Тень прошлого
Негаданное провидение, роковой знакомой прикинувшись, просочилось к Василию нежданной гостьей.
- Я на секундочку.
- Я столько, Раечка, яблочко мое наливное, не проживу. Чашечку кофе, а?- усмехнулся мужчина, открывая дверь, - как уважаешь, с голубой солью. Ему-то ее замашки не знать? Давненько юркнула незвано в его судьбу.
- Не надо, я попрощаться зашла.
- Вот те раз!
- Достал ты меня, миленок.
В денечки горячие страстью пылала. Чародейка узрела молодку, не смеющую другой переступить дорожку.
- Погадаю, красоточка, суженного покажу, правду поведаю. Кудри русые, подобно овсу восковой спелости, с зарей летней целующимся, а зеницы изменчивые: серые, блеска стали буланой, а меняются по настроению до переливов изумруда драгоценного. Синие, меж ними, бирюзой чудесной. Копейки не возьму, малости не потребую.
Научила ее гадалка, как обидчицу от ненаглядного отодвинуть. Удалось, но ему близкая воздыхательница безразлична.
- Как-то я, дорогуша, соловьев курских знаменитых заслушался, в близком лесу распевающих. Солидной компанией слетелись, руладами хвастаться. Распелись так, что сойку, мирно спящую, разбудили. Та по пению не ахти, но пересмешница известная, выпендриваться принялась, артистов передразнивая. Соловушки животики надорвали от смеха и улетели. Очень старалась, трели глася, их заменить, но не задалось. Так и меж нами, милашка, - ненастоящее.
Потихоньку снижался накал вожделения. Отношения все более дружеские напоминать стали.
- Держи в подарок. На розовой узкой ладошке кошечка розовая в красный горошек фарфоровая. Мелкая киска лапкой приветственно машет. Была у него похожая, только крупней и грубей сделанная, из керамики. Копилка для мелочи в детстве.
- Японская статуэтка, удачу приманивает.
Скрипнули петли входной двери. Белоснежный котенок, с ушком левым, словно сажей вымазанным, скользнул в прихожую. Огляделся наглыми, с дерзким прищуром голубенькими зенками. Не ждали?
Худой до изумления. Как не броситься скорей от голодной кончины страдальца избавить? Девушка к холодильнику за молоком, а мужчина миску шарить принялся в кухонном столе соответствующего размера. Котенок ее за ванную посчитал, вольготно разместившись четырьмя мохнатыми лапками и, шустро орудуя розовым язычком, взбил небольшую горку молочной пены. Похоже, что с эдакой вкуснятиной дикарю знаться не случалось.
- Ты не лопнешь, кроха? Вот еще? Взор презрительный в направлении надоеды, а чашку эмалированную желтую категорически покидать отказался, но надо же его искупать. Геркулеса достойное деяние, но все-равно, благодарность глубокая гостю нечаянному что момент растянул, людей признав радение.
Растопился в сердцах жгучий лед расставания, во влагу обратившись прозрачную чистой памяти. Даже кофе выпили по чашечке, как им обоим по вкусу, с голубой солью, пока обсыхал найденыш, в полотенце махровое завернутый. Вместе прозвище придумали: Васька, а попроще Авоська или Авось. Лежанку сообразили из байкового одеяла, но спать звереныш не намеревался, не привык сачковать по сытости.
Как на выход девушка, так провожать ее резво кинулся. Тормознешь?
- Не получается, малыш. Помни.
- Уходи навсегда, отпусти на свободу.
- Ты не нужен мне, но не выпущу. Не в моей воле.
Сквозь слезинку легкую напела зазноба горькая историю из давнего прошлого.
На керосинке вонючей в горшке закопченном тягучее варево пузырями булькало. Возле него старица затрапезного вида в драном ватном халате, и платком бязевым, по свалявшимся космам повязанная, жесткий напев бормочет под крючковатый нос.
Красотка, в платьице коротком, шелка пестрого, еле коленки прикрывающим, с испугом, прячущимся за презрительной усмешкой, полог отбросив и в темь вглядевшись, пакетик передала, из газеты сложенный, с несколькими волосками. Старуха их в тигель затолкала. Черепок каменный над пламенем коптилки подержала и растолкла пестиком в порошок обугленные нити. В котелок с отваром его всыпала, а после взболтала хорошенько в посуде деревянной ложкой, резьбой украшенной, и иглу, дар мудрых, умевшую в любой материал втыкаться без затруднений, намочила в жидкости, что в кровь ее окрасило.
Иголку на полнолуние в тут воткни, в ствол - усмехнулась, намотав на палец бурый завиток, вьющийся на трясущемся подбородке, на немое удивление, - начинай смело, а как проглотит плоть древа амулет заколдованный, то съесть возлюбленный должен черный тутовый плод из твоей ладони.
Прислонилась красавица лбом к стволу могучему, разгоряченная грезами девичьими о любимом своем - Как прекрасен, милый, блеском жгучим зениц, цвета неба на рассвете дня ясного, сердечко мое поразивших неопытное, истомой влечения сладостной. Затрепетал лениво зелененькими майскими листьями тутовник, свежим ветерком балуясь, жаром солнечным обогретым. Нравится древнему мысли кружить молодкам и красотка, возбужденная приятна, оглянувшаяся воровато, сумочку открыв. Достала коробок картонный, а из него иголку длинную и в кору ее вонзила.
- Навсегда мой! - прошептала и поспешила навстречу подружкам, - развлечемся сегодня, девчата?
- Я в кинотеатр, - покраснела почему-то Ира,- мальчики вернулись.
Норов бури
Нахмурился слегка Василий, припомнив, как вернулся с друзьями из пустыни - Черти водили.
Тяжело им эта короткая экспедиция далась, а завязалось все со странной местности, которую они выбрали для своей стоянки.
Песок здесь, на внешний вид обыкновенный, капризничал. Как почувствует поступь человеческую, так после ритмичного скрипа растревоженного дивана с разбитыми пружинами, покрикивал беспокойно, глубоким голосом - о...о... Беспокоился их начальник, мужчина уже в возрасте, лет за тридцать, успевший выучить нрав знойных краев.
- Бахши сказывают, что разное случается в древних владениях. Лучше бы убраться отсюда подобру-поздорову.
Ничего особенного. Поначалу звуки эти забавляли молодых мужчин, трудящихся в пустыне, но приелись. Стоило перенести стоянку, но новоселье может сюрпризы преподнести, да и дел то им тут ерунда. Лень победила, но охладившись горячим чайком, сообразили от местных проказ дистанцироваться, свалив все на мифических соседей. Немножко шумные и безалаберные, в их разнообразных домашних треволнениях, но не страшно, лишь бы музыку не включали громко. Здесь и без джаза, при обильном наличии весьма ядовитых змей, скорпионов, фаланг и каракуртов, романтики по уши, но жарко с избытком.
Пока полевой дневник заполнишь кривыми строчками, потом его закапаешь, что девица тургеневская французский интимный роман слезами залила, прежде чем распахнуть ставни и амаранта свистнуть пошататься, освобожденной от опостылевшего корсета рачительными ручками горничной, по аллеям при интимном свете луны.
- Иди ко мне, маленький, - послышался из-за накаленного брезента мурлыкающий баритон, дополненный в паузах полутонами бульканья жидкости, кипящей в котелке.
- Совсем по жаре, Петрович, тронулся? - из-под навеса высунулась изрядно обросшая жесткой щетиной физиономия, увенчанная невообразимой рыжей шляпой из панамской соломки.
- Посмотри, - указал направление к недалекому бархану, вольготно развалившийся на старой циновке у примуса мужчина.
- Только кота для блаженства и не хватало - мужчина принял пиалу.
- Тише, а то разбудишь соседей ненароком,- шепотком, с шутливой опаской, запротестовал мужчина, названный Петровичем, а по-простому Иван, однокашник Василия со студенческой скамьи.
Плутовская мордочка с острыми ушами из-за дюны лениво наблюдала за прогуливающимся, небрежно помахивая щегольской тросточкой, руководителем их маленького коллектива.
- Котов барханных примечал, - пожал мужчина плечами с удивлением, - но чтобы чайки тут летали...
Все дружно ввысь уставились, а птица, встревоженная вниманием, издав скрипучее кар-ррр, сбросила лишний груз.
- Попала, - удовлетворенно констатировал Иван, рассматривая серовато-белую кляксу, расползшуюся на тулье рыжей шляпы. Хохотали дружно, даже кот восхищение выразил, помахав хвостом меткой крачке.
- Словишь фарт, Вася,если беда не нагрянет, - изящным движением левой брови Олег Николаевич остановил шутки - тушенка имеется?
- Последнюю, на обед с макаронами слопали. На ужин только сухая картошка, чуток помидоров вяленых, да на завтрак щепотка чая и горсточка парварды вперемежку с изюмом.
- Понятно, что кот с нами чай распивать не надумает, но странно, что на люди вышел- шеф, всматривался в светило, спешившее смыться от жары за горизонтом, - поспать нынче не получится.
- А чего бояться? - "Афганец", медом не покажется. Давайте в хижину нашу парусиновую заползайте, анекдоты травить, чтобы лихо не прозевать. Может и пронесет.
В сумраке вой истошный послышался, а следом обрушился ураган. Оглушил Василия, свернувшегося в калачик под пыльной подстилкой, лицо отрезав от бушующей стихии маской из намотанной на него тряпки. Поначалу размышлять пытался, как-бы не заползла в его убежище дружелюбная эфа, но как-то обрывками пошли образы, а там и исчезли... покой. Он учуял, как загнанный зверь, дуновение курносой. Протянулась к стрелкам часов костлявая длань...
Тяжелым и натруженным было начало дыхания, но большими, жадными глотками. Потом он попытался подняться. Побарахтался, натужено покряхтывая, и вылез на солнышко.
- Где вы там? Как?- вскрикнул было в смятении и расслабился. Рядом уверенно шевелились аккуратные холмики. Поскакал резвым пони на четвереньках, корешкам спеша подсобить, медведями, оголодавшими в зимней спячке, выбиравшимися из-под песка с недовольным ворчанием, покидая уютную берлогу.
- С ветерком вздремнули.
Вылезли потихоньку, отряхнулись, приглядывая искоса, за основательной длины, злобно настроенной гюрзой, ползущей, извиваясь, на утреннюю охоту.
- Никто зубную щетку не брал? - справился, отряхнувшись и отплевываясь Олег Николаевич.
- Кот, наверное, спер, с зубной пастой.
- Выпить бы, - высказался Иван, - водички минеральной с кубиками льда в большом стакане.
Шеф уже прощупывал тросточкой окрестности, и, как уловил металлический стук, к раскопкам канистры приступил. Долго пили и жадно, не жалея, что проливают. Запас порядочный, но что интересно - привычно отвратительно-солоноватая на вкус и теплая вода была холодной и очень вкусной.
- Мне мерещится, что ледяную хлещем и с ароматом леса хвойного?
- Чудно...
Отдышались чуток, а после продолжили пить, исключительно для удовольствия.
- Мне с крем-содой, пожалуйста двойной.
- На чудо гляньте. По урагану примчалась?
На трость бабочка красновато-оранжевого оттенка, уселась, помахивая крыльями, с темными пятнышками на них.
- Через пустыни раскаленные бабочки летят в поисках судьбы.
- Все-то вам, бездельникам, тешится, марш за палаткой.
- Может ну ее?
- Казенным имуществом разбрасываться?
- Мы не рабы!
- Это вы главбуху втюхивайте.
Хорошо, что выручать их пограничники на "газике" подкатили.