И действительно, присмотревшись, я увидела по растительности на щеках, что это был мужчина в ярких пестрых одеждах, каким-то неопределенным мешком сидящих на нем.
А в ухе была большая серьга, из-за которой мы и приняли его за женщину.
Я не поняла, кто был эта странная личность: актер, мужчина в какой-то национальной одежде, гомосексуалист или трансвестит.
Стамбул хоть и столица мусульманской страны, но возможно, они тоже идут в ногу со временем...
Дождались Алексея, и пошли дальше, все вниз и вниз. И моря давно уже не было видно, хотя мы шли к нему.
Темнота накрыла город стремительно, небо стало темным, зажглись фонари, все стало призрачно и незнакомо.
- Я думала, что ты с Аришкой сходишь в ресторан, отпразднуешь день рождения, - сказала я.
Леша смотрел на меня, и даже в неверном свете фонарей было видно, что он полон скептицизма.
-Ура! - закричала Арина. - В ресторан.
И указала на вывеску, мимо которой мы, как потом окажется, к несчастью проходили:
-Суши! Я люблю суши! Мы идем в японский ресторан!
Добрались до своей беззвездочной конуры, отдохнули, и Арина, подхватив деда под руку, отправилась с ним в ресторан. (Мне нельзя казенную пищу из-за желудочных заболеваний).
А я скучала, легко поужинала, приняла таблетки от давления и раскладывала пасьянс.
Вернулись они через час, разочарованные.
Суши там не было, Арина заказал суп, а он оказался грибной, и она выуживала грибы, а остальное ела.
Порции были огромные, как часто бывает в заморских ресторанах (не в российских) и они их не доели.
Что брал Леша, не знаю, но восторга не было.
А по приезде зять сказал нам, что кое-кто из его знакомых ездит в Стамбул специально, чтобы пошляться по ресторанам и вкусно поесть.
Ну, на ловца и зверь бежит, а мы ведь не за этим туда летали?
День последний
Леша вскочил ни свет ни заря и ушел на египетский рынок, до которого мы вчера так и не дошли: он не мог уехать из Стамбула, не посетив его. Аришка вечером читала нам вслух путеводитель, в котором точно было указано, что именно следует покупать на египетском базаре и какая там экзотика.
Он и умчался, и не взял не только меня, но и внучку, мы были бы тяжким балластом в его стремительной пробежке
Сыпал соль на мои не затянувшиеся после сидения на полу вещевого рынка раны, не верил, что с утречка я дойду, не уставшая.
Арина собралась рыдать по поводу того, что ее оставили, но я не дала ей разгуляться.
- Интересно, - сказала я. - Мне нужно готовить обед, а мяса нет. И никого это не интересует. А я совсем не уверена, что найду мясной магазин. Знаю, что где-то тут, в ста метрах, но могу и не найти. Это не город, а лабиринт какой-то.
?-Я целых два магазина с мясом знаю! - Аринка тут же забыла про рынок, получив такую замечательную возможность посрамить меня.
Мы оделись и отправились искать магазин.
Арина решительно направилась направо, но, дойдя до перекрестка, замедлилась и начла оглядываться.
- Вчера, когда мы шли из ресторана, я видела магазин там, - она указала рукой наверх.
- Я в тот не хочу, он далеко, я хочу тот, в котором мальчик из Молдавии торгует, хоть по-русски поговорю.
Арина думала, хмурила брови, морщила лоб.
Пересекла уличку и отправилась наверх. Не прошли мы и двух шагов, минуя то место, где к вазам на дороге нас прижимали автомобили, и пожалуйста, напротив на витрине лежали куски мяса.
- Вот он!?- воскликнула я.
Арина направилась прямо к его дверям, небрежно бросив в пространство:
- Я же тебе говорила, что найду!
Мы как старого знакомого приветствовали розовощекого и голубоглазого юношу из Молдавии, с которым мы познакомились в первый раз, когда покупали здесь мясо вместе с Алешкой, а Арина тогда была невыездная, вернее невыходная.
Юноша выглядел лет на пятнадцать, но выдавал себя за 18 летнего.
Со своими голубыми глазами и розовыми щеками он никак не тянул на молдаванина, но я, не приставая с расспросами, в уме прикидывала, что наверное, судьба забросила сюда его родителей еще в начале девяностых, но не сходилось, он сказал: мы сюда давно перебрались, значит он не в Турции родился, и приехали они или в самом конце прошлого века или в начале текущего.
Помимо говядины мы в прошлый раз покупали еще и небольшой кусок колбасы, он помнил и предложил взять ее и сейчас, но я отказалась.
- У вас очень перченая, мужу не понравилась
Расплачиваясь за говядину я спросила:
- А ты не знаешь, где можно купить не очень перченую колбасу?
Юноша оставил нож и повел нас с Ариной в другой магазин, двери которого были расположены рядом с мясным, даже косяк был один.
Можно было сказать на словах, но он нас проводил, и я так и не поняла: нам ли он оказывал уважение, или слегка прирабатывал и надеялся на доход от хозяина магазина, не знаю.
Завел, объяснил продавцу, что нам нужно, и мы попрощались, я сказала, что завтра уже улетаем.
Понимающий русский язык человек ушел, и я огляделась. Мы стояли посреди маленького магазинчика, у прилавка столпились трое мужчин, а из-за прилавка улыбался четвертый.
Все расступились, пропустили нас к витрине и молчали, разглядывая нас, а я рассматривала колбасу на витрине.
Пока я колебалась, выбирая товар, примчалась женщина, крашенная блондинка, купила сигарет и вышла, а я взяла луковицу и протянула продавцу. Он положил ее в пакет, не взвешивая.
- Сервелат? - спросил он
И я увидела темную копченую палку на прилавке. Нет, я еще раз глянула на витрину, и указала на светлую, почти без прожилок жира колбаску.
Он ловко ее схватил и стал быстро-быстро нарезать. Ломтики колбаски нарастали с ужасающей быстротой.
- Чуть-чуть, - я на ладони показала, сколько это.
- Чуть-чуть,- с восторгом повторил продавец, - чуть-чуть, - еще раз повторил он, даже голову наклонил, вслушиваясь в незнакомое сочетание звуков.
-Чикен, - объяснил он мне, перестал резать кружочки, завернул нарезанное в бумажку, бумажку положил в полиэтиленовый кулек, где уже лежал лук, и показал три пальца.
Никаких взвешиваний и высчитываний он не совершал.
Я была вполне удовлетворена соскочившей с потолка ценой, протянула ему пять лир, получила две монетки сдачи, и мы с Аришкой ушли варить суп.
Пока он закипал, я вышла с табуреткой, сделала очередной набросок на крафте, пыталась изобразить, как домишки карабкаются в гору, нависают над уличкой внизу.
Тут и Алексей пришел.
Мясу было вариться полтора часа, и на это время Алексей повел меня на море.
-Тут рядом, - сказал он.
Мы шли и шли, на привычной уличке свернули не налево в горку, а направо, прямо в тупик, у которого оказался узкий проход с одной стороны, мы прошли по нему, свернули снова направо, увидели арку под железнодорожным мостом, далее был перекресток...
Уф, ну понятно, что обратно по этому лабиринту можно было бы и не найти дорогу.
Наконец, под светофор пересекли шоссе, прошли арку, вышли на перекресток, по которому прибыли из аэропорта и я взмолилась:
- Если ты не хочешь, потерять меня навсегда, то приходи через час за мной.
Муж кивнул головой и ушел, а я уселась на лавочке на мягком мартовском солнышке, достала пастель, бумагу, и принялась рисовать.
Мне было хорошо, воздух был легкий, дымка возле противоположного берега мраморного моря колыхалась прозрачной светлой пеленой, возле мола старые шхуны и катера отражались в воде, качались на небольших волнах, я развела на листе бумаге разлюли малину и стала думать, что лучше бы я нарисовала старую разрушенную стену, тянущуюся вдоль моря, к которой я сейчас сидела спиной, ведь эти развалины тут со времен Византии.
Но вдали уже появился решительно шагавший Алексей, и я торопливо стала собирать пастель.
Мясо я переварила, суп оказался не таким уж вкусным, а после раннего обеда мы решили идти в центр, они смотреть подземное хранилище воды с головами медузы, а я не решилась лезть в подземелье и решила начиркать древнюю стелу, регулятор количества воды.
Идти решили по берегу, хотя Арина страшно протестовала, не желала идти на море, кричала: - Что я, моря не видела?
Все же мы вышли на набережную и были вознаграждены: к берегу приплыли дельфины и выпрыгивали из воды, а над ними с криками кружились чайки.
Дельфины привлекли внимание людей, сидящих на лавочках, и они стали спускаться с асфальтового берега набережной на камни, скальные обломки, явно привезенные сюда для укрепления берега.
Арина попыталась тоже спрыгнуть, но было высоко, она посидела, посидела, пошла искать более удобный спуск и нашла метрах в десяти.
И они вдвоем с Алешей прыгали по этим камням, Арине стало жарко, но раздеться было нельзя: дул ветерок.
Набегавшись, они купили два стакана гранатового сока, не спросив предварительно, сколько он стоит, и старикан запросил с них 10 лир! За два стакана!
В центре стакан стоил 3 лиры, и разливал симпатичный парень с чистыми руками, а тут руки все заскорузлые, не всякий и пить станет из таких рук, и пять лир за стакан.
Я посверкала глазами, потрясла в воздухе тремя пальцами, и сказала Лешке:
- Дай 6 лир.
Он так и сделал; старик покорно взял шесть лир, и спорить со мной не стал.
Сначала я была довольна, что не дала нажиться за наш счет, а потом стало жалко старика и стыдно, что провалила его попытки заработать побольше.
Чуть позже мы поднимались в гору, а Арина устала и сердилась, говорила, что мы водим ее кругами, что было правдой.
Они встали в очередь, я села на лавочку и стала рисовать стелу, потом рядом сел молодой парень, кого-то ждал, клевал носом, зевал, мною, слава богу, не интересовался, может и глазел на рисунок, но молча.
Потом к нему подсел товарищ. Они сидели, грелись на солнышке, лениво переговаривались.
Наш покой нарушил немолодой турок, по внешнему виду бомж-бомжом.
Он стал что-то рассказывать, стоя пред молодежью, нависая над ними, какие-то истории, много историй, или одну бесконечную, как тут поймешь.