Нет времени на мерзкие игры, точнее, время есть, но я хочу инвестировать его в долгоиграющие проекты; скажете, «меркантильная мерзавщина»? Посмотрите на себя! Ыыы!
– Мы проанализировали недавние «спец-анкеты от Ортса»: извращённое представление о любви вообще и женщинах в частности.
– Не вижу проблемы, меня всё устраивает.
– Сестра Мэри кое-что рассказала, боюсь, это приведёт к ужесточению режима.
– Я так и знал…
– ?
– Им нельзя верить.
– Никому нельзя верить в полной мере, Вам ли не знать.
– Тогда о какой любви говорим?
– О той, что на протяжении многих веков сталкивала и отталкивала атомы человеческих чувств, вдохновляя поэтов на великие произведения…
– …и диктаторов на великие истребления.
– ?
– С относительным удовольствием поговорил бы с Маэстро Астро – он компетентнее в данном вопросе, кхе-кхе.
Несколько лет не видел Старика Копа. Грустно. По ночам не слышно шороха его швабры; трепыхания тряпки, разносящей волны хлора по замочным скважинам. Наверное, он просто устал: от нахального поведения Созерцателя Муда, который всегда отказывается сдвигаться; ночных смен, лишающих единственной радости в жизни – сна; издевательств Сестры Мэри, дразнящей просвечивающейся юбкой; Директора Принта и его сотен претензий, сотен подчинённых с сотнями претензий.
Вот и колокол пробил. Священный момент! Устал ещё один человек… Всем встать и снять голову с уборов! Мне будет его не хватать. Надеюсь, старину всё-таки кто-то ждёт дома, если он у него есть.
– Поздравляю, Грабль. Нам выделят миллион!
– Нам или проекту?
– Нам, ну, т.е. проекту, ну, т.е. нам.
– Хорошо. У меня всё готово. Осталось проверить, нет ли у кого карандаша…
– Ты же говорил, нет причин для беспокойств.
– Причины для этого есть всегда. Слышишь стук по трубам? Это точно не «списатели».
Если верить часам, а я им верю больше, чем времени, в котором мы живём: XVIII минут назад Доктор Пик покинул мой кабинет, не выписав дополнительных таблеток, которые я якобы «спрятал». Действительно ли я их выпил? Тогда почему *** смотрит на меня так, будто это я у него что-то украл? Не мог же я выпить свои таблетки его водой, а его таблетки своей водой? Может, поговорить с ним? Молчанье не всегда золото… Эй, есть разговор. Эй! Козёл.
– Вик, что-то потерял?
– Сдвинься! У меня уже тряпка высохла.
– Коп?!
– Пок. Десять лет запомнить не можешь.
– Не видел мой карандаш?
– Да-да, я слышал эту историю.
…За несколько лет спустя…
Дивный новый день наступил неожиданно, как и отступил вчерашний, сжигая деревни и пастбища после капиталляции. Но этот рискует быть особенным!
10 сентября, Нью-Йорк. Ясное, понятное, бледно-голубое небо. Утренняя прохлада. Пшиканье открывающихся банок «Коки-Локи». Люди заполоняют улицы, бизнес-центры и торговые площади. Небоскрёбы начинают симфонию стеклянно-бетонных переливов, отражая каждый взмах фондовой длани. На окраинах сталкиваются армии смеха ворон с молчанием голубей под щебет сигнализаций машин. А вы знали, что каждое карканье вороны знаменует одну смерть или гибель человека в данную секунду?
Двери распахивают кабинеты всех уровней и секретности. Все знают об алчных войнах, голодающих детях в Африке, загрязнении рек, разработках биологического оружия, фальсификациях на выборах, но ничего не признают, и ещё меньше – делают. Выполняют функции, отвлекающие манёвры, наблюдают. Век глобального отката… Казалось, торжество современной цивилизации бросило тень на границы наших малых, ещё независимых государств, но. В одном из конференц-залов, большого, процветающего и бесконечно перспективного предприятия назрело «небольшое» разногласие среди закоренелых членов совета директоров.
Директору Принту было неловко будить коллег по цеху в столь безмятежное утро, чтобы донести очень важную информацию.
– Господа, уважаемые, члены. Рад приветствовать на этом незапланированном собрании…
– Не томи, Принт. Мы же не в выпуске новостей. Давай по существу.
Волна тонкого смеха прокатилась по всему ромбическому столу, накрытому изысканными блюдами с самых дорогих французских ресторанов. К слову, это неформальная встреча. Вероятно, на официальных собраниях на стол доставляют запретные плоды прямо с кухни Бога.
– Да, у нас мало времени, а проблем много.
– Кхе-кхе, Принт, что ты грузишь? Какие проблемы? Всё под контролем. Месяц реализован по статьям. Если кто-то из твоих клиентов оставил лишнюю таблетку, выпей её. Не отрывай меня и совет от прыжков с Орбиты! Иди, покури чего-нибудь.
Вторая волна перистого смеха. Один член, озабоченный покупкой больничного комплекса на севере Южной Кореи, вышел на пару минут. Он так и не вернулся. Директор Принт, дрожащим голосом, продолжил псевдо-уверенную речь, без прелюдий.
– Господа! В одном из секретно-инновационных комплексов произошла маленькая утечка, которая, если не принять меры, может перерасти в большую, загрязнив репутацию, сами знаете кого, – зубодробительная тишина. Ходят легенды, что кто-то икнул тогда, но мы этого не узнаем. – Нет точных данных, по чьей дерзости, а только противоречивые улики в виде обрывков листов с китайского блокнота, где старым советским карандашом записаны мысли…
Поднялся гул, словно молнии и грозы всего мира, сгущаясь, тучно сошлись в одной точке, чтобы пробить дыру к хаосу.
– Все замолчали. Молчать, мать вашу! Ты что такое говоришь? Накурился, что ли? Мне лично докладывали о ежемиллисекундном движении во всех миллиметрах помещения, включая подвал…
– Да, Сэр Пу, но, видимо, система дала сбой.
– Система не могла дать сбой! Мы её проверяли 38 лет.
– 30, Сэр.
– Молчать! Мы и есть система, мать вашу!
Из дальней тишины прорезался тусклый писк с ноткой проблеска надежды.
– Разрешите, Сэр?
– Говори, Грабль! – смахивает пот со лба, продолжая краснеть.
– Я считаю, Сэр…
– Всё, что нам выделили, ты уже посчитал. Свободен.
– Есть, Сэр.
– Ну и приятно же мне работать с такой талантливой и прагматичной командой супер-ИДИОТОВ!!!
– Господин Пу, а не поступить ли нам тонко?
– Суки Яки, или как там тебя… Заткнись лучше.
Был один предприниматель. Не индивидуальный, смело уклоняющийся от моральных налогов. Долгое время работал в подвале секретного комплекса, выявляя протечки в трубах. После успешного списания сотен протечек его повысили до «списателя списателей протечек»; достойная зарплата, социальные льготы, гарантии, разрешение ездить и летать пьяным за все границы – за счёт фирмы.
– Уважаемый Сэр Пу, у меня конкретное предложение по началу решения этого казуса.
– Слушаю, Надзиратель Клю.
– Благодарю, глубокоуважаемый Господин Сэр, за оказанную честь и вероятность вероятности высказать запятую зрения. Мне видится крайне важным и целесообразным проанализировать фрагменты листов, что мы имеем. Возможно, это фейк-улики, козни наших конкурентов с юга Северной Кореи. Они любят устраивать провокации. Для них это, как сходить в боулинг на выходных – причуда. Источники с тех секторов докладывали, как представители корейских альтер-служб демонстративно перевозили по жилым улицам атомные бомбы с надписью «Нам это не нравится? Мы это быстро исправим!». По-моему, связь очевидна. Надо действовать, Сэр!
– Хм, более разумного и аргументированного предложения я не слышал за всю карьеру.
– Рад служить. Предлагаю немедленно выдвинуться в Надзорный Бункер! Могу предоставить личный сверхсветовой корабль.
– Признателен, Клю. Так, всё слышал? Пора за работу, бездельники!
– Так точно, Сэр! – хором прошептали члены совета.
Вжух!
– Да, бункер не изменился со времён, как я здесь ни разу не был. Не думал, что посещу его не-снова.
– Благодарю, Сэр! За 30 лет пользовались им всего два раза, когда пропадали швабры с корпусов. Сложные времена. Мы держались.
– Хватит болтать, Грабль. Принт! Где эти «листы»? Так, быстро лети на задание! Один запуск корабля стоит половины нефти от годовой мировой добычи.
– Вот, Сэр…
Директор Принт хорошо подготовился. Сложил листы и обрывки в титановый сейф с кодовым замком на триллион комбинаций. Стоило забыть пароль, и на расшифровку потребовались бы септиллионы лет – такие издержки компания не могла себе позволить за счёт налогоплательщиков, живущих по обычным меркам. Сэр Пу предупредительно пробежался взглядом по периметру бегающих зрачков Принта, и тот понял, что забывать ему категорически ничего нельзя.
Напряжённая секунда, замок крякнул. Метровая по ширине дверца, сверкающего сейфа, торжественно открылась. Сэр Пу максимально надменно посмотрел на аккуратно собранные обрывки. Достал сигару с золотой этикеткой. Многозначительно закурил, помолчал 15 минут, и промолвил, нарушая вселенскую тишину.
– Интересненько… – и прошло ещё три часа.
– Мы тоже так думаем, Сэр.
– Вам противопоказано думать, за исключением, когда я прошу.
– Да, Сэр!
– Ну, кхе-кхе, – выпускает клубы густого дыма от самого дорого табака в ближайшей галактике, – какие версии? Что это вообще? А не можем просто смыть это в один из моих бриллиантовых унитазов? Там надёжная система – на миллионах честных плательщиках проверено.
Все присутствующие члены и техперсонал волнительно вздрогнули. Прошёл ещё год.
– Никак нет, Сэр!
– Что, никак нет?!
– Совсем никак. Подозреваем, это фрагменты, что чудом удалось обнаружить. Есть и другие, судя по характеру и структуре.
– Ну и, кхе-кхе…
– Вот главная причина, по которой невозможно просто смыть фрагменты. Структуры нет, и по многочисленным заключениям, «характера» тоже, – выдыхает, как в последний раз, наострив посиневшие уши.
– Что, мать вашу?! Повтори, Пик!
– Нет, ничего нет. Большая часть – пуста. На некоторых с помощью ультра-электронно-квантового микроскопа специальные специалисты разглядели отдалённо похожее на «здравый смысл», но это не точно. И ещё…
– Что!? – сигара падает из дрожащих рук, оставляя перед бледным лицом хвост одинокой дымки.
– Там и смысла нет. Похоже, мы столкнулись с невиданным потоком чистой мысли, с глубокой нелогичностью и торжеством просветления.
После этих слов уже ничто не могло оставаться прежним. Сэр Пу глыбой упал в обморок – его трепетно увезли в неизвестном направлении. Остальные члены импотентно разбрелись, как тараканы по столу, когда на кухне, посреди ночи включаешь свет.
С той легендарной встречи до сих пор гуляют истории. Некоторые загулялись. Многое вызывает вопросы. В кулуарах и на «невидимых полях» велись бурные обсуждения природы обнаруженных «ментальных артефактов», как их принято называть. Были ли приняты решения неразрешимого?
А пока мы наблюдаем, как этот стандартный день перипетийно подходит к иррациональному завершению, где Солнце оставляет последние лучи, преломляясь и размываясь в миллионах огней. Гремучие небоскрёбы устали скрести небеса: закрывают всевидящие витрины и биржи, раскидывающих людей по ценным бумагам, формальными человечками в зажжённых холодом окнах, готовящимися отключиться в привычный сон.
Да здравствуют стекло-бетонные людовейники! Даже ночь не властна над бегущими цифрами по красно-зелёным табло. Когда-то эти цифры были показателями безграничности ума и возможности постигнуть космический замысел. Теперь, время – это деньги. Пространство – бизнес-инкубатор. Из личного – ничего. Вселенная на 90% невидима. Что там, за призрачным блеском звёзд: можно ли это купить, добыть, переработать, накрутить, откатить, распилить, продать, кинуть, смыть? Вот в чём вопрос.
Дверь взламывается, в кабинет вероломно вторгаются двое в чёрных масках с прорезью на носу.
– Так-так, Мистер! Что за шуточки? Что спрятали под собой?
– Таблетку, которую у меня украл Вик! Вот, сами посмотрите: прошлогодняя маркировка с того обхода…
– Кто позволил закрывать дверь? Мы так не сработаемся, Мистер, Как Вас Там…
– Да, верно.
– Ха-ха!
– Не смешно.
– А нам очень! Мы нашли полчаса назад в туалете женские трусики, чёрные кружева. По запаху – это парфюм от «ДилиОрала», такой только у нашей Мэри есть.
– Не понимаю…
– Не включай амнезишку! У нас камеры по всему комплексу, мы уже давно всех и всё записали.
– Тогда вам не о чем беспокоиться.
– Хм.
Несколько дней назад видел, как Старика Копа уводили, забрав его любимую и единственную швабру. Он не отпускал её на протяжении 30 лет, а тут резко пришлось. Интересно, совпало ли это жуткое событие с его представлениями о справедливости, честном труде и благодарности? Никакого злорадства – он часто говорил, как я «опустился до паразитического существования», что скоро введут “сказочный закон”, обязующий всех подобных платить за воздух, которым бездарно дышим»; и наступит во всём мире неокоммунизм! Производство реанимируется. Художники закрасятся, писатели сожгутся, музыканты умолкнут, бомжи возглавят биржи. Акции рухнут на столы «среднего класса». Все объединятся!
Что он хотел донести? «За» или «против» системы? Из обломков бирж воздвигнут крепости для бомжей, а Рубины-Гады встанут за станки? А что с искусством – оно и правда принадлежит народу, потому что его воля рулит утопающим кораблём. Контуженные голодом, чьи глаза и уши не ведают милосердия, легко замуруют художника, сожгут писателя, закидают камнями музыканта, оставив пару книг «Ремонт мебели для чайников», чтобы подложить под кривой стол, который не в состоянии починить; тайком читая стихи, если надо покорить девушку… Потому что произведения показывают все изведанные, удобные и противные формы жизни – от привычного ужаса до невыносимо-прекрасного.
Тройные стандарты заполонили умы – извращают книги, фильмы, картины. Люди хотят красоты, гармонии и справедливости, но сами убивают творящих эти понятия в нашем мозгу. Считают только свой труд – бесподобным и необходимым; им должны всё подносить и развлекать за лицемерное «спасибо». Не бывать этому! Вот кого надо сажать на «бамазипин», позор цивилизации! Ыыы! Постойте. Чем же я отличаюсь от дидактичного, одряхлелого Копа?
Мне говорили пару раз за тысячу лет, что рано усомнился в «человечности человека». Среди нас, разрозненно, но ещё много светлых и благодарных людей, вынужденных мимикрировать, чтобы выжить. Один я тут, в резистенции наблюдаю за эпохой, в которой нет мне места – чужой среди чужих; маска в железном человеке. Что ж, мировой финансово-духовный кризис покажет. Мы им всем покажем… Жги, не жалей! Выкусите наш либералистический член! Ну что там? Поджигай!
– Мистер Так, Вы в порядке?
– А… э, где я?
– У себя в кабинете. Секретарша Мэри сказала, что Вы долго разговаривали с двумя неизвестными в чёрном.
– Ничего себе…
– Когда они ушли, тревожно ходили по кругу, размахивая руками, разбрасывая какие-то документы. Потом упали в обморок.
– Как странно. Что-то помню, но размыто, как во второсортной пьесе.
– Ну да, ха-ха, с Вами такое не впервые. Не волнуйтесь. Мы собрали листы. На всякий случай оставили стакан воды и обезболивающий препарат; Шеф Принт специально заказал – фирменный, японский. Он ценит служащих. Обожаю душечку…
– Надо же, спасибо за заботу. Мне куча всего приснилось. Голова раскалывается, буквально.
– Оставайтесь на ночь, или Вас отвезёт водитель. Машина дежурит у заднего входа.
– Подождите…
– Да, Мистер?
– Какой сейчас год?
– Забавно, я так же спрашивал Вас об этом на прошлой неделе.
– И?
– Немного ошиблись, но психоаналитик предупредил об этом.