ТЕНЬ ЗА ДВЕРЬЮ
Гадалка убрала руки с шара и посмотрела на Илью. Черные глаза под густыми дугами бровей словно пытались пронзить парня насквозь.
- Нечисто на душе твоей. Ой, не чисто...
Илья откинулся на стуле и скрестил руки на груди. Скептически мотнул головой в сторону шара:
- Там, что ли, увидели?
Он давно уже заметил, что стекло магического орудия подсвечивается снизу маленькими диодами. Да и в целом, обстановка выглядела слишком показушной. Сушеные конечности на веревках, полка с умело состаренными книгами, и куча свечей из "Икеи", расставленных по периметру затхлой комнатушки. Антуражно, но не слишком убедительно.
Цыганка даже бровью не повела:
- Нет. Это всего лишь стекляшка. А вот аура твоя... Тяжелый грех на тебе, мальчик.
Илья вмиг оказался на ногах:
- Я не просил копаться в моей ауре! - Закричал он. - Не за это я вам деньги плачу!
- Не надо мне твоих денег, - гадалка отмахнулась, будто разгоняя дым. - Возьму, так и меня зацепит. Крепкая метка на тебе, да глубокая, как язва.
Она опустила взгляд и кивнула в сторону двери:
- Иди. Иди, и моли о прощении. Хотя вряд ли это поможет...
Илья рухнул на колени. Запал испарился моментально.
- Простите, пожалуйста! Помогите! Мне говорили, что вы настоящий специалист. Прошу вас!
Никогда и ни с кем он так не говорил. Успокаивало только то, что свидетелей, кроме чучела вороны, тут не было.
- Ладно, - произнесла ведьма после минутного размышления. - Может, зачтется мне после. Заблудшей душе-то помощь. Только уйдешь потом сразу, и больше не появляйся.
Илья энергично закивал, поднимаясь.
- Итак, слушай. Только слушай внимательно...
Ника ждала его возле подъезда.
Она сделала последнюю затяжку, и бросила окурок под ноги. На асфальте, в ворохе опавших листьев валялся уже с десяток спаленных под фильтр "бычков". А ведь его не было всего-то полчаса.
А еще на окурках отсутствовал привычный алый след. Ника совсем перестала пользоваться помадой и косметикой вообще.
Заметив Илью, девушка подскочила и схватила за руку:
- Ну что? Что она сказала?
Зеленые, покрытые плотной сеткой капилляров глаза смотрели на него с мольбой.
Илья положил ладонь на вцепившиеся в рукав тонкие пальцы. Белые, сухие, с погрызенными ногтями. У Ники, которая еще в июне прогуляла экзамен, чтобы не опоздать на маникюр.
- Мы сделаем это... Мы избавимся... от него.
***
Август остался позади, но сентябрь выдался по-летнему жарким. Семестр начинался только через месяц, и сокурсники решили проводить каникулы отвязной загородной вечеринкой. Подписались все, в том числе и Илья с Никой.
За организацию взялся сам Никитос, староста и прирожденный тусовочный заправила. Так что все необходимое было куплено заранее, и ожидало веселую компанию на арендованной даче. А значит и добираться можно было налегке.
Мотоцикл хищно и протяжно завывал, будто пытался обескуражить бивший навстречу ветер. Две сотни "лошадей" под лакированным брюхом неустанно рвались наружу, норовя оторвать горячую резину от асфальта. И ничто не могло помешать двум наездникам, оседлавшим красную двухколесную стрелу, в их стремительном полете.
Еще в городе Илья лавировал между набивших вечерние улицы машин, с трудом удерживая рвущуюся из "японца" мощь. Но стоило им выскочить за его черту, как все запреты были посланы к черту. Скорость стала вторым дыханием, настоящей страстью, поглотившей и парня, и его спутницу.
Илья видел в зеркале, как развеваются из-под шлема волосы Ники. Огромные зеленые глаза под прозрачным забралом блестели от восторга. Парень чувствовал, как цепкие пальчики сжимаются на его животе, все время норовя опуститься ниже. И он уже представлял, как даст этим пальчикам волю.
Лесной массив по сторонам да темный фитиль шоссе сомкнулись в единый тоннель, отгородивший их от прочего невзрачного мира. Оттого детская фигура, возникшая вдруг впереди, показалась чем-то ненастоящим.
Удар рассыпал идиллическую картину на раз. Мотоцикл крутануло, а руль чуть не вырвало из рук. Боль ударила по запястьям и локтям, сидение на миг выскочило из-под задницы. Но Илье все же удалось удержать машину и не свалиться в кювет. Он вдавил тормоз, и только минут через пять понял, что мотоцикл уже стоит на обочине.
Илья так и не смог поднять головы. Он просто уставился в разбитый фонарь мотоцикла, замызганный свежими красными пятнами. Потом сзади стукнул об асфальт сброшенный Никой шлем. А еще через секунду раздался ее дикий протяжный крик, вырвавший, наконец, его из прострации.
Он обернулся. Ника была цела, но ее дрожащий палец указывал назад. Приглядевшись, Илья увидел его.
Шестилетний паренек лежал на грунтовой обочине. Лицо закопалось в щебень, а неестественно раскинутые руки, как и шортики с футболкой, были покрыты грязно-кровавой смесью. Сандалики, набравшие камешков, задрались на носках. А чуть поодаль стояла самодельная, из бруска и прибитых пробок машинка, веревку которой так и не выпустила детская рука.
Ника глубоко и судорожно вздохнула и заорала снова. Илья потряс ее за плечи, но это не помогло. Тогда он размахнулся и влепил ей пощечину, со всей дури. Девушка чуть не свалилась, но подавилась собственным криком. Продолжая всхлипывать, она молча уставилась на Илью, прикрыв ладонями дрожащие губы.
Парень быстро огляделся. Дорога была пустой, на горизонте в обе стороны машин тоже не было.
- Успокойся, - услышал он собственный голос. - И делай, как я.
Дальнейшее понеслось серией картинок, будто память упорно отказывалась сложить их воедино. Детские запястья в руках, борозда на гравии, сандалик, соскочивший с ноги во время падения тела в кювет. Этот самый сандалик и машинка на спине, уже присыпанные щебнем. Накиданная сверху куча веток и листьев, спешно нарванных с придорожных кустов.
Происходящее вновь подхватило Илью, когда они стояли и смотрели на сооруженный в кювете "курган". Тела почти не было видно, а с дороги так и вовсе смахивало на обычный кустарник.
- Зачем? - Наконец выдавила Ника. - Зачем? Надо было скорую...
- И ментов заодно! - Илья разозлился. - Ты дура? Мы ехали километров сто пятьдесят! За решетку охота?
- Смотри! - Девушка ткнула пальцем в кювет и попятилась. - Рука! Она шевельнулась!
Он присмотрелся, но увидел лишь, как скользнувший в низину ветер колыхал листики на ветках.
- Показалось. А может, судорога. Да, просто судорога. - Илья огляделся. - Давай, валим отсюда.
На вечеринку они все-таки приехали. Всю оставшуюся дорогу он уговаривал ее молчать, и ему это удалось.
Илья сразу пустился во все тяжкие, давая безудержному отрыву вымести из памяти еще не поблекшие картинки. Алкоголь, музыка, орущие в пьяном угаре друзья довольно быстро справились с задачей. Да так, что он даже не сразу заметил отсутствие Ники.
На минуту Илья испугался, что та не выдержала и проболталась. Или отправилась в полицию. Но ребята рассказали, что она схватила бутылку вина и ушла в дом.
Он нашел ее в дальней комнате. Пошатываясь, Илья заглянул в приоткрытую дверь. Ника сидела на кровати, спиной к нему и смотрела в окно. Полупустая бутылка стояла рядом на полу. Его она так и не заметила.
Илья окинул взглядом обтянутый джинсами зад. Подогретое алкоголем желание охватило парня.
Он уже сделал нетвердый шаг, как его оборвал Никин голос:
- Просто судорога... Просто судорога... Просто судорога...
***
...в конце пути, где горько плакали о нем, сыщи такое, чем может напитаться пламя...
Кладбище было большое, но могилу Илья нашел довольно быстро. Это оказалось несложно. Игрушки у надгробия, завядшие цветы и ворох листьев на плите выделяли ее среди прочих.
Парень огляделся. Вокруг было пустынно, лишь пожилой смотритель возился возле дороги, собирая в телегу опавшую листву, да вдалеке, у ограды, маячила Ника.
Девушка наотрез отказалась идти на кладбище. Он и не настаивал, посчитав, что без ее истерик все пройдет куда проще.
Да, это была его могила. С фотографии в овальной рамке на него смотрел улыбчивый мальчуган. Илья так и не увидел его лица тогда, на дороге. А потом... это было уже не оно. И все же он узнал его сразу.
Илья присел на корточки и стал разгребать листья. Могилу явно давно никто не навещал. Может, оно и хорошо, и он найдет-таки то, что ему нужно.
За спиной вдруг скрипнула телега. Парень обернулся. Позади стоял смотритель, и, опершись на вилы, с любопытством рассматривал Илью.
- Вечер добрый, молодой человек, - пробурчал он в мохнатые седые усы.
- Здравствуйте.
- Никогда вас тут не видел. Кем приходитесь-то усопшему?
- Никем, - увидев резко сдвинувшиеся брови Илья спешно добавил. - Из общества я. Старикам помогаем, за могилами следим.
- Тимуровцы, что ли?
- Что-то типа того.
- А, ну это дело хорошее, - усач одобрительно кивнул. - Молодцы. А то вишь, какие дела. Как родители померли, так к мальцу и прийти боле некому.
- Умерли?
- Ну да. Я ж сам из того поселка, видел их не раз. Дом у них на окраине стоял, но семья была хорошая. Пока мальца в канаве не нашли. - Смотритель выдохнул. - Говорят, еще и травой присыпали. Суки...
- Ну а родители-то чего?
- Да чего... Отец спился. Ученый доходяга, паучков изучал. А все равно кончился. Ходил бухой по поселку, приставал ко всем, пока его спящего впотьмах трактор не переехал. А мать... Тоже долго не вынесла. На девятый день сварила борщ, сметанкой приправила, как сынишка любил. А потом скрутила себе петельку из простыни, да повесилась. Вот и вся история.
- Значит, дом, говорите? На краю поселка стоит? И что, никто не живет?
- Да кто ж там жить станет? - Удивился усач. - Нехороший этот дом стал. Никто не знает, почему, но прям чувствуется дурное что-то. Какие-то родственники вроде были, да только тоже не спешат за наследством. Ну да дело житейское. А ты что ж? - Смотритель кивнул на пустые руки Ильи. - Без ничего? Руками разгребать будешь?