Водитель вышел из машины, открыл прицеп.
- Ух ты! Буланый! - сказал Петр. - Ты не говорил про масть! А звездочка есть?
- Увидишь! Он теперь твой! - ответил Алексей Иванович.
День выдался хорошим, в солнечных лучах конь казался золотым.
- Какой красивый! Солнечный! - по лицу Петра катились слезы.
- Ты чего, Петр? Радоваться надо, - обняв старика, сказал Алексей Иванович.
- Я, как все, от горя и радости плачу. Когда этот прохиндей распродавал скотину колхозную, Уголька мне не продал, я обнял Уголька, глянул и конь плачет. Хуже этого ничего нет. Я человек, а помочь лошади не мог. Как я убивался!
- Пережито много! - подтвердила Мария.
- Спасибо, Иванович, хочу долго жить, конь молодой, трехлеток ты говорил?
- Да! Зовут Ясный!
- Ясный, - повторил Петр и засмеялся. Мария только сейчас заметила, что Петр был в костюме, белой рубашке, таким торжественным она его давно не видела:
- Принарядился!
- Не каждый день такой праздник, коня купили! Осторожнее, с лаской спускайте, он же боится, - сказал Петр рабочему, который привез коня и пытался спустить его по трапу из конеприцепа. - Сам его сведу! - Петр поднялся по трапу, подошел к коню, вытянул руку, на ладошке было два кусочка сахара. - Возьми, для тебя принес, познакомиться хочу. Мыть тебя буду, чистить, вычесывать и любить!
Конь взял сахар и сошел по трапу на траву.
- Умный! Хороший ты мой! - приговаривал Петр, а конь, как спустился, так и не отходил от него.
- Трудная дорога была, страшно было, ничего, забудется, - продолжал разговаривать с конем Петр. - Тебя все любить будут, в обиду не дадим, смотри, как Медведь тебя обнюхивает, подружиться хочет.
- А сена, овса, ячменя купил? - спросил Петр, обращаясь к Алексею Ивановичу.
- Все уже в сарайчике, да скоро трава пойдет, пасти будем по очереди, он местности не знает, может потеряться, надо следить, - сказал Алексей Иванович.
- Какой конь, он силы дает, волшебный прямо! - сказала Женя.
- Все живое волшебное, - сказала Мария, - не ценят люди этого, все убить зверя пытаются.
- Звездочка! Только сейчас заметил, залюбовался конем, и уже не до звездочки было, - сказал Петр. - Бог послал нам Ивановича. А через него мой Уголек возродился в новом обличии. - Я не дам на нем пахать землю под картошку! Хоть убейте меня!
- Под стекло его поставим, будем любоваться, - ответил Алексей Иванович.
- Я сам плуг потащу, уважай мое мнение, его же никто никогда не уважал, - распалился Петр.
- И, правда, Иванович, такую красоту в плуг! - сказал Владимир.
И все старики вступились за коня.
- Зачем животных заставлять работать, - сказала Аня, - Он такой красивый, гордый, я буду лопатой копать!
- Без работы разжиреет, красота пропадет. Если Мария козу не будет доить, то как? - сказал Алексей Иванович.
- Так ты поскачи на нем! Я уже на коня не сяду. В плуг не дам! - настаивал на своем Петр.
- Видно будет, накормить его надо, - Алексею Ивановичу ничего не оставалось другого, как уступить.
- Нет, надо подождать, у коня стресс после такой дороги, пусть успокоится. Я не забыл, как надо ухаживать, - ответил Петр. - И сахар тайно не давать. Пойдем, Ясный, деревню тебе покажу. Спасибо, Иванович, ты нас выправил, людьми себя почувствовали.
- А кем были?
- Старьем на обочине жизни.
Алексея Ивановича радовало, что Петр, самый молчаливый, замкнутый из всех стариков, взбодрился и даже помолодел.
***
Влад не там повернул, они проехали километров пять, деревни не было, тогда он понял, что ошибся с поворотом.
- Это я виноват, - сказал Василий Васильевич, - задумался. Вот ведь какой мужик Алексей Иванович! Судьба досталась, врагу не пожелаешь! Повезло старикам, за ним, как за каменной стеной. Раньше приедешь, лица у всех хмурые, а теперь, как подменили. Мне бы тоже взбодриться надо.
- Они все одинокие, а ты чего хандришь?
- Влад, сам знаешь ответ! Все маешься, никак не женишься, был бы внучок маленький, им бы занялся. Так нет! Вероника, племянница твоя, уже большая. Обществу старики не нужны!
- Общества нет!
- Единства в обществе нет, война идет против таких, как я, Семен Игнатьевич, против народа, они-то не народ, продались за деньги, теперь им еще нас продать надо. На что надеются? В России элита всегда жила богаче, чем в европах, америках, а народ сейчас хоть немного получше жить стал, надо им это поломать, прямо огонь на свою же родину вызывают! Не могу понять, думаю об этом, думаю, свихнулся! Объясни, помоги разобраться.
- Папа, откуда мне знать. Нет ответов, продажные умы в любой стране есть, но у нас что-то стало их множко.
- Сталинградская битва идет! Я бы их выслал, а то деньги сосут и глумятся.
- Не думай ты об этом, я найду тебе занятие. Вон дом с флагом! Администрация?
- Она!
- Я подожду в машине, иди!
- Нет, пойдем вместе, я волнуюсь, никогда в жизни писем не получал, а тут письмо!
- Ошибка какая-нибудь, а ты волнуешься. Пойдем, разберемся.
Вошли в здание сельской администрации. По коридору шла женщина лет пятидесяти, поинтересовалась, что им нужно.
- Письмо забрать, - ответил Василий Васильевич.
- Это вы Петров?
- Я!
- Глава на месте. Моя мама училась с вами в одном классе, Нина Парамонова. Письмо пришло, глава хотел ответить, что таких нет в поселении, а я вспомнила, что родственница ваша в Лукьяновке живет, так и нашли вас.
- Помню Нину, такая худенькая, светловолосая! Жива?
- Перекреститесь! Жива! К огороду никого не подпускает, все сама!
- Поколение такое, сгинем, ни памяти, ни правды не останется.
- Живите долго! А насчет правды, я бы поспорила, у меня внуки правду от лжи отличают.
Из кабинета вышел мужчина лет семидесяти, видимо, слышал часть разговора, сказал:
- Что-то задерживается правда, видать устала оправдываться, отдохнуть прилегла, ничего, придет. Вы за письмом?
- Да, Петров Василий Васильевич! Хочу спросить, чего угодья отдали или продали под охотхозяйство?
- Могу тебе свое место уступить. Влезай на трон. Увидишь с моего места сельскую глубинку. Я что с ними справиться могу? Мне миллион дали на ремонт колодцев, дорог. Это копейки! В твоей деревне все хорошо, Алексей Иванович свои вкладывает.
- Он свои вкладывает?
- А то. Берет у стариков по две - три тысячи, они настаивают, а так свои. Так у него на попечении пять стариков, а у меня пять деревень. Он для них коммунизм построил. Не может человек только для себя жить, вот и отгадка жизни. Нет, это он такой, мало их, таких бы тысячу на Россию и вперед и с песнями. Пройдохи всюду. Вот письмо твое, держи! Алексею Ивановичу скажи: заеду на днях, дело есть.
Пока шли до машины Василий Васильевич несколько раз прочитал все, что было написано на конверте. В машине он никак не мог открыть конверт, нервничал, потом рванул, разорвал.
- Папа, ну приехали бы, ножом подцепил, чего торопишься, - сказал Влад.
Начал читать письмо, сердце бешено заколотилось, на какой-то момент Василию Васильевичу показалось, что он ослеп.
- Остановись! - громко крикнул он сыну.
Влад нажал на тормоза, Василия Васильевича бросило вперед, ударился лбом о стекло, пошла кровь. Перепуганный Влад выбежал из машины:
- Папа, ты меня слышишь, ответь!
Василий Васильевич не мог оторваться от лобового стекла, казалось, что вот выйдет из машины и опоры не станет.
- Все нормально! - Василий Васильевич решился и вышел из машины
- Сильно ударился? Сейчас кровь вытру. Чего ты так закричал? Я и ударил по тормозам! - говорил Влад, он испугался за отца, руки дрожали.
- Да все нормально. Давай присядем, поговорим, читай это письмо...
Отошли от машины метров на пять, Влад пытался поддерживать отца, тот ерепенился:
- Со мной нормально, письмо читай! Вслух, а то мне показалось, что я буквы не так складываю.
- Уважаемый Василий Васильевич! В инюрколлегию обратился душеприказчик Василия Ивановича Петрова, родившегося 06. 08 1925 года в деревне Лукьяновка, Починковского района Смоленской области, умершего 05.12 2019 года в городе Джексонвил, Северная Каролина, США. Свое состояние он оставил своему сыну - Василию Васильевичу Петрову, родившемуся 15.09. 1943 года. Подробности по телефону...
- Хватит! Дальше ерунда. Понял? - спросил Василий Васильевич.
- Ни черта не понял...
- Какое поколение тупое! - злился Василий Васильевич. - Я сразу все понял, а ты нет.
- Василий Иванович Петров - это твой отец. Он пропал без вести на войне.
- Двадцать пятого апреля 1945 года, недалеко от Берлина, городке Торгау, на Эльбе, - сказал Василий Васильевич.
- Почему он умер в США?
- Ты меня спрашиваешь? - Василий Васильевич никак не мог усидеть на земле, вставал, ходил кругами около Влада, вновь садился.
- Ошибка какая-то! - растерянно ответил Влад.
- Ошибка? Имя, отчество, фамилия совпадают, деревня, где родился, год, месяц, день. И мое все совпадает! Он же на руках меня держал, вместе ездили меня регистрировать в сельсовет. Это он! Вот гад!
Влад молчал, он был ошарашен, не знал, как утешить отца. Сколько себя помнил, отец всегда с гордостью рассказывал о своем отце.
- А что бабушка рассказывала? В извещении было: пропал без вести?
- Оно у меня хранится, после смерти мамы все у меня. Я наизусть помню: "Рядовой В.И. Петров 25 апреля 1945 года пропал без вести в предместьях города Торгау в Германии".
- Если он жив остался, то почему семьдесят пять лет не писал, не нашел тебя, бабушку? Тут, папа, ошибка, не верю...
- Нет ошибки! Как мама это переживет! Она там уже знает об этом! Встретились, как думаешь?