Амира с детства путали с девочкой. Когда он был ребенком, его маму часто спрашивали "у вас мальчик или девочка?" . "Мальчик" - отвечала мама с улыбкой. И неудивительно, Амир с детства носил длинные волосы, которые ему очень шли, и отличался ангельской, невинной красотой. Повзрослев, он не изменил своего имиджа и выглядел как существо неопределенной половой принадлежности. По детски милое лицо, большие голубые глаза, длинные, каштановые волосы и маленький, пухлый ротик делали его смазливым. Выглядел он настолько женственно и привлекательно, что ему завидовали многие девушки, а накрасившись, Амир был просто неотразим. Наверно природа ошиблась, и ему следовало родиться девушкой, о чем он и сам мечтал. Большую часть времени он проводил в маминой комнате перед большим зеркалом, под которым находились выдвижные ящики с косметикой, пудрой, духами, бусами, драгоценностями и прочими предметами женского обихода. Перед зеркалом, мальчик распускал свои каштановые волосы, подкрашивал брови, губы, ресницы, пудрил нос, после чего крутился во все стороны, глядя на себя то прямо, то искоса, хлопал ресницами и улыбался самому себе соблазнительной улыбкой. По ту сторону стекла Амиру являлась удивительно красивая, неотразимая, миловидная девушка, с выразительными, то строгими, то ласковыми, большими глазами, густыми ресницами, пухлыми губами и узким, слегка заостренным носиком. Амир мог часами любоваться ею, строить ей глазки, улыбаться и слать воздушные поцелуи. Девушка каждый раз отвечала тем же. Мальчик был рад тому, что получал от нее знаки внимания и с готовностью отвечал на них. Через некоторое время Амир осознал, что не может жить без того образа, который является ему по ту сторону стекла, осознал, что не может провести, сколько ни будь длительное время вдалеке от зеркала, он понял, что влюбился в свое отражение. Он назвал свою возлюбленную Риммой, именем, которое ему самому показалось самым красивым.
- Приветик - подходя каждое утро к зеркалу, говорил своему отражению Амир. За тем подкрашивал себе губы, ресницы и т. д, одевался в изящную, элегантную женскую одежду (которая ему весьма шла) в кофточки, курточки, платья, длинные или короткие, шарфики, сапожки и прочие атрибуты женского туалета и после всего этого глядя в зеркало, любовался тем, что получилось.
- Ах Риммочка, до чего же ты сегодня милая, обаятельная, красивая, ты просто чудо - говорил он своему отражению - до чего же женственна, прекрасна.
Девушка, слегка краснея, смущенно улыбалась, польщенная комплиментом.
- Ах Римма, твоя красота меня убивает, сражает, сводит с ума - продолжал выражать восхищение Амир - ты само совершенство, ты сама божественность.
Девушка пронзила Амира убивающим своей красотой, строгим взглядом.
- Какое наслаждение любоваться тобой, наслаждение настолько сильное, настолько необычное, настолько острое, что переходит в мучение - выражал свои чувства Амир. - Ооо Римма.
Мальчик приблизил свое лицо к лицу своего отражения, приблизил настолько близко, что стекло запотело.
- Ооо Римма - повторил он и впился взглядом в глаза напротив, в глаза своего отражения, за тем, склонив чуть на бок голову и закатив зрачки прикоснулся губами к стеклу. Амир замер целуя зеркало и простоял так около часа.
Мама Амира воспитывала одна. Лишенный мужского воспитания, Амир рос женственный, нежный, мягкий, манерный и... не мужик, одним словом. Мама очень боялась за судьбу сына, понимая, что ее мальчик не такой как все, наблюдая, как он наносит на лицо ее косметику, меряет ее гардероб, крутится у зеркала. Она понимала, что с сыном что то не так, у мальчика проблемы с психикой. Заглянув в очередной раз в свою комнату, она наткнулась на повседневную картину. Ее сын накрашивал ресницы, мазал губной помадой нижнюю и верхнюю губу, придвигался ближе к зеркалу и мурлыкал "муррр киса". Мать Амира серьезно расстраивалась, наблюдая за таким поведением своего единственного сына, но еще больше расстраивалась, когда замечала, как ее мальчик разговаривает со своим отражением, называет свое отражение Риммой, строит ей глазки, шлет воздушные поцелуи, делает комплименты, объясняется в любви. Женщина попыталась поговорить с сыном и выяснить, почему он разговаривает в пустой комнате сам с собой, выяснить, кто такая Римма, и почему он так странно себя ведет. Разговор с Амиром устрашил ее еще больше. Амир стал нести полную чушь о какой то прекрасной девочке из зазеркалья, девочке которая живет в ином мире, где все наоборот, девочке по имени Римма и похожей на него. Амир рассказал о своей любви к Римме, неземной, прекрасной, никому не понятной любви, о любви взаимной, вечной, никаким преградам не подвластной. Амир просил мать не мешать их счастью и не препятствовать.
- Она настоящая мама, у нас много общего - говорил он.
- Но это же всего лишь твое отражение - испугавшись того что услышала, пыталась образумить сына мать.
- Нет, она не отражение, она живая, она моя половинка, разделенная со мною стеклом.
- Твое отражение, твоя тень - повторяла одно и то же расплакавшаяся в испуге от услышанного женщина.
- Мама не плачь, если твой сын счастлив, к чему эти слезы...
- Я найду тебе хорошего врача...
- Она не от мира сего...
- Найду тебе хорошего психолога...
- Она слишком прекрасна для этого мира...
- Психиатра...
- Своей красотой сводит меня с ума...
- Тебя вылечат...
- Своей красотой убивает...
- Тебя обязательно вылечат - сквозь слезы повторила мать.
- Нет, мама, если это и болезнь, то лучше от нее не выздоравливать.
Мать Амира удалилась в крайне удрученном состоянии. Она испугалась, расстроилась, растерялась.
- Приветик - улыбнулся своему отражению Амир, сев перед зеркалом на стул - как дела?
Отражение улыбнулось в ответ.
Нанеся косметику на лицо, расчесав и распустив вдоль лица волосы, Амир подмигнул отражению правым глазом. Отражение подмигнуло ему левым.
- Ты сегодня как всегда красива - глядя в зеркало, произнес он - только немножко расстроенная.
Амир приподнялся со стула, облокотился руками о столик и приблизил лицо к стеклу, пристально вглядываясь в глаза напротив.
- Ты Ангел - прошептал он, любуясь образом, явившимся ему в зеркале - ангел из зазеркалья.
Отражение в свою очередь с любовью взирало на Амира.
- Ты знаешь Риммочка - продолжил Амир - моя мать не понимает нашей любви, она против наших отношений. Не желает о тебе ничего слышать. Говорит, что ты не настоящая, всего лишь отражение, тень. Она наверно хочет нас разлучить.
Лицо Риммы выразило озабоченность.
- Она считает меня больным, сумасшедшим и желает показать меня доктору, она грозиться меня вылечить. Но если я люблю тебя, если я счастлив тем, что люблю тебя, если я счастлив в уверенности, что и ты любишь меня, если я счастлив пребывая в своем безумии, если я наслаждаюсь безумием так зачем же меня лечить. Удовольствие быть психически здоровым, удовольствие быть нормальным, удовольствие быть правильным, быть, как все не стоит и сотой доли моего безумия, да и удовольствие ли это вообще. Какая дикая тупость пытаться лишить человека его сумасшедшего счастья, что бы приравнять к остальным. Какая бессмысленная жестокость, прячущаяся под маской доброжелательства.
Лицо, отражавшееся в зеркале, сменило выражение озабоченности на выражение тревожности.
- Но вот, что я тебе скажу Римма. Душевное здоровье определяется счастьем. Кто счастлив, тот психически здоров, кто несчастлив, тот душевно болен. А я счастлив Риммочка, счастлив, как редко кто может быть счастливым, счастлив, а значит нормален. Но если нас с тобой разлучат Римма, если не дадут видится, тогда я заболею лишившись своего счастья, сойду с ума. Вот тогда меня можно будет назвать безумцем, душевно больным, сумасшедшим.
Римма слушала, встревоженно глядя на Амира.
- Но не волнуйся милая - продолжил Амир - никакая сила не способна на это, никакие психологи, ни какие доктора.
Амир с Риммой, стараясь скрыть беспокойство улыбнулись друг другу, потом их ладони и губы соприкоснулись, и в таком положении они застыли, надолго.
- Здравствуйте доктор.
- Здравствуйте.
- Я к вам с такой проблемой.
- Ну что ж, те, кто без проблем, ко мне не обращаются. Что у вас?
- Вы знаете, мой сын. Как бы это сказать.
- Ну, говорите как есть.
- В общем, он ведет себя не так, как положено вести себя мальчику. Он часто переодевается в женскую одежду, краситься, распускает длинные волосы, как будто бы он и не мужчина вовсе. Он надевает на себя всякого рода бантики, шмантики, рюшечки, фифлюшечки, туфли на шпильках, платье, бусы и так далее.
- Эээ ммм
- Красит губы, ресницы, брови, все тщательно подводит и целыми днями манерничает перед зеркалом "чмоки поки, муррр муррр муррр" и все такое. Скажите доктор, это нормально?
- Он у вас рос без отца, как я понимаю.
- Да, вы знаете, я его с ранних лет воспитывала одна.
- Сколько ему лет?
- Семнадцать.
- Он у вас феминный?
- Какой, какой?... Ой не знаю доктор, вам виднее.
- А есть ли у него друзья среди мальчишек, или он предпочитает дружить с девочками.
- Нет у него друзей кроме...
- Кроме?
- Ой, даже не знаю как сказать.
- Ну что же вы. Говорите смелее.
- Мне трудно решиться. Мы подошли к самому страшному, доктор.
- Ну, не волнуйтесь, ведь вы за этим сюда и пришли, чтоб все рассказать.
- Да, да.
- Вот выпейте воды, и давайте продолжим.
- Спасибо.
- Так вы мне сказали, что у вашего сына нет друзей?
- Нет.
- Кроме?
- Это очень странно доктор.
- Кроме кого?
- У него есть подружка.
- Ага.
- Зовут Риммой.
- Угу.
- Вернее он ее так называет.
- Да, и в каких же они отношениях?
- Мой сын говорит мне, что они любят друг друга.
- Так что же?
- А то, что нет никакой Риммы.
- Это как?
- Никак. Нет и все. Ее не существует. Вернее она есть, но ее и нет.