Она подумала о Дэнни - своей первой нелюбви. Бывает первая любовь, бывает - нелюбовь. Трудно распознать сразу. И ведь, казалось, они были абсолютно одинаковые, абсолютно. Увлекались одним и тем же, с удовольствием бродили по музеям, Дэнни обожал литературные сборища не меньше неё... Отчего всё так сложилось? Ей ведь думалось, это и есть любовь, когда двое - близнецы. Союзники. Единомышленники. Она так и сказала однажды Паше. Любовь проходит, союзничество - никогда. И глупая нежность, которая всегда была у неё к Паше, желание сжать его в объятиях посильнее - этого было недостаточно. Это ненастоящее, так она считала. Дэнни казался ей совершенством, далёким от мирских забот, проблем, неустроенности. Грязи. И его лицо византийского письма тоже было совершенным. Слава вспомнила защиту диплома и выпускной, которые пролетели для неё в одно мгновение - и решили всё. Она крутила колечко на пальце, восстанавливая в памяти события пятилетней давности. Как давно Слава не думала об этом, как давно отложила на дальнюю полку - никто не хочет вариться в боли, даже перемешанной с отчаянной радостью.
Они стояли с Пашей напротив университета и молчали. Последние два года дружбы дались им нелегко. Она знала, всегда знала, что он любит её, но ведь между ними не было такого союзничества, как между ней - и Дэнни. Паша был из другого мира, но Слава ещё на первом курсе решила с ним подружиться - понравился. А потом, после гибели Гоши, его брата, она была единственным человеком, который удерживал Пашу на плаву.
- Дэнни не будет?
То ли с ехидством спросил, то ли с затаённой болью. Слава помнила его взгляд, когда сказала, что любит Дэнни. Когда сказала, что Пашина любовь к ней пройдёт, а у них с Дэнни всё будет вечно - это ведь настоящее. Союзничество. Только почему ей ни разу не хотелось его поцеловать?
- Его никогда больше не будет, - ответила она сухо.
- Что это значит?
- Мы расстались.
Паша молчал. Слава чувствовала - он собирается спросить, почему.
- Я никогда не хотела близости - ни с Дэнни, ни с кем-либо другим. И он уверял меня, что такой же и даже называл это высокими отношениями, - она поняла, что сейчас расплачется.
Только не перед Пашей.
- А потом один раз мы поссорились из-за какой-то мелочи, это была едва ли не первая наша ссора. Наверное, я зря тебе рассказываю...
- Я хочу знать. Мы же друзья.
Просто друзья, так она всегда говорила.
- Он назвал меня ненормальной. Сказал, что терпел всё только потому, что Аня, с которой его связывают полноценные отношения... - Слава почувствовала, что задыхается.
И разрыдалась. Так глупо и нелепо. Так нечестно по отношению к Паше.
- Теперь мы точно в идиотской мелодраме, - слабо улыбнулся он, обнимая Славу.
- В общем, Аня не любит светскую жизнь, но зато у неё полно других достоинств.
Слава уткнулась в него, и её захлестнула нежность. Она два года даже не смела брать его за руку - после того, как он узнал о существовании Дэнни.
- Я так боялась, что сломаю тебя, - сказала она потом. - Считала, что тебе нужен кто-то, не связанный со смертью Гоши. Чтобы у тебя с этим человеком не было общих воспоминаний...
- Ты говорила то же самое в день, когда я познакомился с Дэнни. И, знаешь, ты всё равно меня сломала. Сначала приручила, а потом оказалось - "не люблю". Это была первая настоящая боль после ухода Гоши. Никто не способен был сломать меня так, как ты. И показать, что после его гибели жизнь не перестанет издеваться надо мной. Именно в тот момент у меня получилось его отпустить...
Слава отложила журнал и поднялась с постели.
"Разбужу его и пойдём завтракать. А то уже совсем поздно".
Даже для субботы. Она прошла к соседней комнате и приоткрыла дверь. Паша лежал, положив голову на руку. Его рыжие волосы разметались по подушке.
Слава вспомнила, как на четвёртом курсе он обрезал их, а она даже не могла ему возразить, потому что больше не имела на это права. Зато прозвала его Аглаей Петровной - парадокс, но со стрижкой он стал сильнее напоминать девушку.
- Булочка, вставай. Ты знаешь, сколько уже время?
Паша нехотя открыл глаза и сел на постели, недовольно и ещё сонно уставившись на Славу. Она села рядом и поцеловала его.
- То Веснушкин, то булочка... Может, хватит давать мне прозвища?
- Не дождёшься. Давай, Аглая Петровна, одна нога здесь, другая - там. Или я слопаю весь тарт без тебя, и ты лишишься своих щёчек.
- Провокаторша.
Слава смотрела на Пашу - и у неё защемило сердце. Если бы не та ссора, если бы Дэнни не сказал ей правду... Иногда у неё складывалось ощущение, что где-то в другой реальности их с Пашей пути разошлись навсегда. И каждый раз при этой мысли ей становилось нечем дышать.
- Какие планы на сегодня?
- Нужно дальше переводить сценарий. Дедлайн через неделю, а я с места сдвинуться не могу. Сначала ходим по театрам, а потом я не сплю и днём нет сил работать.
- Это была твоя идея.
- Знаю, - она улыбнулась. - А у тебя какие планы?
- Тоже перевод висит. Ещё нужно пройтись по лекциям.
- Я рада, что ты наконец можешь заниматься любимым делом.
Паша тоже улыбнулся.
- Даже если я не буду потом снимать, ты знаешь, как я мечтал учиться режиссуре.
Слава кивнула.
- Отрежь мне ещё кусочек. Кстати, я забыла, у меня сегодня деловая встреча. Подвезёшь?
- В субботу? Серьёзно? - хмыкнул Паша.
- К сожалению.
После завтрака Слава села за перевод, а он перебирал записи, притулившись к ней. Через полчаса она оторвалась от работы, накрутила на палец прядь его волос. Он внимательно смотрел на неё.
- Что, Веснушкин?
- Я подумал, мы всё время заняты - и так редко бываем вдвоём.
- Вчера только в театр ходили, забыл? - она поцеловала его в нос.
Этот чудесный нос с маленькой горбинкой, щедро усыпанный веснушками. Как бы она жила без него?
- Вчера - да. А до этого мы неделю виделись лишь по утрам.
- Ты прав. Но завтра мы должны идти на семейный ужин. Эдичка настаивает.
- Твой дядя умеет убеждать, - вздохнул Паша. - Он даже потеплел ко мне, несмотря на всё презрение.
- К сожалению или к счастью, ему есть с кем сравнивать. Кумир рухнул с пьедестала, понимаешь?
Они никогда не говорили о Дэнни, но он всё равно периодически мелькал в их разговорах.
- Твой отец придёт? - спросила Слава.
- Не знаю. Но меня радует, что мы помирились, хотя близкими так и не стали. А мать так и продолжает сходить с ума.
Слава вздохнула.
- Тебе помочь с переводом?
- Да, ты знаешь, здесь есть пара заковыристых фразочек...
Паша взял Славу за руку.
- Может быть, перенесёшь встречу?
Она продолжала изучать его лицо.
- Ради вас - что угодно.
Через три часа, отобедав в любимом ресторанчике, они мчались в парк развлечений. Сначала Слава упиралась, но Паша настоял на своём.
- Ты обещала!
Это был аргумент года. На высоченных каруселях Слава не каталась с детства, и теперь к ней вернулось забытое чувство восторга - и дикого страха. Она услышала восторженный визг Паши, который сидел позади неё, и вдруг подумала о Дэнни. Слава видела его не так давно; они поговорили, как чужие друг другу люди. Куда только делось всё союзничество. Может быть, его и не было никогда? Может быть, союзничество - это Паша, бродящий по музею целый день ради неё? Или она сама, смотрящая с ним его любимые современные фильмы? Которые, кстати говоря, оказались очень неплохи.
- Вышла за Пашу? - спросил у неё Дэнни.
Так запросто, на "ты". Аристократические манеры исчезли в раз. Она кивнула.
- Ради него ты смогла поступиться своими принципами.
Слава улыбнулась.
- С Пашей этого не нужно. С ним я могу быть собой.
Дэнни, скорее всего, окрестил их повёрнутыми. Но теперь это было неважно. Слава заметила, что у него на руке не было кольца - и он ничего не сказал о себе...
- А пойдём на колесо обозрения? - они только сошли с карусели, и у Славы слегка кружилась голова.
Она заметила лукавый блеск в Пашиных глазах.
- Нет. Нет!
Но он уже тянул её к колесу.
- Я боюсь. Пашенька, не надо. Веснушкин! Аглая Петровна! Хватит!
- Со мной тебе нечего бояться.
- Действительно. Только не говори, что у тебя припасён парашют.
- Всё будет отлично, - когда он делал страшные глаза, ей хотелось расхохотаться, поцеловать и ударить его одновременно.
Вместо этого Слава разрешила затащить себя на колесо. Всё действительно прошло неплохо, если учесть, что её потряхивало всю дорогу и она сидела, крепко вжавшись в Пашу. Он хихикал.
Потом они ели мороженое - и хихикали вместе.
"Если бы не Дэнни, если бы не ссора, я бы добровольно отказалась от своего главного счастья".
- Славочка, - Паша поцеловал её.
Его губы были испачканы в мороженом.
- Веснушкин, - ответила она нежно.
Он всегда был бесконечная нежность, хрупкость - и сила.
- Я просто хочу, чтобы ты была рядом. И больше ничего, - прошептал он.
- И даже в ту ночь, когда ты стал целовать мои коленки, ты больше ничего не хотел? - слукавила она.
- Слава! Я готов зацеловать тебя всю, но это неважно. Важно, чтобы ты была здесь...
Они стояли какое-то время, вжавшись друг в друга, и молчали.
- Пойдём домой, - наконец произнесла она. - Я устала. Знаешь, сегодня замечательный день.
Паша взъерошил её короткие волосы.