Начнем с нашего друга Джанджигита.
Итак, Джанджигит - славный парень! Все искренне любили его. Все его жалели. Он казался таким слабеньким, таким несчастным. Что всем нам хотелось оказать ему покровительство, причем мы были уверены, что наше покровительство он принимает с благодарностью и молится на нашу доброту. И мы, наверное, очень удивились бы, узнав, что это робкое сердце переполнено не только тщательно скрываемой обидой, но и униженной гордостью.
Старые долги, ответственность за семью, необходимость выносить сочувственные вздохи соседей были слишком тяжким грузом для его ранимой души. Согревала его только одна мечта - однажды он пройдет по своей улице щегольски одетым, с богатыми подарками для младших, и все зашепчут вслед: "А ведь наш Джанджигит - настоящий мужчина, он сумел по воле Аллаха и благодаря своей настойчивости вырваться из нищеты, стать достойным, уважаемым человеком!" Зов этой мечты слышался ему даже во сне.
- Ты прав, о Фархад! Так оно, наверное, и было... - заворочались на айване несколько смутившиеся друзья.
- Черный Хасан - не тот, которого знаю я, а тот, о ком рассказывали вы, - натура, на первый взгляд, противоположного склада, - продолжал Фархад. - о мы легко обнаружим у него немало общего с Джанджигитом.
Друзья удивленно вскинули головы и уставились на говорившего, но возражать вслух никто не стал.
- Директор промторга, который, казалось бы, имел всё, кроме птичьего молока, тоже страдал от неудовлетворенности своего затаенного желания, - пояснил свою мысль Фархад. - Демоны искушения постоянно терзали его душу. Черный Хасан, как и Джанджигит, таил глухую обиду на судьбу, которая обделила его еще при рождении. Он страдал оттого, что принадлежность к незначительному роду не позволяла ему занять более достойное место под солнцем, и поставил целью любой ценой утвердиться среди избранных.
Но и отличия двух этих натур были велики.
Черный Хасан, конечно, тоже уповал на помощь Аллаха, но твердо верил при этом, что каждый человек - сам хозяин своей судьбы. Он не мечтал, он решительно шел к цели, имея четкий план действий и уверенно осуществляя его пункт за пунктом, используя то подкуп и лесть, то хитрость и силу. Чужая жизнь не значила в его глазах ровным счетом ничего. Не боялся он и крови.
Джанджигит же жил в мире смутных романтических мечтаний, которыми не делился даже с вами, лучшими друзьями. Он и жаждал значительных перемен в судьбе, и Вт о же время ничего не предпринимал сам, уповая, что однажды свершится чудо и всё изменится волшебным образом само собой. Надо признать, у него были некоторые основания для такого рода надежд. В последнее время он всё отчетливее начал осознавать, что наделен замечательной, редкостной, нежного типа мужской красотой, которая еще не раскрылась в полной степени, но является неким ключом, способным открыть дверцу в желанный, сказочный мир грез.
Будем откровенны: вы, его друзья, не понимали этих его устремлений. Вы не видели, что он уже тяготится вашим обществом и приходит на встречи больше по привычке, а еще вернее. Чтобы избежать последующих докучливых расспросов. Но любой толчок извне мог уже вызвать необратимые потрясения.
Никто из друзей снова не возразил. Может, и были несогласные, но и они, видимо, решили про себя, что поспорить можно позднее, а сейчас главное - не прерывать рассказчика, который едва ли не впервые на их памяти пустился в столь обстоятельный разговор.
- Теперь пару слов о Мухаббат... - продолжал Фархад. - Тут я вступаю на слишком зыбкую почву и полностью вверяюсь своему наитию, которое, однако, редко меня обманывало. Итак, Мухаббат...
Наложницей, а фактически - рабыней, она стала, очевидно, лет с одиннадцати-двенадцати, и за то десятилетие, что провела в этом качестве до известных событий, познала всю изнанку человеческих отношений - отношений между властным хозяином и его живой игрушкой. Не было ничего такого, что уже могло бы ее удивить. И уж, конечно, эта гурия не верила в красивые сказки. Напротив, она хорошо знала, с каким погребальным звоном разбиваются мечты и надежды. Надо полагать, тетушки, жившие в доме Черного Хасана и надзиравшие за ее поведением, были вовсе не родственницами хозяина, а всего лишь его служанками, из бывших наложниц, прошедших когда-то такой же путь, каким она шла сейчас. И она, конечно же, видела, что за жизнь у этих тетушек, как они дрожат за свое будущее, ибо стоило любой из них прогневить Черного Хасана. И тот мог вышвырнуть провинившуюся за порог без всяких средств к дальнейшему существованию. Этот живой пример, да еще в трех экземплярах, был каждодневно перед ее глазами. Понимала Мухаббат и то, что ее красота не вечна, пройдет еще несколько лет, и она увянет. Никакие румяна не помогут, никакая хна - что тогда? У нее был сильный волевой характер, и она не собиралась предоставлять решение своей судьбы слепому случаю или неторопливому течению времени. Природа одарила ее сметливым умом, расчетливостью, хитростью, а также умением скрывать свои замыслы за маской в меру капризной и дерзкой, но пустоголовой красивой куклы. Кроме того, у нее был некий дар, о существовании которого в Т., полагаю, мало кто догадывался. Ибо этот свой дар она еще ловчее скрывала до поры от окружающих.
- Что же это за дар, о Фархад? - осмелились, наконец, подать голоса оцепеневшие в ожидании развязки друзья.
- Ученые люди называют этот дар способностью к нейролингвистическому программированию, - ответил Фархад. - Но мы не будем пользоваться столь мудреным названием. Скажу проще: "цыганский глаз". Согласен, определение не вполне корректное, зато понятное всем. Да, Мухаббат умеет своим взглядом погружать на короткое время своего собеседника в состояние беспамятства и диктовать ему свою волю. То есть, не каждого, конечно. Лишь того, кто относится к категории людей внушаемых. А наш Джанджигит был. Конечно, очень внушаемым парнем. Опять же, в отличие от Черного Хасана. Впрочем, не будем забегать вперед.
- А ведь так оно и есть! - воскликнул один из друзей. - Ходили туманные слухи, что у нее дурной глаз, что она ведьма! Но затем волна сочувствия погасила эти слухи.
- Запомним это, - кивнул Фархад. - Был у Мухаббат еще один талант, но его я коснусь позже, чтобы не нарушать сейчас соразмерности наших рассуждений. Итак, в лице Мухаббат мы видим чрезвычайно талантливую особу. И эта особа в точности знала, чего хочет от жизни. Это родним ее с черным Хасаном. Вот только цели у них были разные.
- Какая же цель могла быть у капризной красотки? - недоверчиво переспросили друзья. - Не слишком ли высоко ты возносишь эту особу, о Фархад?
- Она хотела стать госпожой, - уверенно ответил тот. - Хотела, чтобы ее называли "ханум" - с подобострастием, низко кланяясь. Хотела сама распоряжаться средствами и людьми, влиять на события. Только ради этого она и играла роль капризной красотки. Нет также сомнений, что она получала тайные предложения от других, более состоятельных и влиятельных мужчин. Она могла бы пойти на содержание к другому хозяину, жить в большом зеленом городе, проводить время приятно и весело, а не сидеть взаперти за высоким дувалом под надзором завистливых тетушек, глотая глинистую пыль, которая проникает даже в закрытый холодильник. Почему же она держалась именно за черного Хасана? Почему, вероятно, даже рассказывала ему об этих тайных предложениях со стороны? Если мы ответим на подобные вопросы, то многое поймем в этой истории, - Фархад обвел взором притихших друзей.
- Один только всевышний может ответить на подобные вопросы. - отозвались те.
- Напротив, ответ достаточно прост и лежит на поверхности, - спокойно возразил Фархад. - За годы их близости она хорошо изучила душу Черного Хасана и научилась играть ее струнами. Но какую же пользу она рассчитывала получить от этой игры?
Снова долгая пауза. Лишь чайханщик Али, давно уже присоединившийся к слушателям, негромко икал.
- Ведь Черный Хасан, надо полагать, приехал в Т. с далеко идущими планами, продолжил между тем Фархад. - На великую стройку, которая развернулась здесь, государство отпустило большие деньги. А там, где варятся большие деньги, всегда есть возможность снять густой навар. Вот за этим-то наваром и приехал Черный Хасан, презрев все тяготы и лишения. Будучи талантливым организатором, он создал мощную торговую систему, присосался к множеству других источников и за несколько лет сколотил целое состояние. Но деньги были нужны ему не сами по себе. С их помощью он рассчитывал выстелить дорогу к вершинам власти. Вот тут - ключ ко всему, что произошло.
- Весь город знал, что Черный Хасан - богатый человек, - вздохнули друзья. - Как и о том, что он держит свои сокровища за тысячью хитрых запоров.
- Так ли уж хитры были эти запоры? - сощурился Фархад. - Давайте прикинем. В те времена, когда каждому человеку предписывалось жить на его конкретную зарплату, хранить "черные" деньги, да еще такие огромные, было весьма непростой задачей. Раздробить их на сотни и тысячи мелких вкладов в сбербанк было бы величайшей глупостью - ведь тайна вклада существовала только на бумаге. Спрятать, зарыть где-нибудь дома? Но домой могли придти с обыском. Обыск могли устроить и у родственников, даже самых дальних, всем вам известно о таких случаях. Еще одна страшная опасность грозила владельцу тайных сокровищ: государство могло в любой момент провести замену денежных знаков - подобные реформы проходили на вашей памяти несколько раз. Попробуй-ка обменять свои нетрудовые доходы в короткий срок! Что же оставалось подпольному советскому миллионеру, живущему на Востоке? Только одно? Заранее обратить наличность в золото и драгоценности, а те хранить в тайниках, обязательно вне дома, но так, чтобы за тайником был постоянный надзор. Некоторые устраивали действительно очень хитрые тайники.
- Какой же тайник мог устроить Черный Хасан? - трепеща, спросил чайханщик и снова икнул.
- Откуда мне знать?! - рассмеялся Фархад. - Правда, доводилось мне слышать притчу о некоем хитроумном директоре комбината стройматериалов, который прятал свой "черный" сейф на свалке, расположенной за забором его предприятия. Сейф был умело вмазан в безобразную глыбу бетона, громоздившуюся в зарослях бурьяна. Из глыбы под разными углами торчали острые прутья арматуры. Этакая неуклюжая каракатица - ни краном подцепить, ни бульдозером подъехать. Так и лежала она годами, не вызывая ни малейшего интереса у тех, кто по какой-либо надобности углублялся в этот пыльный и зловонный угол. Причем, глыбу было видно даже с дороги, и всякий раз, проезжая мимо, - на работу с работы - директор впадал в состояние блаженства, наблюдая абсолютную сохранность своего тайника, помещенного фактически на глазах у всего коллектива. А еще у него был в услужении верный человечек, в обязанность которого входил, ну скажем так, визуальный контроль территории свалки. Заметьте, этот верный человек понятия не имел ни о каком сейфе. Ему была названа какая-то другая причина его странной обязанности. Тем не менее, пусть и неосознанно, он выполнял роль своеобразного сторожа-пугала. Но и это не помогло. Однажды директору понадобилось дать крупную взятку. Золотом. Глухой ночью он отправился к тайнику. Естественно, один. На его беду, в бурьяне ночевали двое бомжей. Они всё видели. Когда директор ушел, они отковыряли свежую замазку и попытались открыть стальную дверцу. За этим занятием их и застала охрана. Дверцу открыть, конечно, и они не смогли, но весть о находке быстро облетела всю округу. Не прошло и часа, как на свалке появились люди из известного всем комитета. Эта история учит тому, что не бывает абсолютно надежных тайников. Рано или поздно кто-нибудь да проникнет в пещеру сокровищ!
- Не хочешь ли ты сказать, о Фархад, - обратились к рассказчику друзья, - что кто-то чужой добрался до тайника Черного Хасана и почерпнул из него полными горстями?
- Именно к этому я и веду! - кивнул Фархад. - Но с двумя существенными уточнениями. Этот "кто-то" был не такой уж и чужой. И целью было не почерпнуть полными горстями, а забрать всё, до последнего колечка!
- Я понял! - вскричал вдруг тоненьким голоском побледневший чайханщик - муж Салимы-апы. - Это всё Сановник! Недаром же он зачастил в тот период в наши края! Недаром звонил одной из тетушек! Это она навела его на след тайника! Известно также, что Сановник искал не деньги, а порочащие его фотографии. Но когда его люди нашли тайник, то не устояли перед искушением забрать и золото! - и Али победно осмотрел присутствующих.
- Не было никаких фотографий! - возразили друзья. - Черный Хасан твердо отрицал их существование.
- Нет, были! - стоял на своем чайханщик. - Зачем же тогда Сановник беспокоился, ехал в такую даль?
Какое-то время они спорили до хрипоты, затем вопросительно уставились на Фархада, как на беспристрастного арбитра.
- Я того мнения, что фотографий действительно не было, - ответил тот. - Учитывая уровень технической грамотности обитателей дома, а также полумрак, всегда царивший в глубине помещений, было бы весьма проблематично получить качественные снимки без фотовспышки, которая, несомненно, выдала бы нашего паппарацци. Да и что такое фотографии? Ведь всегда можно сказать, что снят другой, специально загримированный человек, что это гнусная фальшивка и всё такое прочее.
- Но ведь Сановник приезжал!