Прочитав письмо матери о том, что родители уехали в отпуск и Матильда должна до их возвращения находиться у Тамары, она огорчилась до слёз. Матильде была невыносима сама мысль, что ей надо ехать в Киев и в это такое тяжелое для неё время рядом с собой видеть нелюбимую родственницу и слышать её мерзкие намёки! Выше её сил было жить у этой противной родственницы. Когда Настя предложила поехать с ней в Кострому, Матильда ухватилась как за спасительную соломинку за это предложение, и она совсем забыла, что родители её действительно потеряют, потому что Тамара им сообщит, что Матильды у нее нет!
Письмо родителям было написано, в нём указан номер домашнего телефона семьи Дубровских, в письме Матильда написала, кто родители Насти и чем они занимаются. Она была спокойна, потому что считала: общаясь с обычными учителями в провинциальной Костроме, никоим образом честь своей семьи она этим не задела. Неведомо было юной девушке о современной ей «табели о рангах» (не совсем гласной, но и не совсем негласной). Негоже дочери генерала комитета госбезопасности общаться так тесно, что даже в гости приезжать, с семьей простых учителей. Интеллигенция была всегда опасна для власти страны. Но, на своё счастье, Матильда этого ещё не знала.
XIX
Полина с Тимофеем встретили Матильду ласково.
– Матильда, размещайся в комнате вместе с Настей. Немного отдохнете с дороги, и будем обедать, – Полина оставила девочек одних и вышла из комнаты.
– Настя, у твоей мамы очень печальные глаза, но от неё самой идет такая мощная доброта! У неё было большое горе, да?
– Да, наша семья пережила тяжелую ситуацию. Много лет назад была похищена моя старшая сестра и сильно напуган брат. Я очень смутно помню тот случай. Но он разделил жизнь нашей семьи на «до» и «после», – Настя отвернулась в сторону от Матильды. – Прости, – она быстро вытерла глаза, – не буду плакать, чтобы маму не расстраивать.
– Прости, Настя. И ничего не известно о сестре?
– Нет.
За обедом собралась вся небольшая семья Дубровских. Юра внимательно смотрел на Матильду и вдруг медленно, по слогам проговорил:
– То-ня… То-ня…
Тимофей и Полина одновременно обратились к сыну:
– Юра, что ты хочешь сказать?
– То-ня приехала…
Полина печально улыбнулась и, глядя на Настю, тихо сказала:
– Юра несколько раз до вашего с Матильдой приезда говорил о том, что Тоня приехала. Матильда, – Полина снова улыбнулась печальной улыбкой, – вы похожи на Тоню. И сыну, видимо, кажется, что приехала Тоня.
– Почему, мама, ты говоришь, что Матильда похожа на Тоню? – от удивления у Насти зазвенел голос; еще чуть-чуть – и он сорвется на фальцет.
– Ты, Настенька, забыла, как выглядела Тоня. Возьми свои детские рисунки, посмотри их. Твоя психика защитила тебя, исключив из памяти образ сестры, чтобы не травмировать. Ты её ни разу не рисовала после похищения. Матильда действительно похожа на Тоню.
– Настя, закончим обедать – принеси свои детские рисунки, мы их посмотрим все вместе, – предложил Тимофей.
Установилась грустная тишина, и оставшаяся часть обеда прошла в молчании. Отобедав, Настя ушла в комнату и долго искала папку с рисунками. Вышла из комнаты немного растерянная:
– Мама, папа, я не могу найти папку, в которой лежали рисунки.
– Юра, ты давно смотрел папку? – спросил Тимофей сына. Тот испуганно поднял на отца глаза:
– Вчера.
– Так пойди и принеси её нам, – строго сказал Тимофей.
– Нет, я вам не дам рисунки, – Юра побледнел и, насупившись, вышел из-за стола.
Полина подошла к сыну, обняла его и ласково попросила его принести рисунки.
Он мотал головой, не соглашаясь с ней, однако, передумав, сказал:
– Хорошо, я вам покажу их, только не забирайте их у меня совсем.
Настя с сильнейшим душевным трепетом взяла в руки папку, начала развязывать ленточки, которыми она была перевязана, с волнением не справилась, папка упала на пол, и по полу рассыпались разного размера листочки из блокнотов и тетрадей.
– Как много рисунков… – прошептала Матильда.
Один листок планировал долго, а все смотрели на него завороженно и не пытались поймать; листок упал рисунком вниз. К нему подошла Полина, подняла, перевернула и положила на стол. На рисунке была изображена девочка лет десяти, она сидела на скамеечке и держала в руке самодельную куклу, а голова девочки была как будто повернута к окликнувшему её человеку. Она внимательным взглядом смотрела перед собой и грустно улыбалась. Рисунок был сделан карандашом, и понять, какого цвета волосы у девочки от природы, было сложно, но, если смотреть на рисунок, возникало впечатление, что они черные и глаза у девочки темные; у неё греческий нос и изящно очерченные неполные губы, волосы пышные.
– Странно, – Матильда взяла в руки листок, – действительно как будто это я в детстве. Так не бывает, чтобы люди оказались настолько похожими друг на друга, если они не близнецы,– она удивленно смотрела на Полину и Тимофея.
– Конечно, в вас нет полного сходства, Матильда, но при первом взгляде на тебя мне ты тоже напомнила Тоню, – Тимофей смотрел на рисунок, на Матильду. – Странно, – только и смог сказать он.
– В руках у девочки интересная кукла. Я видела у нас дома похожую куклу, – продолжила Матильда.
– Это исключено, – резковато сказала Полина, – эта кукла была единственная, её сделала своими руками Тоне моя мама. Но кукла пропала вместе с Тоней, – Полина замолчала и, прикрыв рот рукой, прошептала: – Если ты видела похожую куклу, как она к вам попала? Она сейчас у вас дома?
– Не знаю, Полина Прокофьевна, но я приеду домой, всё узнаю и вам напишу, – Матильда растерянно моргала глазами, которые стали влажными от набежавших слёз.
XX
Матильда множество раз перелистала рисунки Насти, отложила их в сторону и сидела печально-задумчивая. Настя не мешала подруге, она и сама пребывала в глубокой задумчивости: в памяти всплыла картинка – она и Тоня собирают своих кукол в поездку в деревню к бабушке и дедушке. Настя свою куклу Дунечку нарядила, в сумочку положила вместе с куклой еще одно платье и занималась своим любимым занятием – рисовала. Тоня при этом сидела недалеко от Насти на стуле возле стола, на котором было разложено настоящее богатство: лоскутки ткани, ленты, пуговицы, новогодние блестки и много ещё чего. Тоня расчесывает волосы кукле Марфутке, заплетает ей косы и, повязав банты, говорит:
– Надо платье Марфутке новое сшить, у неё сейчас красивые банты, а платья подходящего нет.
– Зачем кукле подходящее под банты платье? – тихо спрашивает Настя.
– Ты ничего не понимаешь, – сердито отвечает Тоня. – Гармония должна быть во всём, и в одежде тоже.
– Гармония? А что это такое? – опять спрашивает Настя. Тоня повернулась к Насте и, печально улыбаясь, глядя в глазе сестре, сказала:
– Ты знаешь, что такое гармония, но не задумываешься об этом. Посмотри свои рисунки – и поймешь, что такое гармония,– и Тоня, показав на куклу, продолжила: – У куклы голубые, а ленты и красно-коричневое платье. В природе сочетание голубого цвета с красным и коричневым есть в растениях, ты это видела не один раз, а в одежде с голубым лучше смотрятся желтый и зеленый цвета и их оттенки, – Тоня повернулась к столу, взяла несколько лоскутков ткани и приложила к Марфутке: – Смотри, как красиво.
Настя смотрела не на куклу и не на ткани – она во все глаза смотрела на Тоню, которая ей казалась умной и необыкновенно взрослой, однако мысли Насти бежали сами по себе, карандаш в руке бежал сам по себе: на листке бумаги появились печально улыбающаяся Тоня и наряженная Марфутка.
Настя не успела задать вопрос, откуда Тоня знает, как лучше сочетать ткани, – в дверях появился брат Юра и, вихрем пробежав по комнате, закричал:
– Где мой мяч?!
Девочки быстрыми движениями собрали каждая свои игрушки, Настя спрятала за спину рисунок. Юра заглядывал под стол, кровати, ничего не нашел и сердитый выскочил в дверь.
Настя вытащила из-за спины рисунок и положила его на стол.
– Настя, посмотри на рисунок, – позвала сестру Тоня. – Если ты раскрасишь платье Марфутки и её банты, ты поймешь про гармонию.
Настя не раскрасила рисунок в тот день, потому что мама позвала к столу – наступило время ужина. Потом всей семьей ходили в парк, а потом она забыла об этом рисунке и своем разговоре с Тоней о гармонии: они плыли на теплоходе, ходили горы за ягодой и встретили там медведя, случились несчастья с ней и Юрой, пропала Тоня. Лишь сегодня, увидев свой рисунок, Настя вспомнила разговор с Тоней о гармонии.
– Тоня мне говорила о гармонии цветов в одежде, а я её в этот момент рисовала и не вслушивалась в слова, да и не понимала, о чём она говорит. Она мне сказала, что если я раскрашу ленты и платье куклы, то пойму про гармонию. Интересно, кем стала Тоня… Она старше меня на три года – наверное, уже профессию получила, – Настя говорила тихо, и можно было подумать, что говорит она сама с собой, а не рассказывает Матильде давнюю историю.
Матильда повернула голову в сторону Насти и так же тихо ответила:
– Тоня могла стать модельером, если там, где она сейчас живет, есть возможность учиться этой профессии. Или необычной швеёй, если живет где-нибудь в сельской местности. У тебя несколько рисунков Тони, и она везде грустная. Почему?
– Не знаю. Дома никогда об этом не говорили. А я была слишком маленькая, чтобы понимать оттенки настроения.
– Я думаю об этой жуткой истории с похищением Тони, и мне невероятно стыдно за себя. У людей реальное горе, много лет они страдают, а я придумываю себе страдания сама, – Матильда смотрела поверх головы Насти и печально улыбалась. – Настя, ты можешь меня выслушать?
Настю удивили вид Матильды и её вопрос. Она подумала, что подруга хочет рассказать про свою беременность и попросить совета. Но что Настя ей может посоветовать? Она сама ещё молода и неопытна в житейских делах, лучше с мамой поговорить. Настя задумавшись, медлила с ответом. Матильда же решила, что Настя просто не хочет с ней разговаривать о её проблемах, окунувшись вновь в боль своей семьи.
– Прости меня, Настя, я совсем не вовремя со своими проблемами, – тихо, извиняясь, проговорила Матильда и, отвернувшись к стене, натянула на себя с головой простыню.
– Нет, нет, Матильдочка, ты меня неправильно поняла. Я готова слушать, просто меня действительно унесло в прошлое. Его нельзя изменить, но его бывает трудно или невозможно забыть. Давай поговорим, – Настя подошла к кровати, на которой лежала Матильда, и легонько коснулась её плеча. – Ты плачешь? Матильдочка, что случилось?
Матильда, всхлипывая, повернулась к Насте:
– Я – идиотка, сама себя оговорила, а что делать дальше, не знаю, – она шмыгнула носом и вытерла его рукой. Получилось это по-детски трогательно и смешно одновременно.
Настя улыбнулась:
– Не поверю я, что разумная моя подруга сама себе навредила. А что значит «сама себя оговорила»? И перед кем ты себя оговорила?
– Умеешь ты, Настя, разрядить обстановку, – улыбнулась сквозь следы подруга. – Я сказала Руслану, что я беременная, но я на самом деле не беременна – я его хотела попугать, а он меня бросил, – выпалила это признание Матильда скороговоркой, как в омут бросилась с головой, и испуганно смотрит на Настю.
Тишина. Настя была готова услышать от Матильды о беременности, но совсем другого рода признание.
– Зачем ты его хотела попугать? И почему надо пугать таким радикальным способом? – Настя встала с края кровати и ходила из угла в угол комнаты.
– Я люблю Руслана. А ещё мне надо спасти честь семьи, поэтому я хочу выйти за него замуж.
– А как это связано одно с другим? – удивилась Настя.
– Мне сказали, что Руслана видели с Катей Шелеховой и они в парке целовались. Она с третьего курса, красивая, участвует в студенческом театре.
– Кто-то что-то сказал, кто-то что-то видел… Да это, может быть, просто мерзкая шутка, а ты поверила, – Настя сама уже успокоилась: хорошо, что Матильда не беременная, а из её вранья надо выбираться, забыть всё, как дурной сон. – Если ты сказала, что беременна, значит, вы с ним в близких отношениях, – не то утверждала, не то спрашивала Настя, а Матильда после этих её слов начала плакать навзрыд.
– Он всё так красиво обставил: и цветы, и шампанское, признавался в любви; я и сама не поняла, как всё случилось. Очнулась – лежим с Русланом в кровати в его комнате в общежитии, оба голые, мне больно внизу живота, он меня целует, я плачу, а он говорит, что он счастливчик и ему повезло – досталась девственница. В этот момент раздался громкий стук в дверь и голос его друга Мишки, чтобы открыли ему дверь, потому что он точно знает, что Руслан в комнате. В коридоре послышались ещё мужские голоса. Я заметалась по комнате, собираю свои вещи, а Руслан стянул простыню с кровати, увидел на ней кровь и сказал, что старинный обычай есть – показывать родителям и всей гостям на свадьбе простыню новобрачных: «Если кровь есть, значит, девушку непорочную в жены взяли. Вот, я буду показывать, что чистую тебя взял», – и странно засмеялся. Мне было стыдно и страшно – как буду сейчас выходить? Наконец мы оба оделись, Руслан открыл дверь комнаты. За дверью стояли помимо Мишки ещё несколько парней. Все громко смеялись. Я выскочила из комнаты и побежала так, что дороги не различала, а вслед мне нёсся разноголосый хохот. Вечером Руслан пришел с цветами и просил прощения за то, что так случилось; настаивая на интимной близости, он не думал, что я девственница.
– Почему же он не остановился в своем порыве, если увидел, что ты девственница? – удивленно и сердито спросила Настя.
– Он мне на этот вопрос ответил, что уже был в том состоянии от страсти, что совладать с собой не мог, – Матильда сидела печальная, но не плакала. Горестно вздохнула и продолжила: – После этого разговора он стал меня избегать, находил причину, по которой ему не прийти на свидание, которое сам же назначил, но присылал Мишку – сказать, что прийти не может: то у него зачет, то экзамен. Сессия же была. А потом появилась информация, что он встречается с Катей Шелеховой, вот я и забыла про гордость.
– Теперь понятно, почему ты получила «неуд» по древней истории, – прошептала Настя. – До древней ли истории было тебе, если в настоящей истории творилось средневековое мракобесие… Неужели все особи мужского пола ведут себя как животные?
– За несколько дней до отъезда Руслана на каникулы мы встретились, я ему сказала, что беременна, а он меня обозвал шлюхой и сказал, чтобы я к нему больше не приставала, – Матильда заплакала горько, навзрыд, уткнувшись лицом в подушку, чтобы родители Насти не услышали, как она плачет.
Настя сидела на кровати рядом с Матильдой и гладила её по спине. Далее Матильда рассказала о разговоре с дедом перед её отъездом в Ленинград, но только ту часть разговора, где он говорил о девичьей чести и чести семьи, а о том, кто её дед, она не обмолвилась ни единым словом.
– Вот поэтому я хотела, чтобы Руслан на мне женился! А ему ребёнок не нужен… Настя, а если бы я была и вправду беременная, а он меня бросил? Ой-ой, что теперь делать?! – тело подруги содрогалось, как в ознобе, свой крик она гасила подушкой, а вокруг разливалась боль…
– Что делать? Жить, Матильда, жить с гордо поднятой головой и как можно дальше обходить стороной этого мерзкого и трусливого человека. Выброси его из сердца и памяти, – Настя встала, подошла к окну. Помолчала, а потом решительно заявила: – Тебе надо отвлечься от всех этих печальных мыслей. Нужно составить план культурно-исторических мероприятий. Предлагаю поехать в Ипатьевский монастырь, потом сплавать в Плёс, посмотришь Левитановские места. Кострома – красивый город с богатой историей. Ты погрузишься в красоту и историю, переключишь внимание, и боль начнет стихать, и утихнет, постепенно утихнет. Может, не уйдёт совсем, но не будет рана кровоточить. Я знаю, что говорю. А сейчас будем спать.
– Спасибо, Настя, за поддержку. А в монастырь за что меня хочешь отправить? Чтобы я благочестивой стала? – Матильда печально улыбнулась. – Честь я уже потеряла, и мне придется уйти из института. Я боюсь его друзей, особенно Мишку: он ведёт себя как его слуга. Мне кажется, Руслан специально всё подстроил. А больше всего я боюсь, что о моем позоре узнает дедушка.