Затем тоненький ручеек слухов о Фархаде и вовсе иссяк, поскольку его родители продали свой дом в Т. и вместе с домочадцами перебрались в долину.
Фархад нежданно-негаданно объявился в Т. на второй год после краха великой стройки.
Теперь его было не узнать. Он отпустил бороду и носил старый чапан, подпоясанный шелковым платком. К этому его наряду не очень-то подходили золотые очки, которые он тот и дело водружал на свой длинный и ровный нос. Да и трубка-телефон, только-только вошедшая в моду, тоже выглядела странно, когда он извлекал ее из кармана чапана.
Только не надо думать, что этот человек сделался новым дервишем, которые снова расплодились повсюду.
Вот уж нет!
Первым делом Фархад купил у городских властей, не торгуясь (так, по крайней мере, рассказывали), немалый участок земли, примыкавший к Большим Чинарам. Участок обнесли дощатым забором. Затем сюда привезли экскаватор, который выкопал огромный и глубокий котлован.
Прошло всего несколько месяцев, и над этим котлованом вырос просторный трехэтажный особняк по меньшей мере, еще два этажа находились в подвале) из лучшего кирпича, который возили со станции в специальной упаковке. Возвели и вместительный гараж на несколько автомобилей, прочие хозяйственные постройки. Дощатый забор вскоре снесли, заменив его оградой из того же лучшего кирпича. Высотой ограда была в два человеческих роста. В двух местах в ограду были вделаны массивные металлические ворота.
В новостройке, помимо Фархада, поселились еще с десяток бородачей, немногословных, но весьма решительного вида. Иногда приезжали гости из долины, среди которых были и женщины. Сам Фархад нередко тоже отлучался в долину, но всегда не более, чем на три-четыре дня.
Вот вам и дервиш!
Прошло совсем немного времени, и люди перестали гадать, зачем человек, имевший в Москве удобную нишу, перебрался в такую глушь, как Т.
Маковые и конопляные плантации, вы поняли? Теперь ведь никто не выискивал их с вертолета. Никто их не уничтожал. Но каждая семья выращивала урожай сама по себе. Сама искала купца на свой товар. Вот люди Фархада и установили порядок в этом деле. Теперь весь товар шел только через них. Чужаки-купцы в Т. больше не появлялись. Словом, у маковых и конопляных плантаций появился один хозяин. Ходили также туманные слухи, что Фархад постепенно прибирает к рукам и плантации вокруг Н. Люди шептались, будто далеко в степи нашли трупы некоторых тамошних купцов.
Впрочем, тема эта опасная, и нам лучше о ней не распространяться. Тем более, что для нашего повествования сказанного вполне достаточно.
Отметим только, что Фархад стал не только хозяином плантаций, но и фактическим хозяином города.
Притом, люди заметили, что он склонен охотнее решать вопросы в пользу просителей. Иной раз шел какой-нибудь бедолага к новому раису в его контору, а там отказывали в прошении, почти открыто требуя подношения. Тогда человек шел к Фархаду, излагал ему свое дело. Фархад обычно звонил чиновникам, и те вмиг улаживали вопрос, да еще просили прощения за волокиту.
При этом Фархад вел себя скромно и без зазнайства, охотно давал деньги в долг за самый ничтожный процент, совсем уж бедным помогал безвозмездно, жертвовал на мечеть.
Сердился он только тогда, когда кто-нибудь из земляков принимался куражиться, обкурившись анаши. Вот этого он терпеть не мог! Однажды самолично отхлестал одного мальчишку, который беспричинно хохотал посреди улицы, затем велел принести ножницы и выстриг тому полголовы, да еще надрезал при этом ухо - случайно, конечно. Люди одобрили такое наказание. Что же это будет, если в Т. начнут повально баловаться дурью?!
Ходил он всё в том же старом чапане, хотя люди заметили, что, выезжая в долину, он надевал самый модный костюм.
Иногда он любил прогуляться по окрестностям Т. - в одиночестве, задумавшись о чем-то. Порой мог зайти в чайхану, заказать чайник чаю со свежей лепешкой и наватом и даже вступить в беседу с другими посетителями, в которой, впрочем, он больше слушал, чем говорил. Если ему задавали серьезные вопросы о большой политике, о судьбах мира, о прогнозах на будущее, он чаще отшучивался, если просили конкретного житейского совета, а тем более помощи - отвечал серьезно и всегда с пользой для просившего. И даже когда он молчал или сидел задумавшись, в нем чувствовалось нечто значительное.
Чаще всего Фархад заглядывал в чайхану у трех карагачей, где нередко находились и друзья Джанджигита. Те почему-то робели в его присутствии и даже говорили ему "ака", хотя фактически он был товарищем их совместных детских игр. За чайником чая они перебрасывались словечком-другим - о погоде, о воде, о видах на урожай (но только не маковый и конопляный).
Черного Хасана и Мухаббат, понятное дело, Фархад знать не мог. Но Джанджигита помнил наверняка.
Но и о Джанджигите они не заговаривали ни разу. До поры. Так уж получилось.
35.
Как-то раз под вечер друзья направились в свою любимую чайхану у трех карагачей. Только что они проводили в столицу соседней республики того самого земляка и рассчитывали, что через неделю-другую тот привезет самые свежие новости о Черном Хасане, Мухаббат и юном Джанджигите. И сейчас, входя в чайхану, они горячо обсуждали эту тему.
В чайхане находился только один посетитель, и это был Фархад!
(Провидение, что ли, позаботилось об этой встрече?)
Сама чайхана представляла собой два старых айвана, скрипучих и низких, стоявших над широким арыком, крышей же служили густые кроны трех могучих деревьев. Сбоку, под навесом, кипел большой самовар, тут же на двух колченогих столиках теснились десятка три маленьких фарфоровых чайничков и полсотни разнокалиберных пиал с щербинками на краях от долгого использования. На двух подвесных полках примостились пачки с чаем - зеленым, черным и китайским желтым, а также кулечки со сладостями и куртом. На тумбочке стоял таз, в котором нежились еще горячие, только что из тандыра, благоухающие кунжутом лепешки, укутанные в кусок чистой материи. Лепешки приносила из дома жена чайханщика - Салима-апа, о которой мы уже упоминали в этой истории.
Фархад негромко беседовал о чем-то с чайханщиком Али, человеком худосочным и болезненным, обремененным большим семейством, человеком, несомненно, относящимся к числу незнающих, вдобавок, боязливым по натуре и подверженным всевозможным суевериям.
Поздоровались по обычаю. Фархад на правах старшего сделал гостеприимный жест, и они расположились на этом же айване. Как-никак всё же они были друзьями детства.
Али, досконально изучивший вкусы своих клиентов, без лишних вопросов принес горячие лепешки, курт и нават, расставил пиалы. Затем поставил в круг полдюжины чайников и пошел заваривать еще.
Фархад от дополнительного чайника отказался. Было ясно, что он покинет чайхану в самом скором времени, лишь только отдаст долг вежливости.
Немного поговорили о погоде, о том, что пухляков в степи стало меньше. Затем кто-то из друзей воскликнул, как бы перекидывая мостик к прерванному разговору:
- Эх, жаль, что с нами нет Джанджигита! А ведь мы ему говорили!
- Джанджигит? - равнодушно переспросил Фархад. - А, помню... Такой красивый паренек, похожий на ангелочка... Очень боялся варанов и лягушек! Кстати, а где он сейчас? Почему его не видать?
Возникла звенящая пауза.
Друзьям потребовалось какое-то время, чтобы осознать: Фархад хоть и помнит Джанджигита, но ничего не знает о его судьбе, поскольку приехал в Т. после того, как эту историю заслонило крушение великой стройки. А они, истинные друзья Джанджигита, никогда прежде не говорили о нем с Фархадом лишь потому, что не было повода.
- Он умер... - тихо выдохнул, наконец, один из друзей.
- Умер? - Фархад сделал глоток чаю, ничуть не изменившись в лице. - Очень жаль.
- Умер такой смертью, какой не пожелаешь и врагу! - и тут друзья заговорили наперебой.
Поначалу, казалось, Фархад слушал из одной лишь вежливости. Пару раз он даже глянул на часы, как бы намекая собеседникам, что не располагает временем для выслушивания долгих старых историй.
Но друзья, разгоряченные воспоминаниями, не замечали его намеков, дополняя друг друга.
Едва прозвучали имена Черного Хасана и Мухаббат, как реакция Фархада изменилась. В его бездонных черных зрачках вдруг вспыхнули искорки интереса. В какой-то момент он громко хлопнул в ладоши и воскликнул:
- Так вот кто она такая, Мухаббат! - Затем усмехнулся: - До чего же тесен мир, друзья! В нем ничего не происходит, но он полон перемен! Неужели Черный Хасан держал когда-то тут всех в узде?! И Мухаббат была его наложницей? Рабыней этого старика с ведром и губкой? - тут он вскочил с айвана и принялся энергично расхаживать взад-вперед вдоль арыка под тремя карагачами.
Друзья сначала растерянно переглянулись, затем сообразили, что в отличие от них Фархад никогда не видел Мухаббат здесь, в Т., и не знает, какой она была красавицей, когда красила хной свои ладони и ступни. Зато - эта мысль посетила их следом - Фархад, очевидно, знает нынешних Мухаббат и Черного Хасана, может, даже знает очень хорошо, за исключением того обстоятельства, что когда-то те жили в Т. И вот сейчас, когда недостающее звено так неожиданно встало на место, Фархад, несомненно, пришел к некоторым выводам, которые обескуражили его самого.
Во всяком случае, друзья впервые видели всегда выдержанного, невозмутимого Фархада в таком возбужденном состоянии. В его сознании будто вспыхнул некий факел, в свете которого эта полузабытая история выглядела совершенно иначе.
Друзья вдруг и сами почувствовали, что у них от волнения пересохло в горле, и невольно потянулись за своими пиалами.
А Фархад продолжал ходить вдоль арыка, тихо бормоча что-то про себя, то усмехаясь в бороду, то удивленно оглаживая ее.
- Так вот какая она, Мухаббат! - снова воскликнул он, резко вдруг остановившись.
Друзья переглянулись, поняв друг друга без слов: кажется, им нет нужды дожидаться возвращения земляка, уехавшего в столицу соседней республики, где в доме на тенистой улице обитают Мухаббат и Черный Хасан, а также Джанджигит-младший. Не исключено, что все ответы они получат прямо сейчас.
Ответы, однако, пришлось пока давать им, ибо Фархад принялся задавать друзьям вопросы. Вопросы порой были самые неожиданные , на первый взгляд, никак не вытекали друг из друга, но для Фархада, судя по всему, они являлись лишь подтверждением некой уже созревшей догадки.
Наконец, он уселся на прежнее место, уже справившись с волнением.
- Дустлар! - произнес он в несколько торжественной манере, которая, однако, не отменяла его всегдашней тонкой иронии. - У нас с вами появилась уникальная возможность бросить взгляд на загадку этой истории с двух сторон. Вы хорошо знали ее участников в прошлом, до их отъезда из нашего славного Т., но затем потеряли след этих людей. Я же, со своей стороны, по капризу судьбы, был связан с этими людьми в последний период, не зная до последней минуты, что когда-то они обитали в Т. и имеют непосредственное отношение к злой участи Джанджигита, которого я хорошо помню. Продолжим же мысленно каждую из этих линий, а затем рассмотрим внимательно область их пересечения. Быть может, тогда нам откроется истина... - Он задумался ненадолго и добавил: - Нет, дустлар, тут не восточная сказка! Тут дело современное: дерзко задуманное, точно рассчитанное и жестко исполненное. А Джанджигит... Что ж, жаль парня!
36.
- В этой истории, как ее толкуют очевидцы, зерна перемешаны с плевелами, и потому мы должны тщательно отделить их друг от друга, - начал Фархад после того, как сделал пару глотков свежезаваренного чая. - Чтобы нам не сбиться с пути у самых истоков, давайте прежде всего установим мотивы, которыми руководствовались наши герои. Я, конечно, должен в значительной степени довериться своему воображению, особенно по части Мухаббат и Черного Хасана, о прошлом которых имел до этой нашей беседы самые скудные сведения. Но вы поправите меня, если я, заблудившись среди барханов допущений, поведу караван здравого смысла не в ту сторону. Договорились? Вот и хорошо!