Ритм музыки вёл за собой сердце Анастасии, поэтому у неё хватало сил стоять на ногах, успевая отражать атаки врагов, видеть и отступающих, и готовящих нападание из засады, и не упускать никого. Но наконец и её силам пришёл конец. Огнетушитель опустел; женщина бросила его в толпу крыс, рассеяв тварей по нефу, усыпанному трупами их сородичей, взяла в руки церковную скамью и приготовилась к рукопашной. Двери, и без того разошедшиеся довольно широко, дрогнули в последний раз и распахнулись настежь. Крысиный поток хлынул внутрь.
Над головой Анастасии раздался звон. Нежный, как звук ломающегося ледка на озере весенним утром. Невесомые осколки цветного стекла падали вниз, точно радужные перья, медленно кружась в мягком свете лампад. А вслед за этим крысы с пронзительным, разрывающим уши визгом побежали от входа -- словно туда, в самую крысиную кучу, кинули горящий факел. Белая фигура встала на пороге, и чёрный рычащий клубок вкатился в церковь, терзая и душа. Ханна из большого огнетушителя поливала пеной всё вокруг, и крысы корчились и захлёбывались, загромождая путь своим собратьям. Рекс носился по нефу, как смертоносная комета, в разные стороны от него разлетались брызги крысиной крови, клочья шерсти, откушенные лапы, хвосты и головы. Анастасия спустилась с алтарных ступеней, и Ханна легко, точно теннисный мячик, бросила ей новый огнетушитель. Ещё ничего не кончилось -- битва продолжалась.
Три мрачных фигуры замерли напротив доктора, молчаливо изучая его горящими взглядами из-под капюшонов. Доктор тоже рассматривал их, качая головой; иногда губы его шевелились, словно он разговаривал сам с собой. Над пустырём повисла тишина.
- Зачем вы всё это делаете? - нарушил тишину Саошьянт. - Вы же знаете -- сейчас не те времена, когда чума была вашим оружием, да и крыс теперь мало кто боится. Так для чего весь этот средневековый спектакль?
Одна из фигур шевельнулась, выступила вперёд.
- Мы пришли карать, - глухо сказал неизвестный. - Тот, кто нарушил веление судьбы, должен поплатиться за это -- раньше или позже, всё равно.
- Какая чушь, - снова покачал головой доктор. - Сколько пафоса: "судьба", "карать", а ведь вы не судьба и не её вестники. Вы всего лишь маги. Вы ведь не думаете, что я не знаю вас? Так куда же вы лезете в дела судьбы! Это не ваше, уйдите и заберите с собой эту крысиную грязь -- она вам не к лицу, это игрушки для сатанистов.
Вторая фигура, колыхая плащом, придвинулась ближе:
- Судьбу отдали в наши руки -- по крайней мере, судьбу некоторых людишек. Она не завершена -- так пусть завершится сейчас! Сегодня! Тот, кто пошёл против нашей воли, кто возомнил себя равным богу, должен исчезнуть с лица земли и из памяти людишек. Его имя и так запятнано -- он похититель детей. Но нет, ему ещё мало! Что ж, придётся уничтожить его окончательно вместе с его мерзким творением.
- Уж кто бы говорил о мерзких творениях, - доктор усмехнулся, кивая на окраины пустыря, где слышался писк и топоток тысяч крыс. - Мне кажется, дело здесь в другом: тот, кого вы столько веков ищете и мечтаете погубить, сделал то, что вам не удалось. Он управляет миром с помощью своего инструмента, а вы не можете делать это напрямую. Не знаю, чего вам не хватило -- фантазии, упорства, трудолюбия, таланта? - но он обошёл вас, и вы возревновали. Он не покушается на то, что принадлежит вам, - так оставьте его и город. Времена изменились, и вам не повторить того, что сделано в прошлом. Слышите?
Три фигуры подняли головы, тревожно озираясь. Где-то вдалеке, в стороне города, родился едва слышный чистый, ясный аккорд. Казалось, он слетал с неба, проникая в самые тёмные и одинокие уголки земли. Но все трое знали: он родился здесь, в городе. Один за другим вставали из мёртвой городской тишины стройные вертикали аккордов, текли между ними мягкие, гармоничные мелодические переходы. Крысы насторожились, все как одна поднялись на задние лапки и потянули носами воздух. Что-то им не понравилось -- писк, визг и топот пронеслись по скопищу тварей, устилавшему землю. Маги одновременно взмахнули руками, прокричали что-то глухими голосами -- крысы засуетились, разбились на колонны и застыли в ожидании дальнейших приказов. Саошьянт не двинулся с места:
- Не надо! Не приказывайте им. Время упущено -- пока звучит орган, вы не сможете восстановить вашу власть над крысами. Он -- крысолов, он -- их повелитель, они это помнят. Не пытайтесь оспорить его власть -- это опасно!
Третья фигура повернулась к доктору, подошла к нему на расстояние вытянутой руки.
- Орган скоро замолчит. Навсегда, - произнёс третий маг и визгливо хихикнул. - Наши верные крысы заполонят проклятую церковь и сожрут живьём и проклятого музыкантишку, и всех, кто ему помогает! Этот город должен вымереть, превратиться в пустыню -- и он вымрет! Чума войдёт в него, а крысы сгрызут выживших, такова судьба. Так заповедал нам Он, тот, что только и может передать власть над людишками в руки достойных.
Саошьянт вдруг шагнул к магу, неуловимо быстрым движением руки откинул с его лица капюшон -- маг был совсем молод, брит наголо, от лба до темени извивались нанесённые алой краской магические письмена и узоры. В глазах его застыло недоумение пополам с тревогой: по всем приметам это они хозяева положения, так почему странный доктор не бежит, не защищается, даже не боится?
- Да откуда же вы такие берётесь, дети, - вздохнул доктор с непритворной печалью. - Он никогда не определял судьбу и никому не может дать такого права. Он только исполнитель. Вам соврали, а вы, трижды могучие, даже не удосужились проверить, откуда же берётся власть, которую вам обещают...
- Довольно! - прорычал первый маг, поднимая руку. - Ты тоже смертная букашка, и зря ты попался на нашем пути! Стань пищей для крыс! - Маг протянул руку, уперев палец в грудь доктора, и крысиная лавина качнулась вперёд -- но не бросилась в атаку.
- Орган, - повторил доктор. - Вы уже забыли? Он не замолчит до самого восхода. Всё потому, что в городе до сих пор ждут крысолова и надеются на его помощь. Город был к нему несправедлив, но он искупил вину, и маэстро не затаил обиды. Весь город против вас, хотя и не знает, кто вы. Вы -- воплощение его несчастья, древнего и нынешнего, и на битву с вами город встал насмерть. Поэтому не пытайтесь приказывать крысам -- бегите, бегите, пока не встало солнце!
- Сожрите его!! - выкрикнул первый маг, воздевая обе руки и потрясая кулаками. Крысиная орава хором взвизгнула, ощетинилась и бросилась вперёд, затопляя пустырь со всех сторон. Маги и доктор оказались в плотном, сжимающемся кольце.
- Стойте, - закричал доктор в отчаянии, - да что же вы делаете, вам же конец! Не губите себя!
- Убить! Убить его! - неистовствовали двое старших магов, и только третий молчал, потерянно озираясь вокруг, словно забыл, кто он и как попал сюда. Крысиная волна достигла их, поднялась, как поднимаются океанские цунами, закипела и обрушилась на тёмные фигуры в плащах. В последнюю минуту перед тем, как крысиное наводнение скрыло их под собой, что-то сверкнуло рубиново-алым огнём -- и исчезло.
Содрогание стен и пола, крысиный визг, мелькание бурых тел вокруг, яростное рычание Рекса, вылетающие из огнетушителей тугие струи пены -- всё смешалось в голове Анастасии. Она уже не помнила, кто она, где она, какой сегодня день, какая планета, - ясной оставалась лишь одна мысль: не пустить! Не позволить проклятым тварям ступить за алтарь -- ведь там начинается лестница к мануалам органа, к органисту и его голосу, который должен жить, несмотря ни на что, дожен звучать до самого восхода!
Тёплая твёрдая рука легла на плечо Анастасии; женщина обернулась -- рядом с ней стояла Ханна, всё такая же белая, строгая и спокойная, лишь на её плаще лежала нежно-апельсиновая полоска... что это? кровь? нет, это свет -- свет из оконца над церковными дверями. Первый луч солнца, отражённый от далёкого ледника и упавший в окошко, смотрящее точно на запад.
Крысы, словно по команде, развернулись и кинулись прочь из церкви. На полу, на скамьях, на ступенях алтарного возвышения остались тысячи крысиных трупов. Рекс замер у дверей, неотрывно глядя вслед беспорядочно бегущей лавине тварей.
- Всё, хватит, - Ханна осторожно взяла из рук Анастасии пустой огнетушитель, поставила на пол. - Слышишь -- орган молчит. Всё. Утро.
-Утро! - раздался с церковных высот гулкий могучий голос. - Вы слышите, как она радуется, слышите?! Она всё ещё поёт, до последнего эха, - по ступеням с возвышения для органиста спускался, размахивая руками, высокий худой и стройный человек, пышная грива седых волос развевалась в такт шагам и он то и дело отбрасывал непослушные волосы с высокого лба. Преодолев последние ступени длинным прыжком, он очутился рядом с женщинами, обнял Анастасию и, церемонно склонив голову, поцеловал руку Ханны. На мгновение в церкви легла тишина, только чуть заметно вибрировали стены -- это ещё не умолкло последнее эхо органа.
- А где доктор? - вдруг очнулась Анастасия. - Солнце же взошло, а... где же он?! - Она рванулась на крыльцо, прыгая через груды крысиных трупов. Ханна и маэстро что-то кричали ей вслед, но она не слышала -- из последних сил бежала по церковному двору, по узкой горбатой улочке, круто уходившей вниз, к городу, едва не пропустила поворот на главную улицу, и там её остановили сильные знакомые руки, доктор закружился вместе с ней, крепко прижав её к себе, и Анастасия вдруг расплакалась, как девочка, уткнувшись носом ему в шею.
Доктор что-то говорил ей, она не разбирала, что именно, только слышала его голос и понемногу понимала: он рядом, живой, всё встало на свои места, ничего больше не рушится.
- Всё, всё, маленькая, всё уже, гады кончились, мы их всех разгонали, - доктор наконец отстранил от себя Анастасию, заглянул ей в лицо. - Что тут у вас было-то?
- А... так, ерунда всякая, - улыбнулась сквозь слёзы Анастасия, показывая рукой на остатки мёртвой крысиной армии.
На пороге церкви их встречал органист.
- Доктор, это чудо! - закричал он, взмахивая длинными руками в порыве восторга. - Вы слышали? Это было потрясающе, я не ожидал от неё такого звука...
- Я слышал, - согласился Саошьянт. - Крысы вышли из подчинения у своих хозяев и напали на них.
- Несчастные заблудшие души, - вздохнул маэстро. - Впрочем, их теперь остаётся в самом деле только пожалеть -- их смерть окончательная.
- Да, к сожалению. - На лице доктора отразилась искренняя печаль. - Но что вы теперь будете делать?
- Я хотел бы повидать Италию, - тихо сказал маэстро. - Я знаю, она теперь совсем не такая, какой я её помню, она многое перенесла... Может быть, она уже и забыла тот свой удивительный дух, который позволил мне родиться на свет. Но я должен узнать!..
- А где же Ханна? - Анастасия заметила наконец, что они стоят под сводом центрального нефа только втроём.
- Она ушла, - объяснил Ринальди. - Крыс не осталось, угроза чумы исчезла, и ловец крыс больше не нужен.
Анастасия подняла голову, рассматривая озарённые солнцем витражи. Над ней, в самом зените, горело в золотистой раме изображение женщины в белом и маленькой чёрной собачки у её ног.
Город оживал. Электростанция подала наконец энергию, запоздало загорелись уличные фонари, над долиной разнёсся звон первого трамвая. Доктор рассказал своей спутнице, что и в городе на рассвете началась настоящая битва. При последних звуках органа, когда вершины гор осветились солнцем, отряды добровольцев-горожан встретили потерявший управление крысиный поток на выходе из города, возле чумного знака, и перебили всех тварей до последней. Под грудами крысиных тел нашли останки двух магов -- третьего нигде не было.
- И куда мы теперь? - Анастасия рассматривала город с самой высокой его точки -- с церковной колокольни. - Я как-то между прочим выполнила свою мечту -- услышала "Трубу Судного дня". Можно считать, это мы на каникулы приезжали, развлечь меня...
- Да, отдохнули знатно, - доктор потёр лоб, разгоняя усталость. - Теперь можно и за работу.
Анастасия улыбнулась, скорчив смешную рожицу:
- Но всё-таки куда теперь?
- Не знаю, - Саошьянт стал серьёзен. - Вообще-то это вопрос к тебе.
- Ко мне??
- Конечно. Теперь ты решаешь, куда тебе идти и что делать.
- Мне идти?.. а ты? - Анастасия во внезапном испуге схватила доктора за руки, заглянула ему в лицо, ища в тёмным глазах намёк на шутку. Но он не шутил.