еще выкурили по косячку, вот им и снились всю ночь черноокие гурии.
Да, несомненно, всё было именно так!
Конечно, остается еще много вопросов, но в общих чертах картина теперь ясна.
Сановник отбыл в столицу, уладив, очевидно, какие-то оставшиеся у него в Т. дела. Джанджигит и Мухаббат бежали в чужие края - и не с пустыми руками, одни драгоценности Мухаббат кое-чего стоили. А Черный Хасан остался в зиндане досиживать свой срок.
Эту развязку можно было бы считать вполне благополучной, если бы не смерть тетушки. Всё-таки умерла она как-то нехорошо, не по-людски. Но страшнее всего эти ее кровавые слезы. Никогда еще в Т. ни у кого не было ничего подобного. Это не просто проявление недуга. Это знак, извещающий, что в этой истории рано ставить точку, что самые тревожные события еще впереди.
21.
По-прежнему непостижимым в этой истории оставалось поведение матушки Джанджигита. Казалось, город волнуется за ее сына больше, чем она сама! Она, всегда дрожавшая над каждым его шагом!
Похоже, не очень-то страшило ее и приближение зимы, хотя дом остался без главного своего работника. Было, кстати, замечено, что на базаре она делает покупки без прежней своей экономии, и что со стороны их кухни нередко потягивает запахом аппетитного зирвака.
Ее спокойствие отчасти объясняли тем тихим помешательством, которое, очевидно, коснулось ее бедной головы. Но одновременно предполагали и то, что женщина доподлинно знает о счастливом завершении вынужденного путешествия ее сына со своей спутницей. Не подлежало также сомнениям, что перед побегом Джанджигит оставил ей некоторую сумму, полученную, очевидно, от Мухаббат.
Надо думать, именно эти деньги побудили простодушную женщину утверждать, что отныне Джанджигит стал настоящим хозяином в доме и лучше знает, как ему следует поступать.
Друзья Джанджигита, верные своему слову, по меньшей мере раз в неделю навещали брошенную семью и оказывали ей посильную помощь, порой весьма существенную. И еще они лелеяли надежду, что однажды матушка их друга довериться им и расскажет немного подробнее о новой жизни Джанджигита и Мухаббат.
Какое-то время мать Джанджигита, женщина совершенно бесхитростная, неизменно отвечал, что не имеет никаких известий о сыне. Затем, рассудив, видимо, что ее спокойствие и впрямь выглядит странным и вызывает недоумение у земляков, стала говорить, что на днях она опять ходила к старому гадальщику Мумину-бобо, и тот, рассыпав перед собой разноцветные бобы, определили по их расположению, что Джанджигит жив, думает о ней и мечтает о встрече.
Но вот однажды, дело было уже в начале января, она с таинственным видом зазвала друзей сына в дом и, тщательно прикрыв дверь, а после еще выглянув в окошко, сообщила что получила сегодня свежую весточку от Джанджигита, с которой, по его же просьбе, хочет ознакомить их.
Тут она открыла сундук, достала из него чистую тряпицу и бережно развернула ее. Друзья увидели несколько сложенных вчетверо листков бумаги. Хозяйка протянула им верхний.
Уже по почерку они узнали руку Джанджигита, а по первым фразам его манеру изъясняться.
Письмо было довольно коротким, одна неполная страничка.
Джанджигит писал, что очень удачно устроился на новом месте, что у него хорошие заработки, что природа здесь удивительная, сосны до неба, а снег по пояс и лежит он большим пушистым ковром. К сожалению, адреса он назвать пока не может, так как подходящий момент для этого еще не наступил. Но он будет использовать каждую возможность, чтобы и впредь присылать ей письма и немного денег. Пускай мама не расстраивается, разлука не продлится вечно. Она также должна всецело доверять человеку, который передает ей эти весточки. Он, Джанджигит, очень скучает по дому, по ней, по братишкам и сестренкам, по дядьям и вообще по всем родственникам. Очень сожалеет, что был груб и заносчив с друзьями и восхищается их великодушием, тем, что, не поддавшись обиде, они бескорыстно помогают сейчас его домашним. Он просит у них прощения за свое высокомерие. Пусть знают, что он их любит и ценит...
Читая эти строки, друзья совсем расчувствовались.
Так-так-так... Значит, он понял, что их побуждения шли от чистого сердца? Это хорошо. Это означает, что Джанджигит становится настоящим мужчиной.
Друзья не стали спрашивать, каким образом весточки издалека слетаются в этот дом. И так ясно, что не по почте. Впрочем, чего тут гадать? На великую стройку работают сотни других городов, тысячи организаций. Отовсюду едут командированные, кто на несколько дней, а кто и надолго. Очевидно, на своем новом месте Джанджигит нашел надежного человека, с которым и передает письма на родину, а также, как следует из прочитанного, некоторые денежные суммы.
И всё-таки было в этом письме нечто настораживающее.
Прежде всего в нем не нашлось места даже для одной строчки о Мухаббат. Может, Джанджигит попросту не хочет расстраивать мать упоминанием о виновнице их разлуки? Нет, что-то не то. А его извинения в их адрес? Джанджигит явно жалеет о случившемся. Не только о том, что вел себя по отношению к ним высокомерно. Он как будто сожалеет вообще... обо всём...
- Не докучают ли вам люди Черного Хасана? - решились друзья на острый вопрос ввиду ощущения полной доверительности.
- Докучают? - она вздрогнула, затем боязливо осмотрелась по сторонам, хотя дверь по-прежнему была закрыта, и зашептала быстро-быстро: - Черный Хасан - хороший человек! Он сильно помог Джанджигиту! И сейчас тоже помогает. Дай Аллах ему здоровья!
Вот сейчас они и разглядели, какие у нее безумные глаза!
На какое-то время в полутемной комнате повисло тягостное молчание. От недавней доверительной атмосферы не осталось и следа.
Друзья переглянулись и стали торопливо прощаться.
Кажется, это был последний раз, когда они приходили в дом Джанджигита всей компанией.
Минуло еще две-три недели, и верные друзья один за другим с небольшим интервалом стали семейными людьми. Свадьбы были пышными - каждая по пятьсот-шестьсот гостей, с муллой, с подарками, с ответными дарами, с музыкой, с карнаями и сурнаями, с коврами, с утренним пловом и ночными плясками у костра, со свадебным поездом, с почти беспрерывным трехдневным тоем...