Глава 1
Катя Минина переживала не лучшее времена. Проще говоря - самую тёмную полосу неудач в своей жизни.
Подруга Милка, сочувствуя, наговорила ей всяких успокоительных сентенций. Мол, жизнь она полосатая - если сегодня не везёт, то завтра счастья привалит столько, что и посуды не хватит. Ну, или что-то подобное. По аналогии с присказкой, наверное, насчёт чаши, которую что-то там переполняет и потом... Дальше она не помнит. Ну не запоминаются ей всякие банальности. Хотя вот ещё одна - пришла беда, отворяй... Кого же? Забыла. Ну, в общем - отворяй! И, главное - держи хвост - или нос, что ли - по ветру. Или под пистолетом? Неважно это. Короче - держи!
В эту её тёмную полосу входило несколько мрачных мазков:
Первый это то что по окончании школы Катя, как ожидалось, не получила медаль. А всё потому, что во время сдачи ЕГЭ она поторопилась и в тест по математике вкралась досадная описка. Которую проверяющие посчитали полноценной ошибкой, снизив ей баллы.
И ещё один маленький сумрачный замочек - эту ситуацию можно было исправить. Но, поскольку с класс ручкой Алиной Петровной Катя незадолго до окончания школы поцапалась, да и с директором Палыванычем тоже - хотя и не на прямую - то никто не стал ходатайствовать о том, чтобы она пересдала этот тест.
А всё потому, что Катя проштрафилась, в один из последних дней учёбы хорошенько треснув Анджелу рюкзаком по голове.
А как её было не треснуть? Если она в присутствии половины класса заявила, что Катя медаль не получит. Вот она - да, а Катя - нет. Потому что Катина мама простой бухгалтер, а папа - погибший полярник. Так в школе называли отцов, которые бросили своих детей. И поэтому договариваться о её медали некому. Вот за это Катя и треснула Анджелу. И вообще - та доставала Катю на протяжении десяти лет. В основном - и это всем было известно - из-за того, что Катя училась лучше неё. Хотя Анджела и считалась также отличницей, но это так, с натяжкой. Надо же было поставить точку в противостоянии отличниц. Поставила, то есть - треснула. В итоге: Анджела нажаловалась своему папаше, чиновнику городской администрации, папаша - директору Палыванычу, а тот накрутил хвоста их классручке Алине. И та, задержав класс после уроков, потребовала, чтобы Катя извинилась перед этой самой дочкой администратора.
Ещё чего! Считая себя правой, Катя, хлопнув дверью, ушла. А Алина, разозлившись, после этого до самого ЕГЭ её игнорировала.
И в итоге оказалось, что права, всё же, была Анджела, а не Катя. Может, она ведьма? Внешне - да и по характеру - очень похожа. И даже мама, как она и говорила - наверное, задурённая сдачей очередного отчёта или набегом на бухгалтерию очередного фининспектора - узнав об её обломе с тестом, действительно не пошла в школу - просить за неё. Только, отмахнувшись, сказала: "Что заработала, то и получай".
И Катя не получила медаль. Хотя и заработала её.
А Анджела получила, злорадно улыбаясь Кате на вручении.
Второй мазок затемнённой Катиной полосы это был Антон. Катин бойфренд. Так высокопарно называли в школе мальчиков, крутивших романы с девочками. В доме Ярослава, где был сабантуй в честь их вступления во взрослую жизнь, этот бойфренд так напраздновался, что пришлось оставить его повзрослевшее усталое тело на каком-то диванчике. А страшно раздосадованная Катя ушла с остальными более-менее соблюдающими вертикальное состояние одноклассниками к озеру, традиционному месту встречи рассвета для выпускников школ города.
А потом оказалось, что вместе с бойфрендом Антоном в доме осталась и Симка Шмелёва. Ну, Серафима - эта троечница, давно влюблённая в Антона. И, кажется, между ними за время рассвета что-то такое произошло. Потому что с этого дня, вернее - ночи, Симка стала везде ходить с Антоном в обнимку. А Антон при встрече делал вид, что едва знаком с Катей. А ведь они дружили целых два года! Это и школьные дискотеки, и походы в кино, и совместная подготовка к ЕГЭ. Конечно, безо всяких там глупостей, на которые намекали её одноклассники. И Анджела особенно. Хватит с Кати того, что мама одна её растила. А, может, Катя держала дистанцию, чтобы Анджелу обломать? Или не до такой степени была влюблена в Антона, чтобы голову терять? Хотя, всё равно обидно. Предатель!
Ну и фиг с ним. Больно надо! Пусть катится со своей хитрой Симкой... Как это говорят? Колбаской по... чём-то там... маленькому... В общем - катится.
Третий приличный мазок...
Вот такого удара от жизни она и сама не ожидала.
Катя не поступила в музыкальное училище. Хотя была уверенна, что оно у неё было в кармане. Или за пазухой? В общем - было. Да сплыло.
А она-то думала, что скоро станет знаменитым на всю страну композитором или певицей.
И у неё были для этого кое-какие задатки, как она думала. Музыкалку - по классу гитары и пианино - она окончила на отлично. Кроме того - играла в школьном ансамбле на электрогитаре и пела на школьных вечерах песни собственного сочинения. С которыми иногда выступала на городских праздниках и конкурсах самодеятельности. В одном даже взяла призовое место. А это вам не фунт изюма... лаптем хлебать.
Катя твёрдо уверовала - у неё отличные вокальные данные и талант к сочинительству. Поэтому и подала документы в музыкальное училище: на вокальное искусство и, одновременно - на теорию музыки. Потом решит, что у неё лучше пойдёт.
Однако не пошло ничего.
При поступлении Катя спела перед комиссией свою песню, за которую на смотре получила первое место. Но... как она потом поняла: одно дело - мнение зала и жюри конкурса самодеятельности, и совсем другое - профессионалов в музыке. Прослушав Катю, экзаменаторы как-то странно переглянулись и попросили её спеть ещё что-нибудь. Не своё. Спела - "Ой, да не вечер". Поморщились. "Меццо-сопрано, но..., - пробормотал пожилой мужчина с бородкой. - А как насчёт классического? Например - арии? Вы гото...". Дама с высокой причёской остановила его: "Зачем? Я думаю, достаточно, Михаил Леонардович. Спасибо, Катя, вы свободны".
В общем, пролетела она. И обрела полную свободу - от занятий в этом заведении.
Михаил Леонардович потом ещё раз встретился ей, когда убитая горем Катя забирала из училища свои документы. Придержав её за плечо в вестибюле, он ласково сказал: "Катенька? Правильно? Вы меня извините, милая, но я хочу дать вам совет. Послушайте умудрённого жизнью человека - пение и музыка это не ваше. Поищите себе другое поприще. А то, знаете ли, многие очень милые девушки с заурядными данными вбивают себе в голову, что в музыке они - феноменальные личности. И экзаменаторы при отборе неправильно оценили их таланты. Поэтому пытаются поступать к нам вновь и вновь. Не делайте этой ошибки, Катенька. - Ну, прямо, будто её мысли прочёл. - Вы умница и у вас очень хороший аттестат - не теряйте зря времени". "Но как же? Музыкалка? Мои песни? Они всем нравились!" Михаил Леонардович лишь пожал плечами: "Мы - не все, Катенька. Здесь очень строгий отбор". "Но я могла бы учиться на дирижёрском ..." "Ни в коем случае! Зачем? У вас, Катенька, средние данные во всех этих областях, а мы ищем выдающиеся. Хотя, бывает, и со средними особо настойчивые иногда пробиваются. Но мне их только жаль, Катенька. По окончании училища они не знают, куда себя применить. Учитель музыки для детишек? Неинтересно. В церковном хоре петь для старушек? Обидно. Ведь они мечтали о большой сцене, о всенародном признании. Как вы, например. - Катя обиженно опустила голову - да, мечтала. - И это воспринимается как крах жизни. А могло быть по-другому. Мой вам совет, Катенька! Поступайте туда, где не требуется сольфеджио. Ведь у вас, молодых, богатый выбор и нерастраченные силы. Приложите их в любом другом направлении и добейтесь успеха. Пусть и не под овации".
Тогда Катя, сдерживаясь из последних сил, поблагодарила Михаила Леонардовича - за участие. А потом, выбежав из училища, два часа проревела на лавочке в соседнем парке. И, заново обдумав его слова - будучи здравомыслящим, хотя и разобиженным человеком - наконец, согласилась с ним. Глупо, не вняв голосу разума - в данном случае принявшем облик Михаила Леонардовича - из-за личных амбиций испортить себе жизнь. Ну, не Анна Нетребко она и даже не Пелагея. А в церковном хоре петь что-то не хочется...
"Так что же выходит? - спросила себя Катя, поднимаясь с лавочки. - Надо выбирать иное направление, куда можно приложить мои нерастраченные силы? Но какое же?" Она не знала. К тому же, после нескольких обломов от фортуны этих сил у неё почти не осталось. Ни на какое направление.
Катя даже не стала перебрасывать документы в один непопулярный вуз, где был недобор. Как ей это предложила Милка. Куда, кстати, она сама уже была зачислена, несмотря на свой весьма посредственный аттестат. И не потому отказалась, что это непрестижный вуз. И даже неважно что бы сказала на этот счёт Анджела, которая поступила аж в МГИМО. Просто она сдулась. Как тот шарик, из которого вышел весь воздух.
Короче - и нос с хвостом держит не по ветру, и пистолет потерялся.
Вот такие у Кати были неприятности в её юной, но уже очень полосатой жизни. Которые она пыталась пережить, забившись в свою комнату, и целыми днями, не снимая пижаму, валяясь в постели...
Глава 2
Катя с удивлением посмотрела на себя в зеркало: потухший взгляд, длинные растрёпанные волосы, разочарованно опущенные вниз уголки губ. Душераздирающее зрелище, как сказал бы ослик Иа. Анджела, дочь администратора, верно определила её статус: таким медали не дают. Но, даже пребывая в морально обрушенном состоянии, Катя была расстроена. Ей, всё же, хотелось относить себя к представительницам прекрасного пола, а не к инфернальным существам, обитающим в тени существующего мира.
Интересно, а сколько же дней она провела в этой тени?
Катя нашла на столе свой разряженный телефон, который, как оказалось, был ещё и выключен, и вставив в подзарядку, взглянула на число. Ого! Три дня? Она что, была в коме? Почему ничего не помнит? Только то, как вернулась из училища, а дальше...
Но вот в туманных образах, навеянных оживающей памятью, начало что-то проклёвываться...
Вроде бы, к ней приходила Милка, сидела вот здесь на краю дивана и что-то говорила.... Но что? Наверняка, очередные успокоительные банальности. Да-да-да! Что-то такое вспоминается! Типа: время - лебедь. Нет, как-то по-другому. Время лепит, что ли? Что лепит, зачем? И ещё: под лежачий камень вода затечёт. Нет, опять она что-то напутала - про подтекающую воду вряд ли звучит успокоительно. Хотя... Может, Милка, таким образом, хотела поднять её с дивана? Но память Кати, упершись, больше не выдавала ей никакой инфы. А, может, это был сон? Но вот ещё Катя вспомнила какую-то картинку. Кажется, иногда заходила мама, жонглируя при этом какими-то тарелками и чашками и открывая рот наподобие аквариумной рыбки. Но сами слова до Катиного переутомлённого сознания тогда не достигали. Как и судьба тарелок. Вполне возможно они разбились. Какой из мамы эквилибрист?
Все эти личности - если они ей не приснились - не могли отвлечь Катю от размышлений о дальнейшем направлении её жизни. И, кажется, она кое-что придумала. Но об этом потом.
Катя оказалась на кухне, где под салфеткой на столе было что-то спрятано. И тут у неё проснулся аппетит. Похоже, несмотря на жонглёрские усилия мамы, её дочь эти три дня ничего не ела. Бедная мама! Ведь для неё это самое страшное испытание.
"Так! Как говорит Милка: голод - не щётка. Пора прекращать эту хандру! - решила Катя. - Подумаешь - оваций не будет! Так что же теперь, от голода помирать? - Уселась за стол, откинула салфетку и, не ощущая вкуса, съела какие-то пирожки - то ли с печёнкой, то ли с картошкой, запив их горячим чаем. - Вот так! - удовлетворённо сказала она. - Что дальше? Какие ещё реанимационные мероприятия предпринять? А, точно! Не зря же говорят: старый друг борозды не портит", - легко выдала она знакомую банальность.
И направившись в свою комнату, позвонила Милке. У неё сейчас была настолько плохая борозда, что даже Милка её не испортит.
- Алё! Это ты, Кэт? - осторожно ответила та.
- Я! - просипела Катя. Оказывается, голос тоже может заржаветь, если им долго не пользоваться.
- Падра, дорогая! Ауф! - бешено заорал телефон Милкиным голосом, исторгая всякие молодёжные жаргонизмы, которыми она, дочь филолога, непроизвольно использовала лишь в минуты сильных потрясений. - Ты жива? А я-то думала, что твои траблы тебя окончательно рипнули.
- Пока ещё жива, - просипела Катя. - И собираюсь окончательно воскреснуть. Есть предложения?
Они были. Оказалось, Милкины родители, которых она радостно назвала - бумеры, слиняли на дачу - чилить. Наверное - отдыхать. Хотя какой отдых на грядках? Но этих родителей вообще не понять. Зато теперь Милкина квартира готова для самой интенсивной терапии души падры Кэт, пораненной полосатой жизнью. А Милкин внутренний врач прописал им средство: употребить внутрь - перорально, так сказать - сухого вина. Бутылку которого она умудрилась стащить с выпускного сабантуя. И когда только успела?