неоспоримый факт
помню, улыбнулась так
словно меня уже знала
когда запнулся взглядом
не смог отвести глаза
холодок по телу мятный
сказал – давай именоваться: Мы
и враз стихла толпа вокзала
сложилась мозаика
после мелькали ночные огни
вокруг нас, а мы смеясь
пальцы на руках вязали
проплывали одинокие зонты
повторяли:
Мы, Мы, Мы
* * *
у неё взгляд истинной сумасшедшей —
без страха
– мир падёт в прах
океаны поднимутся
в них лица
потом затяжка
закашляется
Маркузе, Ницше
всё в кучу
закипает чайник
Сталин, Дуче
Икеа
гомосексуалисты
чай мы предпочитали из цельных листьев
Стоунхендж
гламур
вибраторы
в её доме никогда не было сахара
и торшер словно Вега
окна зашторены
ночь
и я верил:
за окном рушится человеческое лего
в эту секунду
в ливне
и хоть все мы погибнем
курил и кивал…
был необычайно красив
этот бледный овал
и желание иссушающее
оставить что-то после
хватал…
утром на подушке всегда были её волосы
* * *
по-прежнему
ветер залезает под одежду
с надеждой отыскать в карманах ценное
наивный
я уже давно обчищен ливнями
простыл
как бы в шарф ни кутался
бесцеремонно огни транжирила улица
встречались имена женские – привычные
что не коробок —
снова со спичками
а осенью хочется чего-то необычного
то ли мяса
то ли незнакомку с именем Пе́тра…
существует же такое место
с бараниной
с блондинкой
и без ветра…
* * *
полетаем во сне?
на морской косе
из карманов прилипших вытряхнем всё лишнее
будем гулять по росе
собирать её ложкой
рассвет на горизонте растянется кошкой
солнце раскроет ночную обёртку
не бойся
завтра ты снова будешь с «Vertu»
в сухой одежде
выстиранной
а я
отправлюсь на работу в плаще
пиная сгнивающие афиши лета —
листья
* * *
какого вкуса утро?
вкуса сдобы со сладкой пудрой
чая зелёного
какого цвета?
меняющегося под окном клёна
штор оттенка сахара жжёного
а какое на ощупь?
как шёлк
простыней
что в нём главное?
оно является продолжением ночи
и началом дня с ней
* * *
волосы вокзала сплетаются
засмотрелся с моста
сигарета опалила пальцы
бутылка пуста
беспробудная скука
продам мрачному типу
ноутбук с сумкой
и в обход кассы
у проводницы с больной печенью
буду вмиг обилечен
до какой-нибудь сраной станции «Тайга»
или вовсе несуществующей
буду из окна жадно ловить лица
с поезда встречного
может, мелькнет в разношёрстной
вокзальной гуще
некто с бездонным взглядом
затравленного ребёнка
вжавшийся в стену несущую
другие будут локтями колоться
сумками жать
меня всегда раздражала давка, очереди
рыкая, вылезу в шершавую ночь
табачные тучи
пусто…
сколько за жизнь встречаем
ненужных женщин и мужчин
кучи
а сейчас…
хоть бы один прохожий уличный
я трезвый, как дурак
друг
я – нам выпить куплю
а ты послушай, послушай
не рассчитал
в Сибири ещё зима
за 1200 километров спят
две нужные вещи —
она и куртка кожаная
* * *
думаешь
психически здоровые люди существуют?
вот ты
иногда утопающий в ощущении
что всё нереально
знаешь
брасом заплывать за социальные буи
в этом
сидящем на транквилизаторах мире
стало вполне нормально
* * *
город замер под луной лупой
ночь
ветер нашёптывающий тайны
в вентиляции рупор
одно горящее окно
танцевали до упаду
выпили всё снотворное
и Бордо
но сон не идёт
уставился в окно мутным взглядом
а потом во двор
считая ступени кинулся
харкнул в лицо
влажный мороз
минус 10, а как минус 30 —
нрав питерский
орал: «проснитесь»
театр одного актёра
и без зрителей
город к такому привык
взирал снисходительно
только пожурил
что не надел
единственную тёплую вещь —
подаренный на пятнадцатилетие вязанный свитер
вдали шумел вокзал
потрёпанный воздушный змей
качался на проводах-нитях
как знамя
ты во сне писала
в тысячный раз
кровью менструальной
на обороте детской фотографии
письмо маме
* * *
из подъезда тянет котлетами и старостью —
обычные ароматы «сталинки»
закрытый двор маленький
тишину дома хранят стены в три кирпича
возможно, поэтому я никогда
не слышу соседей
а может, потому что с 37-го
здесь не принято кричать
щелчок замка
поворот ключа
шаги
ранний час
это та, что люблю называть по имени с отчеством
уходит
наблюдаю в окно, как в арке
растворяется профиль
так заведено
с утра сигарета и кофе
висящий в воздухе аромат сладкого парфюма
созерцание стен
пустота двух рюмок
закрыть форточку
включить обогреватель
музыку с Кубы
и лето в моём, с высокими потолками, мире
никогда не кончится
холодные трубы
бесконечное лето
квартирное одиночество
* * *
надо мной живут бесы
в квартире 13
ежедневные мессы б***ские
расширенные зрачки и тонкие пальцы
я бывал в таком танце
глядел в лица глянцевые
нырял в коридор
что пропитал кальян
мимо шляпы, рассыпанной мелочи на полу
в воздух пьяный
за угол
в темноту
в дверь
за ней яркий свет
и воздух густ
картины Уорхола пёстрые
винтажная в фенечках люстра
старый плакат с далёким островом
картины
рваные струны, мусор
в зале гости
кто с «Парламентом» и виски
кто внутри и карманах пуст
приходят случайно
до весны остаются
мастурбируют на образ осени
мусолят Пруста
с греческим носом муза
ничего не спрашивая
распускает косы
раздевается и кофе приносит
или тазик
в те моменты
когда становлюсь красив до безобразия
начинаю нюхать её волосы
целовать колени
просить наколдовать вечное лето
замуж взять взамен
сделать беременной
она улыбается
и мир застывает в бесконечной пятнице
* * *
мир вертится вокруг чемодана
с ценными лишь тебе вещами,
не верь зарокам наркомана
любовным обещаниям
сыплет небесная манна
пеплом с завода,
снова предательски меняется мода —
и вот однотонный шевелится улей
до прихода тепла
кататься в трамвае
сев на кольцевую
залипнув в окно,
солнце кроит домов полотно
потеряйся от всех
смени окраску меха
фамилию на мою
и номер телефона
впрочем
если хочешь
сохрани sim для старых знакомых
тех
что звонят редко
с тоски
стихами
ночью
ночью тяжёлой
к крикам привыкшей
до сбитых кулаков прочной
* * *
если бы эти стены могли говорить —
они бы с детской наивностью нам рассказали
о том, как вокзала швейная нить
обматывает шеи приезжих
в мякоть улиц вонзая
вшивая в узор площадей полотна
в шторы и тюль прокуренных кухонь
вешает куклами в ночь
у которой нет дна
визжит проспектом над ухом
и их запах становится схожим
жёлтая вода пачкает раковину
город введен подкожно
турникеты кусают пуховики одинаковые
* * *
вязаные рукавицы
пересчитываю в твоей груди рёбра-спицы
жизнь под-арочная
целых 5 звёзд – ночь марочная
неаккуратно разлитая по улицам города
ёжась от холода
всматриваюсь в небо
словно космонавты мне машут
– вина и хлеба
вина для той, что помаду размажет
а хлеба собакам,
пахнет подъезд лаком
а нафталином свежая пресса
на ступеньки мигает пьеза
два индейца не замёрзнут под одним одеялом
а под одним небом продрогнут миллионы
смеялась:
дурачок!
купил вина, но не купил хотя бы батона
* * *
лифт не ездит
я проверял,
муза
не оботри о ступени подъезда
красный, вечерний наряд
школьные знакомые дохнут от передоза
мёрзнут ноги – это соматика
цветут в садах розы,
любовь не пачкает спермой белого платья
щёлкают выключатели по команде
в переходе кричит Иешуа
передавать своим послание
азбукой Морзе по чугунной ванне,
смерть не марает кровью поэтов
свою брендовую одежду
* * *
безграничность, очерченная потолками
лампой и тяжёлыми шторами
за окном красят дети наивностью и мелками
высоток сталинских двор
толкается масса в Ашане
навечно врастая в очередь
блудниц забивают камнями
солнце нещадно сочное
а значит, умолчали про дыры
сказал же стихами умный еврей
не выходи из квартиры…
Магдалина Мария
закрой на щеколду дверь
там у «Икарусов» морда стальная и прочная
трамвайные рельсы блестят лезвием
разлилось на них масло подсолнечное
соседей съедают двери подъезда
сиди дома в ожидании дождя
считай потраченные лампой амперы
наблюдай на экране вождя
только на Первом
* * *
взгляда у чужой не проси
садись в такси
машины ныряют закату в рот
второпях свитер
шиворот-навыворот
или в метро
на перегонах полночь
течёт поток сонный
закрой глаза
отпусти поручни
отдайся ритму вагона
о чем-то мигает фонарь
она хлопнула дверью
забыла ключи
села в трамвай
маршрут по апрелю
весна вконец озверела
вспорола зиме живот
по грязно-белому навстречу идёт
связкой от твоих замков бренчит
тот
что в нелепом свитере
шиворот-навыворот
* * *
пахнет морем и купленной за доллары рыбой
волна лодку накрыла,
станция, закрываю книгу
снова обнимает сырость
лезет под одежду —
холодными руками на согретый живот
координаты – «где-то между зимой и летом»
фарами уставился кот
масса обволакивает
и тащит по гравию мордой,
светофоров красные маки
воздух холодный, твёрдый
солнце плащ на плечи накинет
нависнут торговые центры
а на асфальт из книги
будут сыпаться чешуя и центы
* * *
Ave Maria
в глазок всегда смотри!
там замерзший я
встречай в халате на голое тело
лампа в подъезде перегорела
здравствуй…
из реального мира с вестями
там
новый дом из кирпича красного
и скоро весна
аромат уже можно хватать горстями,
у тебя новые картины и следы на запястье
коммунальным заложником
в тихом доме у кита в пасти
войти можно?
Ave Caesar
хорошо, что я тогда глазок врезал
а то шастают разные
с алкогольной проказою
на плите газовой чайник стонет
дым кольца размазывает
кошка на подоконнике
с бессонницей отбойник
Google говорит сегодня пятница
тишина
Gin Tonic
Аvе Ver
закрывай на замок дверь
и проветривай чаще
говорят, в прокуренной спать вредно
хорошо
вытряхну забитый почтовый ящик
там?
снег тает медленно
состояние невесомое
зима отступает метр за метром
заеду как-нибудь
в ноль-ноль часов
принесу зелёный Vogue и лето
моргни из окна маяком кухонного света
* * *
вечер тонет в бокале с виски
или что там намешал пидорастического вида бармен,
в этом сером городе
у тебя сегодня на вписке
ты моя гоповатая Барби
я твой хамоватый Кен
в квартире все окна с видом на поезда,
я бы сдох от тоски
каждый день видя вокзала здание,
на зелёных змеях взгляд замерзал
прикуривало огней сияние
тело шатало при ходьбе
оно застиранное
после поездки,
незастеклённый балкон
мы так близко к луне
привязанной крепко к поручням
бельевой леской
покурим утром
и не надо меня провожать
отпрашиваться с работы негоже
ещё будет висеть темноты паранджа,
дверь до щелчка
чтобы вернуться – забуду часы
прихвачу взгляд
ожогом на коже
* * *
можешь выстирать шарф
мои ведьмы сказали —
зима скоро кончится
в арке
твоих каблуков разливается шаг
удушливый запах духов
отрицанием одиночества
* * *
маленький принц
срывал платья ситец
насиловал румяную
ронял в венозную лужу
пепел и шприц
затягивал жгут
ругал погоду спьяну