- Без пяти девять. А придет он очень скоро. Вдвоем с Кандыбиным.
- Почему всё-таки ты так уверена?
- Потому что я так хочу! Иногда, Геночка, не надо объяснять себе - почему это так, а то эдак. Надо просто верить. Что все это именно так, понимаешь? Просто верить!
Внизу хлопнула входная дверь.
- Ну?! Что я говорила?! - Тамара подбежала к щелке, которую они оставили в своей двери. Геннадий выключил верхний свет и встал рядом.
Увы! Плафонов пришел один. Румяный, навеселе. С большим пакетом, в котором помимо острых углов обрисовывались и очертания бутылок. Сверху выглядывала баклажка пива.
Поднимаясь по лестнице, он напыщенно декламировал:
Ты пришла в шоколадной шаплетке,
Подняла золотую вуаль,
И, смотря на паркетные клетки,
Положила боа на рояль.**
Плафонов прошагал совсем рядом от затаившихся супругов, они даже уловили ароматы винных паров. Продолжая декламировать, он отрыл свою комнату и скрылся в ней.
- Как видишь, он один, - шепотом констатировал Геннадий. - Но всё равно, твоя уверенность произвела впечатление. Что ж! Операция на сегодня отменяется, - его рука уже потянулась к выключателю.
- Погоди! - остановила его Тамара. - Что-то здесь не так. Это невозможно!
- Но ты же видишь собственными глазами...
Снова заскрипела соседская дверь. Плафонов вышел из комнаты, уже без сетки.
И поплыл я, вдыхая сигару, -
Ткя седой и качелящий тюль, -
Погрузиться в твою Ниагару,
Сенокося твой спелый июль...**
Декламируя, он спустился до середины лестницы и остановившись здесь, прокричал в направлении крыльца:
- Эй, Кандыбин-Мандыбин! Ты где там потерялся, душа моя?!
Снизу ответил блеющий голосок:
- Я на рыльце! Пакет порвался, вся картошка рассыпалась...
- А я тебе говорил: возьмем готовое картофельное пюре! Чего ради возиться с чисткой?!
- Э, нет! Мы ее с лучком да на сальце! Да посыплем сверху зеленью и чесночком! Разве можно сравнивать?! Ты не волнуйся, Пашка, я сам почищу...
- Ладно уж, гурман... Поднимайся!
Тамара ущипнула мужа за бок: ну! Я же говорила!
- Ну, Томочка... Это настоящие чудеса!
Появился Кандыбин. Он нес полиэтиленовый пакет, прижимая его обеими руками к груди. Тонкие кривые ноги в тяжелых башмаках на массивной подошве, узкие, раздутые на коленях джинсы создавали комичный эффект. Бордовый цвет лиц свидетельствовал о том, что приятели уже неплохо приложились.
На шум из своей комнаты вышла Лиманская. Предостережения Тамары относительно роли Кандыбина определенно запали ей в душу. Голова у страдалицы была перевязана махровым полотенцем. Да и вся она имела вид несчастного человека, у которого впереди тяжелая ночь.
- Молодые люди! - воскликнула она, сурово насупив брови. - Я, конечно, понимаю, что вы настроены на пирушку, но позволю себе напомнить, что есть закон о тишине, который никто еще не отменял! Взгляните-ка на часы!
- Лидолия Николаевна! - добродушно ответил Плафонов. - Вы говорите так, как будто я император Нерон, который собрался устроить шумную оргию. Мы с Вовкой - культурные, тихие люди. Вот я сяду сейчас в турецкой позе и не встану до утра. А Вовка вообще легкий как пушинка. Не ходит, а порхает. И вообще, он очень деликатный человек. Скажи сам, Кандыбин-Мандыбин!
- Я обращаюсь не к вашему другу. А к вам лично! - отрезала Лиманская. Тем не менее, следом посмотрела на Кандыбина, который сжался под ее тяжелым взглядом.
- Да-да, мы будем тихо, - пролепетал он.
- Да уж постарайтесь! И еще... Если под видом шутки сегодня появится барабан или что-нибудь в таком роде, то пеняйте на себя! И не думайте, что вы здесь самый ушлый! Я вижу вас насквозь!
- Меня?! - так и обомлел "испуганный ковбой".
А Лиманская уже гордо удалилась в свою комнату.
- Эх, забыли купить для нее шоколадку! - вздохнул Плафонов.
Друзья двинулись наверх.
- Но вообще ты с ней сегодня поаккуратнее, - продолжал наставления Плафонов. - У нее нынче - время оборотня. Час совы. Она сейчас пожароопасная. Сегодня от нее чего угодно можно ожидать. Усек, Кандыбин-Мандыбин?
- А я что? Я ничего... - шмыгнул тот носом. - Но ты меня не зови так больше, ладно, Пашка? Обижаться буду, ей богу...
- Ну извини, дружище... - Плафонов остановился на антресолях, воздев руку в ораторском жесте:
Склоняясь к шуту, султан шепнул на ухо:
"Ты женишься, а ведь невеста - шлюха.
Меж тем тебе я мог бы дать совет,
Где взять жену, греха на коей нет!"
Шут отвечал: "Безгрешная девица
И та со мною в шлюху превратится.
Беру я шлюху, может быть, она
С годами будет верная жена.
Она блудила всласть, и это дело,
Надеюсь я, уже ей надоело!" ***
- Что ты этим хочешь сказать? - спросил Кандыбин. - На что намекаешь?
- Это отрывок из "Поэмы о скрытом смысле". Во всем нужно находить скрытый смысл, понял, нет?
Друзья скрылись в комнате.
- Где там твой счастливый выигрыш? - Геннадий привлек к себе жену. - Вот уж точно: все идет как по маслу...
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Примерно до часу ночи в квартире не происходило ничего экстраординарного.
Подвыпившие друзья вели себя чинно-благородно. Немного пошумели на кухне, пока готовили ужин. Кандыбин жарил картошку, а Плафонов - на второй сковородке - окорочка. В гостиную и на антресоли долетали их голоса:
Кандыбин:
- Переворачивай!
Плафонов:
- Рано!
Кандыбин:
- Тогда уменьши газ!
Плафонов:
- Ты не понимаешь! Пусть образуется корочка! Чтобы весь сок остался внутри1
Кандыбин:
- Канцерогены!
Плафонов:
- Зато какой смак! А за-а-а-пах!
С двумя полными сковородками они поднялись наверх и вдвоем больше уже не выходили. Лишь Кандыбин каждые полчаса бегал в туалет, передвигаясь буквально на цыпочках.
Лиманская безмолвствовала.
Завесовы периодически прикладывали рупор к стене. Но улов покуда был скудноват. Говорили о редакционных делах, об общих знакомых, поднимали тосты. Паша пожаловался на Лиманскую. Дескать, та снова начала свои игрища с огнем, как бы не натворила беды. Кандыбин давал какие-то детские советы. Затем в течение часа говорил один Плафонов. Говорил он монотонно и негромко, притом, вероятно, сидел спиной к рупору, так что разобрать удавалось лишь отдельные слова. Очевидно, читал рукопись о петербургских чудесах.
Впрочем, все это подслушивание играло чисто вспомогательную роль.
Спектакль начался в четверть второго.
Пьяненький Кандыбин в очередной раз пугливо спустился в туалет. Щелкнул выключателем, а свет не зажигается. Полчаса назад горел, а сейчас нет. И в закутке перед туалетом темновато. Он все же шагнул вперед и тут же налетел на ведро с водой, невесть как оказавшееся на пути. Разумеется, ведро с грохотом перевернулось, вода окатила Кандыбину низ джинсов.
Ошарашенный Кандыбин вернулся к лестнице и принялся звать снизу:
- Паша! Паша! - и так раз двадцать. Все жалостливее.
Наконец, тот услышал и вышел на площадку:
- Чего верещишь, бестолковщина?! Я же тебя инструктировал! Сейчас разбудишь ненормальную, она такой тарарам учинит!
Распахнулась дверь нижней комнаты. В проеме возник силуэт Лиманской. С тем же полотенцем на голове.
- А ненормальная и так не спит! По вашей милости! Кажется, кто-то обещал вести себя тихо?
- Извините великодушно Лидолия Николаевна! Это все Кандыбин-Мандыбин! Ну, чего ты там, горе мое?! - свесился через перила Плафонов.
- Там свет не горит, - чуть не плача, сообщил тот. - И какая-то вода разлилась...
- Нет, это формальное издевательство! - негодующе воскликнула Лиманская. - Посмотрите на часы!
- Ч-черт! Ну, ты неловкий! Лидолия Николаевна, у вас нет запасной лампочки?
- Нету! - та демонстративно захлопнула дверь.
Плафонов почесал затылок:
- Погоди, ковбой, сейчас я выкручу из настольной лампы. А ты иди покуда вытри что там разлил.
- Да как же я вытру в темноте?!
- Ну, ты, Кандыбин-Мандыбин...
Наконец, шум улегся.
Через полчаса Кандыбин снова отправился в туалет.
Едва приспособился, как лампочка - только что вкрученная - мигнула и погасла.
Застегнув джинсы, он хотел выйти, да не тут-то было: дверь словно подперли снаружи. Он подергал ее туда-сюда - бесполезно. И вдруг пополз удушливый дым, запахло горелым.
Бедняга заметался вокруг унитаза и... потерял ориентацию. Теперь он не мог найти дверь. Под судорожно дергающимися пальцами были лишь шершавые стены. А дым уже щипал глаза, воображение рисовало жуткую картину пожара, пожирающего запертого в кирпичном коконе человека.