- Да забыл в машине, - отмахнулся парень. - Ничего, я так, по-быстрому.
- Да погоди, были у меня в подсобке грабельки. Сча телегу до мусорки оттолкаю, захвачу.
Смотритель схватился за ручки, и бодро зашагал в сторону контейнеров. Илья тотчас засуетился, раскидывая потемневшие листья с плиты. Должно же было что-то остаться.
Наконец он нащупал что-то под ворохом и сжал в руке. Поднявшись с колен, он с секунду рассматривал лежавший на ладони огарок свечи.
Потом сунул в карман и поспешил прочь.
***
Первый сон Илья увидел спустя неделю.
Он сидел на мотоцикле, посреди шоссе, а рядом стояла та самая самодельная машинка. Грубо вырезанный ножом кусок дерева, с намалеванной фломастером кабиной и четырьмя пробками от "кока-колы" вместо колес.
К торчавшему в "бампере" гвоздику была примотана капроновая веревка, конца которой видно не было. Она тянулась по битуму вокруг мотоцикла, и казалась неподвижной. Но стоило Илье отвлечься, как кольцо постепенно стягивалось, и нить, постепенно истончаясь, ползла к колесам, вплеталась в спицы, и поднималась все выше. Затем она касалась пальцев на руле, впивалась в фаланги, срывая кожу и вгрызаясь в мясо.
Илья проснулся в холодном поту. Страх тут же отступил, а вот боль в пальцах осталась. Только тогда он заметил кровь на фалангах и лежавший на одеяле нож. Хороший армейский нож, подаренный отцом на день рождения. А еще, судя по измазанной рукоятке, полосовал себе пальцы он сам.
Тогда Илья все списал на стресс после происшествия, и последовавшее расставание с Никой. Но вскоре сон повторился.
На сей раз ему удалось вырваться из капроновой "сети", и он мчался по шоссе. Но машинка мчалась за ним, будто привязанная. Илья поддал газу, стараясь оторваться от проклятой игрушки, но она лишь больше нагоняла его. Потом вдруг резко пропала, но в тот же миг оказалась под передним колесом. Мотоцикл подбросило, и Илья полетел прямо в кювет, в ворох веток и листьев, от которых даже сквозь шлем пробился едкий трупный смрад.
Очухался он и в самом деле в кустах. Сверху белели распахнутые створки его окна, а сам он сидел на куче чернозема, сжимая в руках дохлую крысу. Тушка была надкусана, а на губах стоял отвратительный вкус крови и гнили. Его вывернуло на собственные ноги, и он еще долго не мог отвязаться от этого запаха.
Отпустило его ненадолго.
Вскоре он вновь был на железном коне, а машинка мчалась следом. Но теперь она постепенно отставала. С каждым разом, как Илья оглядывался назад, игрушка становилась все дальше. В какой-то миг она и вовсе скрылась за горизонтом.
Парень облегченно выдохнул, в полной уверенности, что победил свой кошмар. В подтверждение тому на животе сомкнулись пальцы Ники, которая до этого в его снах отсутствовала. Девушка прижалась к его спине, но почему-то от ее прикосновения его бросило в дрожь. Уже оборачиваясь, Илья понял, что пальцы были слишком тонкие даже для Ники.
Сзади сидел тот самый пацан. Рыжая челка колыхалась над мертвыми глазами, а запекшаяся кровь обрамляла неестественно широкую улыбку.
- Покатай меня, - затараторил мертвец, не размыкая синих губ. - Покатай! Покатай! Покатай!
А в следующий миг тонкие пальцы скользнули под шлем и сжались на горле. Илья захрипел, воздух отхлынул, в груди накатил тяжелый ком. Он понимал, что это сон, но никак не мог заставить себя проснуться. Когда же это удалось, парень очнулся на полу возле двери своей комнаты. С шеи свисал брючный ремень, на конце которого болталась выломанная дверная ручка.
Ничего не помогало: ни алкоголь, ни таблетки. Иногда ночь проходила без снов, и это можно было считать настоящей удачей. Но только он думал, что кошмар закончился, как со следующим закатом тот возвращался вновь.
Илья уже всерьез подумывал о мозгоправе, когда вдруг позвонила Ника.
С момента разрыва она не давала о себе знать, всячески игнорируя его на лекциях и в коридорах института. Парень замечал, как она сдала, как перестала следить за собой. А потом и вовсе пропала. Самоуверенно полагая, что это было результатом их расставания, Илья звонил ей по семь раз на дню. Девушка же скидывала, потом и вовсе отключила телефон. И тут позвонила сама.
Ночное безумие преследовало не только Илью. Более тихо, но не менее жутко оно навещало и Нику.
Ей снилось, что она открывает глаза, а на краю постели сидит маленький мертвец. Ничего не делает, не говорит, даже не шевелится. Просто сидит и смотрит на нее поблекшими глазами. Ника пытается закричать, отвести глаза, вскочить наконец. Но безжизненный взгляд приковывает ее к постели. А потом он вдруг хватает ее за торчащую из-под одеяла ногу и начинает трясти. На лишенном эмоций лице открывается рот, и темнота в нем срывается хрипом:
- Просто судорога... Просто судорога...
Тогда Ника просыпалась, но щиколотка еще долго ныла от продолговатых синяков.
Кошмар оставался неизменным и повторялся каждую ночь. Грань между сном и явью истончилась настолько, что Ника уже не понимала, где он начинается, а где заканчивается. Да и заканчивается ли?
Она не просыпалась с ножом в руках или на краю окна. Но все чаще, стоя у зеркала в ванной, ей вполне осознанно хотелось схватить бритву и полоснуть по венам.
Это доводило до отчаяния. Она пыталась молиться, но путалась в словах. Пробовала ходить в церковь и ставить свечки, но те упорно не горели в ее руках. Думала рассказать кому-то, но как обойти тяжелую тему? Тюрьмы она тоже боялась до чертиков.
Тогда девушка поняла, что единственный человек, которому можно довериться, это Илья. Былые чувства и эмоции были крепко придавлены могильной плитой произошедшего. Но именно эта плита стала фундаментом их нового союза.
***
...потом вещицу эту отнеси в семейное гнездо, где твой обидчик сердцем был при жизни...
- Там точно никого нет?
Илья оперся ладонями на ограду и придирчиво осмотрел дом. Небольшой, всего с тремя окнами на оба этажа. Шторы были плотно закрыты, но в вечерних сумерках они не спрятали бы даже слабого огонька.
- Конечно! Мужик с кладбища мне все рассказал.
- А это не опасно? А если кто полицию вызовет? А если они следят за домом?
- Кто? Менты? - Илья хмыкнул. - Успокойся. Хозяева уже того, а у ментов своих дел хватает.
Ника кивнула. Поежилась, глядя на участок. Кроме дома и притулившегося сбоку гаража больше за оградой ничего не было. Только черная, блестящая, слоящаяся влажными пластами земля. Ни единой травинки или кустика.
- Можно я не пойду? - Девушка зябко схватилась за плечи.
- Нет, Ника! - На этот раз Илья был тверд. - Мы должны идти оба. Да и потом, хочешь остаться одна? По темноте до остановки топать?
Дом действительно стоял изгоем, в отдалении от основного поселка. Треугольники крыш едва угадывались над холмами, между которых тянулась цепочка фонарей. Но до участка она не дотягивала, резко сворачивая вместе с дорогой в сторону шоссе.
Усугублял сумерки еще и ветер, нагнавший плотную облачную пелену. Наползавшая темнота оттого казалась текучей и липнущей ко всему вокруг.
Илья пожалел, что так и не взял фонарик. Придется довольствоваться айфоном.
- Пошли!
Он толкнул калитку, и захлюпал по вязкому грунту. Следом, стараясь ступать по его следам, семенила Ника.
Простенькая деревянная дверь была слегка приоткрыта. Илья осторожно толкнул ее, и та с легким скипом подалась внутрь.
В доме царила полная тьма. Из глубины помещения тянуло чем-то отвратительно кислым.
Он повел рукой по стене в поисках выключателя. Пальцы скользнули по чему-то мохнатому, и он отдернулся, почувствовав тонкие лапки на коже. На пол упал паук, огромный, размером с ладонь, и тут же юркнул под крыльцо.
Илья беззвучно матюгнулся. Покосился на Нику, но та ничего не заметила.
Заставив себя снова коснуться стены, он почти сразу нащупал кнопку. Щелкнул - но свет не включился. Попробовал еще несколько раз - все также безрезультатно.
- Пробки...
- Что? - Ника напряглась.
- Пробки, говорю, выбило. - Он осмотрел фасад. Над дверью из ниши выходили запрятанные в кожух провода, тянувшиеся в сторону гаража. - Сча глянем. Подожди тут.
Ника промолчала. Оставаться было страшно, но соваться в темный гараж не хотелось еще больше.
Ворота гаража были не заперты. Одну створку заклинило, но вторая, противно взвизгнув, поддалась сразу.
Илья достал телефон и включил фонарик. Белый луч выхватил бетонный пол, стену с длинным стеллажом и металлический шкафчик в углу. На дверце последней желтел треугольник с молнией.
Парень скользнул внутрь и пошел вдоль стеллажа, аккуратно переступая через разбросанный по полу хлам. Оказавшись у щитка, он подцепил краешек дверцы и плавно отвел в сторону.
Подвоха не оказалось. Внутри тянулись лишь ряды автоматов, среди которых он быстро отыскал выбитые и вернул их в рабочее положение.
Затем он двинулся обратно, но слишком поспешно. Под ноги попался кейс с каким-то инструментом, и он полетел вниз, в последний момент схватившись за полку стеллажа. Пальцы полоснула боль.
Вернув равновесие, Илья посмотрел на руку. Фаланги окрасила красная черта, но порез вышел неглубоким. Хотя тот кусок стекла, за который он пытался удержаться, запросто мог укоротить кисть до ладони.
Илья прошелся лучом мобильника по полкам. На них стояли какие-то аквариумы, пустые и большей частью битые. За пыльными осколками угадывались коряги и прочий "декор", составлявший некогда привычную обстановку для их обитателей.
Вдруг ударил едкий запах перегара. За спиной послышался протяжный сиплый выдох, и кто-то резко дернул его за плечо.
Илья развернулся и ударил наотмашь, но кулак рассек пустоту. Еще два удара наугад тоже не встретили цели. Парень закрутил головой, луч "айфона" заметался по гаражу. Поднятая пыль, хлам, ящики, пустые бутылки. И никого.
Грязные, изъеденные ржавчиной стены не могли кого-либо укрыть. В пыльном мареве они будто смеялись над ним, шевеля рыжими хлопьями металлической трухи. Особенно стена напротив.
Илья пригляделся. Не так много пыли он поднял, чтобы та пришла в такое "движение". Ржавчина действительно шевелилась, колыхаясь на стене зернистым покрывалом.
Он медленно подошел, давая пятну света расползтись по ее поверхности. И тут же попятился назад.
Это была не ржавчина. Будто беспокойная водная гладь, стена кишмя кишела пауками. Сотнями арахнидов всевозможных мастей, размера и расторопности. Плотным одеялом они покрывали стену, перебирая мохнатыми лапками, проталкиваясь и перелезая друг через друга. А то, что он принял за пыльные нити, оказалось липкими волокнами паутины.
Завидев свет, паучья стая засуетилась пуще прежнего. "Одеяло" поползло со стены вниз, потянувшись лоскутными клиньями к его источнику.