«Не может этого быть, – думал Саша. – Ну не как не может! В то же время возглас «Только не по почкам!», хоть и прозвучал вполголоса, мог принадлежать только одному человеку – его другу. Куанышу. Саша с грустью стал вспоминать детство. Куанышбай Кадыров – такими были полное имя и фамилия его друга. Он появился у них в третьем классе. Его семья переехала в Степной из какого-то аула. Он был маленьким, худеньким, черным, как сгоревшая спичка, пацаненком. Саша сразу встал на его защиту от более крупных одноклассников. Глядя на Сашин решительный вид, местные забияки не рискнули проверять новенького «на слабо́». И потом, в драках с завокзальными, Саша тоже оберегал его от крупных соперников.
Куаныш понимал это и интуитивно старался находиться рядом с Сашей. Одноклассники сразу решили, что добавление слога «бай» к его имени – это будет слишком жирно для такого сопляка. Они вначале стали звать его просто Колей, но это не прижилось, и они вернулись к его казахскому имени, но без добавления слог «бай».
И вот теперь Сашин друг детства встретил его вчера вечером в составе той троицы.
За этими невеселыми размышлениями Саша незаметно заснул.
Глава 14
На следующий день Саша уже помогал матери по хозяйству. Он отпросился с работы, сославшись на недомогание. Боль в спине прошла, опухоль на лице начала спадать, приобретая желтый цвет, шок от драки прошел. Он отдыхал за столом в саду под яблоней и смотрел на солнечные блики, порхающие по листьям деревьев.
Послышался скрип калитки. Мухтар застучал хвостом по коврику перед будкой. Саша повернул голову. По садовой дорожке шел Куаныш.
Еще не дойдя до стола, Куаныш с наигранной бодростью прокричал:
– Привет пострадавшим!
Он подошел и протянул руку для рукопожатия.
Саша молча смотрел на него и не делал никаких встречных движений. Куаныш смутился и неловко сунул руку в карман.
– Садись, – Саша кивнул на скамейку возле стола. – Что застыл?
Тот сел, вытащил пачку сигарет из кармана и закурил.
За столом установилось молчание. Видно было, что Куаныш находился явно не в своей тарелке!
– Ну как ты? – первым нарушил молчание Куаныш.
– Как видишь! – Саша повернул голову, демонстрируя синяки. – Фасад подпорчен, а так вроде всё нормально.
На лице Куаныша проявилось явное облегчение.
Снова молчание, только слышно чириканье воробьев и шелест листьев.
– Где Алтынай? – Саша посмотрел ему в глаза.
– Дома! Отец запер ее в комнате и не выпускает. Даже на работе договорился с акимом. Телефон отобрал.
– Круто, – усмехнулся Саша.
Опять повисло молчание. Оба не решались начинать разговор. Понимали: разговор будет тяжелый, определяющий их дальнейшие отношения.
– Ты зачем пришел? – первым начал Саша. – Ты же понял, что я догадался, кто был третий в вашей компании?
Куаныш кивнул. Мол, что тут догадываться?
Они снова замолчали. Было слышно, как жужжит муха, попавшая в паутину.
Потом Куаныш вздохнул и решительно посмотрел на Сашу:
– Всё было не так, как ты думаешь!
– Ну проясни, как было, – Саша показал на свое лицо. – Это я так, об косяк нечаянно!
Куаныш отвернул голову в сторону.
– Ладно тебе! – он запнулся. – Я не могу спать уже вторые сутки. Как вспомню тебя, свернувшегося калачиком, на земле, так… – он не закончил фразу и окончательно отвернулся.
Саша молча смотрел на него.
– Я понимаю, – продолжил Куаныш, – всё, что я сейчас скажу, для тебя будет пустым звуком, – его голос дрожал. – Но я должен это сказать! Да! Я был там третьим. Если бы я там не был, был бы другой. Кто? Я тебе не скажу! Но исход этой драки был бы совсем другим. Ты же догадываешься, почему на тебя напали? И кто напал? – он бросил острый взгляд на Сашу. – Тебя по-другому было не остановить… Тебя ведь предупреждали? – продолжил Куаныш. И сам же ответил: – Предупреждали.
– Я понял! – сказал Саша. – Мои почки остались целыми благодаря тебе. И, может быть, то, что ты говоришь, правда! Но, черт возьми, неужели ты не мог меня предупредить?
– А смысл? – повысил голос Куаныш. – Тебя бы встретили в другом месте и другим составом.
– Ну хорошо! – Саша тоже закурил. – Предположим. А как ты вообще влез в эту историю? Они что, не знали, что ты мой друг? – он помолчал… – Был!
Куаныш дернулся, как от удара.
– Конечно знали! В том-то и весь смак, что против тебя даже твои друзья. …Наверное, уже бывшие, – глухо добавил он. – И потом, Атымбаевы мои родственники, хотя и дальние.
– Ну да! – хмыкнул Саша. – Святое дело! В общем, отказаться ты не мог?
Куаныш молча помотал головой.
– Получается, что ты не оправдал их доверие? Я же слышал, как ты оттаскивал Серика от меня, когда он самозабвенно пинал ногами по моим ребрам.
– Не оправдал! – согласно кивнул головой Куаныш.
– Ну и что теперь?
– Ничего! – пожал он плечами. – Они сами рады, что так всё закончилось. Хотя если бы не Алтынай, то… – он развел руками.
– Подведем итоги? – Саша затушил сигарету. – Я так понимаю, ты пришел сам по себе, не от них?
– Подведем! – согласно кивнул головой Куаныш.
– Значит так! Смотри, что в сухом остатке, – Саша чуть задумался. – Живет один парень в маленьком поселке. Он русский. Вернее, украинец. Там же живет девушка. Она казашка. Они любят друг друга и хотят пожениться. Нарожать детей, построить дом, работать – в общем, всё как у людей! Вся закавыка в том, что ее родители и весь их род не хотят, чтобы они создавали семью. Парень другой национальности, другой веры и к тому же бедный. Всё верно? – он бросил взгляд на Куаныша.
Тот кивнул: мол, всё верно.
– Они намекают парню, чтобы он отстал: мол, не по Сеньке шапка! Но парень не понимает таких простых вещей и лезет напролом. Тогда они собирают совет и решают встретить этого парня темной ночкой и отметелить. При этом они подключают его друга детства, но своего родственника, к этой, так сказать, профилактической операции. Пока всё верно?
Куаныш опять кивнул головой.
– Но дальше всё идет не так, как задумано. Парню удалось, более-менее без потерь, избежать экзекуции. И он не собирается сдаваться! Более того, он обирается после поправки идти и просить руки этой казашки у ее родителей. Вот такой тупой оказался этот парень.
Куаныш молчал, ошеломленный простотой этого рассказа.
– Я хочу, чтобы ты передал своим новым друзьям, что меня может остановить только один человек. Алтынай!
Саша отвернул голову в сторону и стал смотреть на листву яблони. Куаныш сидел, опустив голову.
– Куаныш! – уже тихо сказал Саша. – Я потерял друга! Променял его, так сказать, на почки. Я не осуждаю тебя. Человек вправе делать свой выбор. Но он же должен как-то отвечать за это? Лучше бы ты отказался от участия в этой драке. Не думаю, что они пошли бы на крайние меры. Они хотели устроить мне показательную порку. Я своим ударом спровоцировал их на избиение.
Саша с грустью посмотрел на бывшего друга. Тот молчал.
– Знаешь, – Саша стал задумчиво смотреть куда-то вдаль. – У моего отца был хороший друг-казах. Я не знаю, где они познакомились и что их связывало. Тот казах был простой чабан, пас колхозных баранов. А отец работал шофером на грузовике. Но они довольно часто встречались и помогали друг другу. Я помню целые туши баранов к праздникам, а отец возил дрова и уголь к нему в аул. Помню, как этот дядя Мурат сидел на нашей кухне, сняв малахай и тулуп, в котором ходил, казалось, и зимой, и летом. Они вели с отцом неспешную беседу за бутылкой водки. Отец немного знал по-казахски, а Мурат по-русски. Говорили они о простых вещах. Я тогда спрашивал маму: «А о чём это папа с дядей Муратом говорят весь вечер?» – «О жизни, сыночек, – вздыхала мама, – о жизни!» «Что можно так долго говорить о жизни? – думал я. – Всё и так ясно! Дом, работа, урожай, погода», – Саша помолчал. – А потом папа умер! Мурат привез на кладбище весь свой род. Человек десять! Они тихонько стояли в стороне и молились. Представляешь? Они, мусульмане, молились за неверного! Наверное, для них это был большой грех! Если бы это увидел их мулла, у них были бы очень большие неприятности, – и Саша помолчал, вспоминая эту картину на кладбище. – Понимаешь, мне трудно это выразить словами, но между людьми, а тем более между друзьями, должно быть что-то такое, – он пощелкал пальцами, – что выше, чем национальность, вера или деньги. Иначе в любой дружбе нет никакого смысла. Прости! – Саша встал. – Мне надо пойти полежать. Пока еще до конца не отошел.
– Обожди, Саша, – Куаныш вскинул голову. – Я пришел еще по одной причине. Вчера семья Серика приходила к Атымбаевым. Свататься. Серик пообещал отдать калым за Алтынай, – он внезапно покраснел. – Два миллиона тенге! Мне Надир потом хвастался. Это не считая свадебных подарков.
Саша опустился на скамейку и задумался.
– Жаль, меня не было на этом аукционе, – глухо проговорил он. – Хотя я бы проиграл, у меня таких денег нет.
– Зря ты так! – скривился Куаныш. – Калым – это неотъемлемая часть жизни нашего народа! Представь! – он немного заторопился. – В твоей семье родилась девочка! Не мальчик, а девочка. Мальчик – опора в старости своим родителям, продолжатель рода и прочее. А девочка? 17 лет – и фьють, – он махнул рукой в сторону. – Поэтому калым, если хочешь, это компенсация за более-менее обеспеченную старость. У вас же есть приданое? Это то же самое!
– Нет! – сказал Саша. – Не то же самое. Приданое родители невесты дают ей самой, и это помощь молодым. Кто победнее, у тех приданое поменьше. Кто побогаче – приданое побольше. Но женщину всё равно выдадут замуж! А у вас? Нет калыма – нет и невесты! Это как выкуп. Раньше я понимаю: степь, юрта, набеги соплеменников из соседнего жуза! Но сейчас? Дом, машина, счет в банке!
Он вопросительно посмотрел на Куаныша. Тот пожал плечами.
– Ладно, Куаныш! Ты в последнее время редко стал общаться с нами. Я понимаю: работа, то, сё. Может, еще что-то мешает. Спасибо, что не стал прятаться. Лучше прямого мужского разговора еще никто ничего не придумал. Может, мы еще вместе на рыбалку съездим. Передавай привет отцу с матерью.
Они оба встали со скамеек. Куаныш дернулся еще что-то сказать, но потом махнул рукой.
Он уже открыл калитку, когда Саша сказал:
– У меня к тебе последняя просьба! Скажи Алтынай, что я не смогу прийти в субботу: думаю, синяки еще не пройдут. Я приду в воскресенье!
Куаныш кивнул и закрыл за собой калитку.
«Вот еще один ушел. Третий по счету», – с тоской подумал Саша.
Глава 15
Саша подошел к настенному зеркалу. На него смотрел высокий, смуглый парень в сером костюме и белой рубашке. Худощавое лицо, прямой нос, карие глаза. Украинская кровь пробивалась в виде густых черных волос на голове и немного широковатых густых бровей.
Опухоль спала, лицо приобрело нормальный вид, только левый глаз был обрамлен желтоватым кругом, но это не бросалось в глаза.
Было воскресенье. Через полчаса он должен быть в доме Алтынай.
– Может, галстук? – подошла к нему мать. У нее через руку было перекинуто несколько галстуков.
– Нет, мамуль! Я в галстуке чувствую себя каким-то павлином.
– Ну ладно, – вздохнула она. Потом протянула сыну маленькую иконку. – На, возьми, она тебе поможет!
– Мам, ты что? – Саша с изумлением посмотрел на нее. – Я же иду к мусульманам! Какая иконка?
– Ты к людям идешь, а не к мусульманам! – строго сказала она. – Пусть Бог разбирается, кто есть кто!
– Салам алейкум! – поздоровался Саша, переступив порог дома Алтынай.
– Алейкум ассалам! – ответил ее отец, Кенесбек Атымбаев.
Остальные сидели, не поднимая глаз. Всё семейство было в сборе.
– Проходи, садись, – отец Алтынай протянул руку в сторону скамейки возле стола.
Саша разулся и осмотрелся, ища тапочки. Тетушка Рая поспешно достала из-под шкафчика тапочки и молча протянула их Саше. Он прошел и сел к столу. Громко тикали настенные часы, билась об оконное стекло муха.
Алтынай сидела в левом углу, судорожно сцепив пальцы в кулак. Ее бледное лицо было опущено вниз.
Надир сидел рядом с отцом и равнодушно смотрел в сторону. Тишина стала непереносимой!
– Ну что же, Саша, говори, раз пришел, – и Кенесбек повернулся к дочери: – Выйди-ка, Алтынай, пока мы тут побеседуем!
– Нет! – твердо сказал Саша. – Извините, ата, пусть она слушает! Речь будет о ней.
– Ну хорошо! – нахмурился Кенесбек. – Может, это и к лучшему.
Он выжидающе посмотрел на Сашу.
Саша положил руки на стол и сцепил пальцы. От внутреннего напряжения на его лице стала проступать бледность.
– Ата! Я люблю вашу дочь, – он твердо посмотрел в глаза Кенесбеку. – Надеюсь, что она тоже любит меня. Я прошу у вас, – он посмотрел сначала на тетушку Раю, потом снова на отца Алтынай, – отдать ее мне в жены!
Краем глаза Саша увидел, как Алтынай сильно покраснела.
Кенесбек внимательно посмотрел на него.
– Значит, ты пришел свататься? – он криво усмехнулся. – А что же без соблюдения обычаев? И вот с этим? – он показал на синяк Саши. – Где твоя семья?
Саша почувствовал издевку в его словах.
– Ата! Вы знаете, что мой отец давно умер, – спокойно ответил он. – А мама решила не идти со мной, учитывая сложившуюся… э-э… ситуацию! Она считает, что лучше будет, если говорить будут только мужчины. В нашей семье, кроме меня, мужчин больше нет. Так что вам придется обсуждать этот вопрос со мной.
– Ну хорошо! – вздохнул Кенесбек.
Он встал, подошел к окну и стал смотреть на улицу. Потом повернулся к Саше.
– Я скажу тебе нет! – и, чуть помолчав, повысил голос: – Твердое нет!
Боковым зрением Саша увидел, как Алтынай еще ниже опустила голову.
– И объясню, почему! – Кенесбек вернулся и снова сел за стол. – Алтынай у меня одна дочь. Так захотел Аллах, – он поднял глаза вверх. – И она воспитывалась как настоящая казашка. У нее все наши обычаи в крови, – он чуть помолчал. – Почитание отца с матерью, уважение к старшим, к своему роду. К нашим негласным законам и обычаям. Сейчас эти обычаи разрушаются. Особенно в городе! А ты знаешь, что происходит с народом, когда разрушаются его обычаи и законы? Недавно в городе трое молодых подонков, то ли пьяных, то ли обкуренных, избили пожилого человека, когда он сделал им замечание. Они били его лежачего. Ногами. И они, и этот пожилой человек были казахами! Когда такое было?
Саша невольно посмотрел на Надира. Тот медленно стал заливаться краской.
– В ауле их бы забили насмерть камнями. А их родителей вышвырнули бы из аула в степь, на погибель. А тут – мелкое хулиганство и 15 суток. Человека же не убили! Вот и получается; внешне они казахи, а внутренне – какие-то выродки! Я не хочу сказать, что в этом виноваты только русские. Но вы принесли на нашу землю пьянство, мат, пренебрежение к старости, хамство и обман. Поэтому я не хочу, чтобы у моей дочери был русский муж.
– Я украинец, – тихо возразил Саша.
– Да какая разница, – с досадой махнул рукой отец Алтынай. – Все вы одной веры. Вернее, ее видимости: на Рождество и на Пасху. А в остальное время вам на вашу веру наплевать! Вы живете на нашей земле как временщики, – Кенесбек провел ладонями по своему лицу. – О Алла бисмилла!
Все подавленно молчали.
– А теперь лично о тебе. Когда я встречал вашу пьяную компанию в поселке, у меня сердце кровью обливалось. Я представлял себе, как Алтынай тащит пьяного мужа домой через весь поселок.
Настала очередь краснеть Саше. Его лицо горело.
– А мои внуки? – продолжал бить наотмашь Кенесбек. – Кем они вырастут возле пьяного отца?
Саша попытался возразить, но Кенесбек выставил ладонь вперед:
– Обожди! Я еще не закончил. Что моя дочь получит, выйдя за тебя замуж? Твои 100 тысяч тенге в месяц? Это всё, на что ты способен? Что ваша семья будет кушать, когда она родит и будет вынуждена сидеть дома с ребенком? Да! У твоей мамы домик, огород, скотина. Всё, что она заработала с мужем за всю жизнь. Но твоих денег не хватит не только на вашу жизнь, но и на поддержание того, что есть. Ни один уважающий себя отец не отдаст свою дочь в такую нищету! Я обосновал свой отказ? – Кенесбек опять встал и подошел к окну.
Все молчали, подавленные нарисованной картиной. Оглушительно жужжала муха.
– Что-то еще нужно? Или и так всё понятно? – повернулся он к Саше.
– Более чем! – глухо проговорил Саша. – Но позвольте и мне сказать!