Парни смеялись, слушали его уважительно, хотя по внешнему виду они казались из разных социальных слоев: молодые люди были пристойно одеты, а старик имел неухоженный босяцкий вид.
Я слушала чужую речь, и иногда вдруг начинала слышать русские слова, которых, конечно же, не было, но которые я, тем не менее, ухитрялась различать в чужой мне речи.
Не меньше часа он говорил и говорил, уже Арина с Алешей вернулись, сели на скамейку, что-то купили и съели, отдыхали, смотрели на праздную толпу.
Закончив рисовать, я подошла к ним, так и не дождавшись, чтобы старик замолчал, дал отдохнуть ушам.
Арина просила деда пойти с ней в Святую Софию
- Нет, нет, - упирался Алешка, - нет, не пойду, она произвела на меня гнетущее впечатление.
- Я схожу, - решила я. Мне хотелось, чтобы внучка посмотрела главную достопримечательность Стамбула, а то, кто там знает, как жизнь сложится, будет ли она когда-нибудь здесь или нет.
?- Тогда бегите скорей, осталось 20 минут, после 4 не пускают, - сказал Алексей, и мы с Аришкой ринулись почти бегом.
Арину пропустили без денег, по детскому билету. В соборе было холодно, я закрутила вокруг легко одетой Арины свой шарф.
Сегодня в солнечный день храм понравился мне больше.
Мы обошли помещение кругом, потом поднялись наверх, прошлись по галерее и с другой стороны спустились. Заняло не больше 20 минут, но Арина была довольна, полюбовалась старыми, выщербленными от времени камнями, низкими сводами коридора-туннеля, ведущего верх, на галерею, и на мозаичную икону божьей матери на выходе.
И мы направились на базар возле центра покупать подарки.
Арина хотела одарить всех: родителям рахат-лукум, который у нас уже был, двум двоюродным сестрам серьги, себе тоже, Соне брелок, себе колокольчик, потому что она их коллекционирует, Насте браслет.
В Стамбуле продавалась куча всяких металлических украшений, легких, из тонкого листового металла с узорами, недорого. И браслет тоже был недорогой, из камней.
Но колокольчик искали долго, и купили в магазине, где я приобрела себе турецкие штаны-шаровары, и выторговала 5 лир, и у колокольчика тоже сбавила цену. Молодой продавец, грустно вздыхая, и явно не разделяя моей радости из-за уменьшения цены, сказал мне стандартные, привычные, но все равно ласкающие слух слова: - Only for you, madam.
Пока мы все это покупали, Алексей ходил за нами с видом великомученика.
Пятница, день отлета
Утром Алексей разбудил нас рано: мне казалось, что и еще можно поспать, и успеть на самолет, но делать нечего, встала и приготовила завтрак.
Каждый день, начиная с воскресения, я жарила Арине яичницу, а сегодня решила, пусть ест вареное яйцо, некогда с утра уставать, разносолы готовить.
Арина, конечно, яйцо есть не стала и чай не пила. Кажется, съела только бутерброд, а ее долю благополучно слопал дед.
Саим, как мы и просили, вызвал нам такси, получил от нас 10 лир за все труды, помахал рукой на прощание, и мы тронулись в путь по тем же закоулкам, которыми вчера Алексей водил нас к Мраморному морю.
Посреди улочки стояла машина, двери были открыты, что, впрочем, никакого значения не имело, разминуться с ней, даже если бы двери были закрыты, не было никакой возможности.
Водитель минут пять терпеливо ждал, когда помеха сама по себе удалится, но, не дождавшись, загудел.
Из магазинчика рядом с машиной выскочил парень. К груди он прижимал набитый пакет. Увидел нас, сделала умоляющее лицо, потряс в воздухе указательным пальцем, мол, все понимаю, но вот еще минута, и я освобожу проезд.
Подождали еще, возможно, действительно минуту. Парень выскочил из магазина уже с двумя пакетами, покивал нам головой, благодаря за терпение, сел и укатил, а мы за ним.
Все тихо, спокойно, без возмущения и раздражения, и сотрясания воздуха нецензурными словами, и, тем более, без кулаков.
Мы круто завернули за угол, и я увидела другую сцену: две женщины, молодая и постарше, обнимались возле открытых дверей дома, а автомобиль стоял на дороге и ждал.
Нам он не мешал, и мы осторожно проехали мимо.
Женщины еще постояли минуту обнявшись, расцепились, потом обнялись снова, покачались из стороны в сторону, стоя в обнимку, и, наконец, оторвались
Младшая села в машину, а старшая осталась стоять у дверей, прижав руки к груди. Абсолютно понятная пантомима, и мне захотелось сказать старшей: не горюй, мать, она вернется, затоскует и прилетит обратно под крылышко.
В аэропорт без всяких пробок прибыли минут за тридцать, и до регистрации был еще час.
Я присела на диванчик и сказала, что не буду стоять в очереди на регистрацию за час до ее начала.
Арина с Лешей ушли и пропали.
Я передвинула чемоданы ближе к себе, убрала с прохода и задумчиво разглядывала проходящую толпу
Энергичной походкой промчалась женщина в синих джинсах и клетчатой рубашке, волосы небрежно закручены в хвостик, ворот рубашки расстегнут, тащит чемодан на колесиках. Интернациональный тип, такую особь можно встретить в любом аэропорту мира, просто здесь у нее иссиня черные волосы.
А вот степенно идут две женщины под присмотром толстого молодого парня.
В парне нет ничего необычного, а вот женщины, которых он сопровождает, останавливают взгляд. Они в черных платьях и шароварах, собранных на щиколотках, лица закрыты платком, тоже черным, на лицах черные очки. Точно таких же женщин мы видели, когда посещали дворец Султана. Может быть, это те же самые, а может быть и нет. Понять невозможно.
Чемоданы за ними везет носильщик.
Таких женщин нигде, кроме Стамбула, я не видела. В Анталии мы пару раз проходили деревни, там женщины были с открытыми лицами. Правда, они купались в платьях.
Женщины в черном прошли, минута бежит за минутой, а деда с внучкой нет и нет.
Когда я начинаю придумывать всякие немыслимые несчастья, могущие произойти с Ариной и Лешей и не позволяющие вернуться, они появляются.
Оказывается, Арина захотела есть (еще бы, не завтракала), и они были в буфете.
- А я думала, у кого-то из Вас понос, и вы застряли в туалете, - сержусь я.
Дед с внучкой, показавшись мне, снова уходят. Алексей хочет поменять оставшиеся лиры обратно на доллары и выменивает 18 долларов.
Потом мы регистрируемся, проходим таможенный контроль и смирно сидим за столиком в кафешке, ничего не покупая. Ждем вылета.
Минут через пятнадцать Арина начинает стонать, ей хочется пить.
Денег у Леши нет. Выменял лиры на доллары. Я выворачиваю карманы, нахожу три лиры, отдаю металлические кружочки Арине.
- Может быть, на воду хватит, - неуверенно говорю я. Арина с Лешей уходят к стойке, Арина возвращается с бутылочкой воды.
?- Стоит пять лир, но ей дали за три, - сообщает Алексей.
И мы смеемся. Здесь хорошо относятся к детям и тем, у кого нет денег.
В самолете жуткая жара, турки не разрешают включать кондиционеры, пока не заведут двигатели.
Это большой минус в обслуживании аэропорта, я вынуждено стою рядом со стюардессами до той поры, пока они не закрывают двери.
Летим аэрофлотом, говорим на родном языке, девочки стюардессы капают мне корвалол, чтобы я вынесла взлет.
В Шереметьево нас встречали Валера и Катя.
Мы сообщили, что привезли им рахат-лукум, как они и заказывали.
- Леша даже ходил за ним на египетский базар, - добавила я.
В результате оказалось, что Катя заказывала не рахат-лукум, а пахлаву. Ей очень понравилась пахлава, когда они были в Стамбуле.
Ох уж эта Аришка! Все-то она перепутала.
Но рахат-лукум тоже пошел.