— Госпожа Виорика, пожалуйста!
— Мне выпить это?
— Нет, не смейте!
Виорика подошла к Илоне и подала ей кубок. Та приняла его дрожащей рукой.
— Нельзя мне, тогда пейте вы!
Илона Драгаеску, едва дыша, поднесла кубок к губам.
— Я убила человека. Видит бог, я не хотела.
— Тогда пейте! — И Виорика, поддерживая с трудом стоящую на ногах девушку, почти вплотную приблизилась к ней и невозмутимо взглянула в глаза:
— Уверена, в аду вам уготовано место пожарче!
Госпожа Сареяну, она же Драгаеску, слабо понимая происходящее вокруг, сделала несколько глотков и… как подкошенная, упала на пол.
— Порождение дьявола! Отравилась собственный ядом! Туда ей и дорога! — Николаэ Стурдза хотел было подойти к лежащей на полу Илоне, но Баро продолжал удерживать его на месте. В зал вбежала Ружа:
— Госпожа Елена, к нам ещё один гость!
— Сейчас? Да кто ж ещё? — Елена досадливо поморщилась. — Здесь принять не могу, сама видишь, проводи гостя в кабинет.
— Подождите, мама! Ружа, кто приехал?
— Господин Антон, барышня.
Антон Кедвенс, студент Будапештского университета и друг Виорики, не дожидаясь разрешения Елены, вошёл в залу. Виорика подлетела к нему, отгораживая от матери:
— Антон, вы так вовремя! У нас здесь… ужасное несчастье. Возможно, девушка отравилась. Вы не посмотрите?
Кедвенс учился на медицинском факультете, просьба его не удивила. Подойдя к упавшей девушке, он склонился над ней, оглядел лицо, губы, пощупал пульс, вздохнул и произнёс:
— К сожалению, вынужден сообщить, что девушка мертва. Ошибка исключена. Скорее всего, отравлена сильным ядом. Смерть наступила мгновенно?
— О мой бог, да! — Подтвердила Елена.
Виорика кивнула.
— Значит, всё прояснилось. — Она посмотрела на Николаэ. — Господин Стурдза, она пыталась вас убить, и её настигла кара. Мы все прекрасно понимаем, что не в наших интересах предавать этот случай огласке. Надеюсь, совместными усилиями нам удастся уладить это дело с полицией. Вы согласны?
Девушка рассчитывала, что правда о покойной Ане станет её козырем, вздумай господин Струдза возражать. Но тот неуверенно кивнул. Акционеры не хотели иметь с ним дела, а скандал окончательно разрушил бы репутацию.
— Решено, — заключила Виорика. — Ах да! — Она повернулась к Антону. — Дорогой друг, пожалуйста, унесите госпожу Иляну в кабинет. Дорогу вы знаете.
— А что с тем господином на полу? — Кедвенс кивнул в сторону Георге Памантеску. Впервые за вечер Виорика набралась смелости, чтобы взглянуть на умершего друга. Вот он — как живой, но больше никогда им не разговаривать: ей не подшучивать над ним, ему не беспокоиться о ней. Никогда — страшное слово.
— Да моя ли ты дочь? — Мать вырвала Виорику из плена тяжёлых мыслей, ударив по лицу. Младшая Ипсиланти отшатнулась, прикоснувшись к щеке. Один из перстней Елены её порезал. Не совсем осознавая, что произошло, Виорика достала из рукава свой платок. И вдруг её осенило!
— Ведь он… ведь он же! О мой Бог. Он ведь подносил к лицу платок!
Она думала о чём угодно: о перстне, шёлковом мешочке, порядке раздачи супа, о белом вине. Что если цена её ошибки — человеческая жизнь? Виорика подбежала к господину Георге, упала рядом с ним на колени и проверила пульс:
— Джордж! Прошу вас, ну же! — Виорика, вспомнив, что не одна здесь, закричала:
— Антон, милый! Идите сюда! Помогите мне!
Кедвенс, уже взявший на руки Илону, замешкался. Виорика гневно повторила:
— Милый, бросьте эту барышню — отдайте её Андре. Вы нужны мне здесь!
— Милый? Этот венгр? — Елена почти задохнулась от возмущения. Антон аккуратно передал девушку в руки Андре и подошёл к младшей Ипсиланти:
— Что же вы хотите, дорогая? Чтобы я угадал яд? — Кедвенс присел рядом с Виорикой и начал осмотр господина Георге.
— Не нужно ничего угадывать! Видите платок? — Виорика подняла небольшой кусок белой ткани, испачканной разводами. — Только не вдыхайте. Господин Памантеску вряд ли доверил свой автомобиль цыгану, он всегда заправлял его сам. Руки он вытер платком, а за ужином тот же платок поднёс к губам и носу.
— Полная обездвиженность. Но пульс есть. Кто же диагностировал смерть? — Антон взглянул на присутствующих.
— Он не дышал, сердце не билось. Врача среди нас нет! — Возмутился Стурдза. Антон вернулся к “пациенту”.
— Похоже на действие паров эфира.
Девушка посмотрела на цыгана:
— Баро! Что за бензин ты отнёс господину Памантеску? Уж не тот ли, каким Ружа оттирает пятна краски после киношников?!
— Да я… — он почесал голову — домна мика, я без Ружи не знаю, где что. Вы сказали — бензин. Я и взял бензин.
— Она же добавляет в него эфир! О мой бог! Антон, сделайте же что-нибудь!
— Не волнуйтесь и помогите мне: нужно его перенести!
#
Четверо молодых людей находились в кабинете, некогда принадлежавшем покойному отцу Виорики. Георге лежал на столе. Антон и младшая Ипсиланти стояли рядом. На софе красного дерева расположились Андре и Илона Драгаеску, вполне живая, хотя и весьма бледная.
— Виорика, вы нас спасли! Но как вы обо всём догадались?
Вопрос задал молодой человек. Девушка пожала плечами:
— Дорогой Пауль, я ни в чём не была уверена. Узнав вас на кухне и выслушав, я признаться, до конца вам не поверила. О том, что Иляна Сареяну — это госпожа Драгаеску, я подумала тотчас же, как открылось ваше, Пауль, имя. Знакомство их с Николаэ Стурдза и взаимная неприязнь были ощутимы любому. И я решила, что перед нами Ана — якобы покойная жена и ваша разоблачённая невеста, пришедшая отомстить.
— А то, что я сестра Аны, вы поняли по второму перстню? — Илона нежно улыбнулась, глянув на украшение.
— Да. Почему вы не сняли перстень сестры хотя бы на этот ужин? Ваша перчатка привлекала внимание.
— Её пальцы… — госпожа Драгаеску вздохнула — она была стройнее меня, и пальцы её были худы. Надев этот перстень однажды, я так и не смогла его снять. Для меня это стало знаком — моя сестра требовала отмщения. И господин Пауль разделил мой порыв.
— Вы думали, что один из нас убийца? — Продолжил Пауль Мурузи.
— Я рассудила, что вы оба думаете друг на друга, и без конца будете друг друга выгораживать — вздохнула Виорика. — Вы, Пауль, не знали, использовала ли Илона отравленную соль?
— Не знал. Мы встретились на кухне, госпожа Драгаеску отдала мне мешочек с солью, попросив от него избавиться. Я не сделал этого сразу, решил проводить Илону к гостям.
— А вы, милая, подумали, что раз вы не решились, ядом воспользовался Пауль? И почему-то ошибся, отравив не того?
Девушка кивнула.
— Да, Виорика, именно так.
— Я счастлива, что вы оба оказались не способными на убийство. Мне жаль, я силой выбила у вас признание, Илона. Но вы выпили сок, хотя не знали, что я заменила соль.
— Вы подстроили мою смерть, Виорика. Я могу жить, взяв другое имя. Пауль же остался неузнанным никем, кроме вас.
— Вы передумали мстить?
— Все это время я думала, что из-за моей жажды мести умер ни в чем не повинный человек. Господин Стурдза — мерзавец, но он не стоит того, чтобы я взяла на душу такой грех. Мне ещё вымаливать прощение для моей сестры.
— Тогда уходите сейчас, ночью. Никто вас не увидит и никто никогда не узнает, что на этом обеде были господин Пауль Мурузи и госпожа Илона Драгаеску. Прощайте!
Женщины обнялись, мужчины пожали друг другу руки, и странная пара, соединённая несчастьем и отчаянием, покинула замок. Виорика, Антон и устроенный теперь на софе со всеми возможными удобствами господин Георге, всё ещё не пришедший в сознание, остались в кабинете одни. Кедвенс осторожно коснулся головы девушки, поправив выбившуюся из причёски прядь.
— Срезали волосы, жаль, они мне нравились. Вы похожи на невесту Дракулы, милая.
Действительно, платье Виорики было залито выплеснувшимся из кубка томатным соком.
— Дракулу придумал Брэм Стокер, а мы с вами сегодня спасли жизнь трём людям. Я сказала бы — четырём, если бы господин Стурдза заслуживал звания человек. — Виорика отстранила его руку, спрыгнула со стола, на котором они оба сидели, и подошла к окну. Её тревожила одна мысль. Суп — если в нём не было отравленной соли, кто же пересолил суп? Она припомнила, как маман отправила её на кухню, как Флоря просила её попробовать суп. О ком она думала, когда стояла над плитой, а рука её потянулась к солонке?
— Меня удивила ваша записка, Виорика, хотя, зная вас, я бы уже должен перестать удивляться.
— Спасибо, что подыграли. Кто бы мог подумать, что Илона упадёт в обморок? Увидев, с какой решимостью она приняла из моих рук “отраву”, я её простила. Хотела шепнуть ей, чтобы она притворилась. А она, переволновавшись, на самом деле лишилась чувств.
— Вы считали, что она убила господина Памантеску, хотя планировала убить господина Николаэ, и всё равно решили её спасти?
— Да. Я не могла допустить, чтобы господин Стурдза загубил жизнь и второй сестры.
Антон Кедвенс взглянул на Георге.
— И всё же, Виорика, эфир в бензине?
— Ружа методом проб и ошибок нашла такое соотношение, чтоб получился отличный растворитель.
— Довольно опасный для здоровья эксперимент. И вы ей не запрещали?
— Руже дорог этот замок — она не потерпит и пятнышка. — Младшая Ипсиланти немного помолчала в раздумьях. — Кто бы мог подумать? Эфир сам по себе очень летуч... Знаете, как изготавливают духи? Эфирные масла растворяют в чистом спирте, чтобы донести до вашего носа их запах. А в нашем случае с эфиром роль такого растворителя сыграл бензин. С господином Георге всё будет в порядке?
— Да, ему нужен покой.
Девушка кивнула, отодвинула тяжёлую портьеру и взглянула в предрассветное небо. Вместе с первыми лучами солнца, пронизавшими серое утро, к ней пришло озарение, а за ним на душу снизошло спокойствие. Последняя загадка была решена. В тот самый момент, когда она солила знаменитый карпатский суп, все без остатка её мысли были заняты изобретением, появившемся на рынке благодаря двум людям — графу Альберту де Диону и механику Жоржу Бутону — прекрасным автомобилем типа AW, который она, в порыве восхищения, назвала Красным Дьяволом.