Иван поднял голову и невидящим взглядом уставился в окно.
-Батя, тут такое дело… Я… В-общем…
-Да не тяни ты кота за хвост. Что там еще?
-Как фамилия твоего Зинатуллы?
-Ну Аглиулин, так что с того?
Иван охнул и скрежетнул зубами.
-Похоже, батя, что, Сашка-то… и дружки его…
Иван вздрогнул. Он уже понял, что именно произошло, но теперь он хотел услышать это от сына.
-Да говори ты уже наконец? Что он у тебя натворил? При чем тут фамилия Зинатуллы? Ты язык проглотил, что ли?
Иван сглотнул слюну и процедил слова медленно и тягуче. Словно сам в них не веря.
-Это они твоего Зинатуллу побили. Сашка и дружки его.
-Сашка? Ты что, серьезно?
-Да. Серьезнее не бывает. Вот так оно вышло, батя. Что тут поделаешь.
-Сукин ты сын! Кого же ты воспитал? Ну конечно! Это все твои улажено и схвачено! Бизнесы ему важнее. Вот и прошляпил своего сына.
-Батя!
-Что батя? Вот теперь пущай сидит, ежели его посадят!
-Как ты можешь говорить такое! Ведь это же мой сын, твой внук!
-Раньше надо было думать. А ты теперь отмазаться хочешь. Сам натворил, а теперь в кусты? Что там тебе твой Семеныч насоветовал сделать, деньгами, небось, предложил умаслить? Так у меня таких денег нет и не будет. Да и были бы – не дал бы.
-Нет, батя. Там гораздо проще. Если твой Зинатулла согласится миром уладить, то Сережке только штраф будет.
-А дальше как? Он снова будет кулаками махать, а ты всю жизнь штрафами отдариваться будешь?
-Я его…
-Что ты его? Поздно уже, Сережа. Поздно. И тебе поздно, и мне поздно. Хорошо хоть, мать твоя до такого позора не дожила.
Вне себя от бушевавшего внутри гнева, Иван выскочил из машины, и, не сдержавшись, хлопнул дверью и пошел. Почти одновременно вышел из машины и сын. Он догнал отца и схватил его за руку.
-Батя! Куда ты?
-Счастливо оставаться. Домой меня не жди. Дальше я сам как-нибудь доберусь.
-Батя! Да подожди ты, батя!
Сергей попытался снова схватить отца за руку, но тот вырвал ее и пошел не оглядываясь. Сергей смотрел ему вслед и понимал, что отец уходит, и, возможно, навсегда.
***
Больница никого не радует. Даже тех, кто в ней работает. А пациентов тем более. И если ты попал сюда, то все, о чем ты думаешь, это поскорее отсюда выбраться. Вот так и Иван, хотя и спешил сюда, но зайдя в приемное помещение, невольно оробел. И страшного вроде ничего нет, вокруг обычные стулья, стойки, люди, а вот не лежит душа к таким местам, хоть ты тресни. От обилия народа, как больных, так и пришедших родственников, рябило в глазах. Стоял шум, негромкий, но надоедливый. Иван в растерянности теребил пиджак и не знал, куда и кому обратиться. Наверное, он все же как-то выделялся в этой разношерстной толпе, поскольку к нему подошла миловидная медсестра и спросила:
-Вам помочь?
-Да, дочка. Вот, товарищ у меня тут лежит, вчера привезли. Как бы мне найти его? Уж больно у вас тут запутано все. Куда идти и не знаю.
-Пойдемте, - засмеялась медсестра и потянула его за рукав. -Да пойдемте же, сейчас я вам покажу, куда надо.
Буквально в пяти метрах обнаружилась стойка, за которой сидела дородная женщина, с упоением читавшая какой-то глянцевый журнал.
-Тетя Нина, вот, помогите человеку, с визитом пришел.
-Здравствуй, здравствуй, племянница, - заулыбалась женщина и отложив журнал пристально посмотрела на Ивана.
-К кому пришли?
-Да вот, друг мой у вас тут лежит, вчера привезли. Повидать бы его.
-Друзей пускать не положено. Только родственникам, - строго ответила тетя Нина и взялась было за журнал.
-Послушайте, - взмолился Иван. -Друг это мой. Мы с ним с войны не виделись, сделайте милость, пропустите.
-С войны говоришь, не виделись? – протянула тетя Нина и снова вгляделась в Ивана. -Хм, может оно и так. Но не положено.
-Тетя Нина, да пропустите вы его, - пропела нежным голосом медсестра. -Я его как раз и провожу.
-Ах, Ленка, тебе бы все правила нарушать. А случись чего, отвечать мне! Может, он шелапутный какой, кто их знает?
-Да будет вам, вы на него посмотрите, аккуратный, трезвый, все как надо.
Тетя Нина шумно втянула воздух, словно принюхиваясь, и махнув рукой сказала:
-Бог с вами, идите. Но ежели что, смотрите у меня!
-Спасибо вам, - ответил Иван, и посмотрев на медсестру, добавил
-И тебе, дочка, спасибо большое.
Он уже собрался идти, как его остановил голос тети Нины.
-Голова твоя бедовая, а куды идти-то собрался? Ты бы хоть сначала номер палаты узнал, прежде чем бежать сломя голову.
-И то правда, совсем запутался. – засмеялся Иван.
Поиск Зинатуллы продолжался недолго. Всего через пару минут тетя Нина нашла номер палаты, в которую его положили и выдала ему белый халат.
-Смотри тока, не долго там.
-Да мне только повидать бы, и сразу назад, - пообещал Иван и заторопился вслед за медсестрой.
Идти тоже было недалеко, всего-то делов, что подняться на второй этаж и пройти с десяток метров. Дойдя до палаты, Иван вдруг становился и почувствовал, как задрожали ноги. На лбу появилась легкая испарина, и. возможно, он даже побледнел, поскольку медсестра Лена встревоженно посмотрела на него и спросила:
-С вами все в порядке? Может вам от сердца чего-нибудь дать?
-Все в порядке, дочка. Волнуюсь я страшно. Шестьдесят пять лет не виделись, шестьдесят пять! Даже боюсь заходить.
-Да вы не волнуйтесь, смелее, - и с этими словами медсестра распахнула дверь и слегка подтолкнула Ивана в спину.
Иван сделал шаг и сразу же увидел Зинатуллу. Тот лежал на ближней к окну койке. Голова его была перевязана, в руку была воткнута капельница. Сперва Иван подумал, что он спит, но тут же Зинатулла открыл глаза и медленно повернул голову. Первое мгновение он просто смотрел на Ивана, но через секунду глаза его широко раскрылись, и он прошептал:
-Ну, здравствуй, Иван, вот и свиделись мы с тобой.
-Здравствуй, Зинатулла, здравствуй старый хрыч!
-Да и ты не помолодел, Ванька, прах тебя побери! Ну проходи давай, что ты в дверях столбом встал, иди сюда скорее.
Иван бросился к Зинатулле и опустился на стул.
-Зинатулла, дорогой ты мой! Ох и вид же у тебя!
-Погоди ты с этим. Дай-ка я тебя обниму.
Он неловко попытался приподняться, но не получилось. Тогда Иван осторожно нагнулся и обнял Зинатуллу за плечи. Оба замерли и замолчали. Иван почувствовал, как слезы наворачиваются на его глаза, но ему было все равно приподняв голову, он увидел, что точно такие же две влажные дорожки бегут по лицу его боевого друга.
-Сколько же лет минуло! Господи!
-Что нам годы, Ванька? Кысмет у нас такой с тобой. Чтобы встретиться. Говорил я тебе, что выживем? Говорил. Говорил, что встретимся? Говорил. Все по-моему и вышло.
Иван невольно рассмеялся.
-Ты вроде про кысмет насчет себя только говорил.
-Шайтан тебя забери! Дурная твоя голова, если так считаешь. Ежели мы с тобой одной шинелью укрывались, одну корку хлеба на двоих делили, неужели ты думаешь, что аллах за это только одному мне дал счастье дожить до победы?
-Старый ты черт! На все у тебя есть ответ
-Не такой уж и старый я, Ванька. А ну-ка, отодвинься немного. Дай-ка я еще раз на тебя погляжу.
Оба смеются. Потом молчат некоторое время
-Ах, Ванька-Ванька. Знал бы я тогда, что ты уйдешь… ни за что бы не пополз фрицев смотреть.
-Так надо было, Зинатулла. Не мог я поступить иначе. Со мной вместе и ты бы пропал, и батальон бы погубили. Да что я говорю, ты и сам бы так же сделал, черт ты немаканный.
Зинатулла посмотрел на него немигающим взглядом и вздохнул.
-А меня ведь судить сначала хотели, за то, что тебя бросил. Комбат уже за трибуналом послал. Спасибо батальонному комиссару, он вступился. А когда немцы в атаку пошли, комбат мне спасибо сказал.
-Война, что тут скажешь.
-Война. Она, брат, еще и не такое вытворяла. Кому расскажи – не поверят. -Выходит, не подвел твой кысмет.
-Кысмет, Ваня, никогда не подводит. – засмеялся Зинатулла. -Судьба нас не зря столько лет хранила.
Они снова замолчали. Иван дотронулся до повязки на голове Зинатуллы и спросил слегка севшим голосом.
-Очень больно?
-Бывало и хуже. – протянул Зинатулла, и Иван понял, что ему совсем не хочется говорить об этом. Поэтому он отвел глаза в сторону и сказал:
-Зинатулла.
-Что тебе, старый ты хрыч?
-А ведь это мой внук был там.
-Где твой внук был?
-С теми, что тебя били. Прости меня, Зинатулла.
Зинатулла пристально посмотрел на Ивана и вздохнул. Ответил он не сразу, словно бы не зная, что сказать.
-За что тебя простить, за внука? Брось, Ваня. Как у вас говорится? Бог простит. Так и у нас, аллах, который мудр и велик, простит его. Милосердия лишён только гиблый человек, а мы с тобой, Ваня, живы еще, не подверглись погибели. Коли фрицы побить не смогли, то нам сам черт не брат.
-Стыдно мне, Зинатулла, за него и за сына стыдно. Видимо, где-то не доглядел, где-то упустил. Мой грех в этом тоже есть.
Зинатулла погладил Ивана по руке.
-Полно, Ваня. Не надо корить себя. Что мы могли сделать после войны сразу? Мы же после победы сразу на стройки, да на поля. Нам пахать да строить надо было. Сколько немец разрушил, сколько горя вокруг людского было. До того ли нам было, чтобы детей воспитывать, и успевать при этом?
-Может оно и так. Но знаешь, как мне стыдно и обидно…
Зинатулла взял Ивана за руку и слегка притянул к себе.
-Перестань. Мы свое дело в жизни сделали, плохо ли, хорошо ли, но сделали. Большое и важное дело. Страну построили, защитили ее. Если что и было не так, так мы своею кровью отплатили. Вот такой кысмет у нас был.
Откинулся на подушку и снова пристально посмотрел Ивану в глаза. На этот раз Иван встретил его взгляд, пытливый и вопрошающий.
-Просить за него хочешь? - спросил Зинатулла.
-Нет, не буду. Не смогу.
-Я знал, что не будешь. Не такой ты человек.
Помолчал. -Только я тебе так, Ваня, скажу: пусть он живет, я зла не держу. Ни на него ни на других глупых. Ему своя дорога в этой жизни указана. Молодой он еще и глупый. Может, еще и наладится все. На все воля аллаха.
-Зинатулла!
-Не надо, Ваня, больше об этом. Покличь-ка ты лучше медсестру.
-Тебе плохо? – встревожился Иван.
-Ну что ты, - рассмеялся Зинатулла, -как может быть плохо, если ты здесь, рядом? Ну что ты застыл, кличь, говорю, медсестру.
-Сестра!
Медсестра зашла почти сразу, словно ждала за дверью.
-Ну, что тут у вас? Кому плохо?
-Вот, товарищ мой зовет вас.
-Что случилось? Вам стало плохо?
-Ничего не плохо.
Тут Зинатулла поманил девушка пальцем. Та подошла поближе, и, Зинатулла хитро и заговорщически улыбаясь, прошептал:
-Сообрази-ка нам девушка, по сто грамм фронтовых! Товарищ мой по фронту пришел, шестьдесят лет искали друг друга. И нашли вот.
-В вашем состоянии я могу только валерьянки накапать. – рассердилась не на шутку медсестра. -А вы у меня спирту просите. Не стыдно, дедушка?
-И в самом деле, что ты надумал? Вот выйдешь из больницы, мы с тобой непременно выпьем.
-Вот-вот, а пока спирт только для протирки места для уколов. И больше не сметь просить. Все равно не дам. Не положено! Взрослые люди, а ведут себя как дети.
И с этими словами она вышла из палаты.
-Строгая какая. Совсем как наш комбат, верно Ванька?
-Помню, как же. Хороший мужик был. Строгий, но солдата любил. Я часто его вспоминал. Что с ним стало, Зинка, дожил до Победы?
-Погиб он, Ваня, в восточной Пруссии, в сорок пятом. За месяц до победы.
Иван опустил голову.
-Земля ему пухом.
-Всем павшим земля пусть будет пухом.
Оба замолчали. Затем Зинатулла спросил:
-Ваня, а ты бы хотел прожить еще пятьдесят лет?
-Я-то хотел бы, да кто нам позволит? Мы и так с тобой загостились на этом свете. Как говорит мой Петька, время другое настало. Получается, вроде мы с тобой, как бы лишние. Пора уже, на вечный покой.
-Может и загостились, но я хотел бы.
-Жадный ты до жизни. – засмеялся Иван. -Впрочем, наверное, и я тоже. Сколько еще мы могли бы с тобой сделать, верно?
-Я на жизнь всегда жадный. Потому и жив остался. Не горюй, Ваня, вот выйду с госпиталя, и мы с тобой порадуемся жизни. А время оно всегда нашим будет. Не за тем мы с тобой воевали, чтобы временем нашим поступиться.
-Обязательно порадуемся.
Они могли бы болтать еще очень долго, но тут раздался голос медсестры.
-Посетители! Время закончилось. Прошу покинуть палаты.
-Ну, иди, Ваня, завтра увидимся. Ты ведь придешь?
-Конечно приду, старый ты хрыч. Куда ж я теперь от тебя денусь?
-Я буду ждать. Приходи, Ваня, со всей нашей разведроты мы с тобой, наверное, только и остались.
-Приду. Ты только не волнуйся. Ладно?
-Все будет хорошо.
Иван обнял Зинатуллу и вышел из палаты. Из его глаз снова потекли слезы, и снова он не стыдился этих слез. Он знал, что точно также плачет и Зинатулла. Этих слез нельзя стыдиться, они знак того, что лучшее в человеке не умирает с годами, что есть еще сердце, способное любить ***
Зинатуллу выписали через два дня. А до этого Иван каждый день приходил к нему, они подолгу разговаривали и так же подолгу молчали, вспоминая былые дни, погибших однополчан. Делились рассказами о близких, но при этом оба обходили стороной тему внука Ивана. После выписки Зинатулла уехал к себе в Казань, а Иван вернулся в свою деревню. Они каждый месяц писали друг другу письма. А через полгода Зинатулла умер от сердечного приступа. Иван умер почти сразу же после него, пережив Зинатуллу всего на одну неделю, и так не узнав о смерти своего друга.
***
Яркое солнце равнодушно светило на них сверху, как это было миллион лет до них, и как будет светить после. Яркий слепящий свет заливал улицы, на которых суетились военные и и гражданские лица. Суматоха и тревога читалась на их лицах, и лишь немногие старались сохранить невозмутимость.
На улице перед фотоателье стояли два молодых солдата. Фотоателье было открыто, но было видно, что и там идут сборы. Город готовился уйти, старался не оставить наступающему врагу даже щепки, пригодной для войны. Солдаты топтались у входа и явно не решались войти.
-Ну вот, и на передовую завтра.
-Не робей Ванька, чего нам бояться? Фрицев что ли? Так мы с тобой не в первый раз туда.
-Знаешь что, давай-ка мы с тобой все-таки на карточку снимемся? -Зачем оно?
-А на память. Мало ли что? А станем старыми, будет что вспомнить. Внукам своим покажем, какими мы были.
-Так закрыто ателье. Не работает. Видишь, люди вещи собирают. Что ты им скажешь? Карточку, мол, надо нам? А они тебе в ответ знаешь, что скажут? А скажут они тебе – спасибочки, дорогой товарищ, но приходите после войны.
-А мы уговорим.
И решившись, Иван берет Зинатуллу за руку и тащит его в фотоателье.
-Здравствуйте!
-Мир вашему дому.
-Мы закрыты, - ответил довольно недружелюбно молодой парень, который таскал коробки из зала в заднюю дверь.
-Послушай, парень, - сказал ему Иван. -Будь человеком, сними нас на карточку. Мы на фронт завтра.
-И что? Я в тылу тоже не задержусь. Да и некогда мне. Видишь, сколько еще упаковать надо? Послезавтра все это вывезти должны. Давайте идите, не мешайте.
Иван хотел уже пойти, но его задержал Зинатулла.
-Слушай, у тебя папа-мама есть? Есть. У нас тоже есть. А если завтра бой, если пуля - раз! - И нету? А так карточка домой придет. Какой-никакой, а память будет.
-Не накаркай.
-Каркает ворона, а мы с тобой, Ванька, орлы!
-Орлы! И еще какие! – засмеялся Иван. Засмеялся и парень.
-Будь ты человеком, а? Посмотри, какие люди тебя просят, а ты застыл, словно мулла на молитве, ничего слышать не хочешь.
-Ну и хитрый же ты? татарин. Ну ладно, давайте, только быстро. Встаньте как вот тут.