Изрядно потрепанная жизнью, но все еще бойкая пташка в " ходиках", перекочевавших из квартиры покойной бабушки, прокуковала дважды. Обеденный перерыв закончился. Пора было приступать к работе. Йон Крянге не без сожаления отложил потрепанную книжечку. Откровенно говоря, не так уж много нашлось бы людей его возраста, наслаждающихся поэзией Гаврилы Романовича Державина. Однако, Йон получал истинное удовольствие, "откапывая" в залежах громоздких рифм настоящие жемчужины.
Провел ладонью по лицу, стирая расслабленность и разнеженность, и уселся за компьютерный столик. Перед ним возвышалась объемистая кипа документов, подлежащих переводу с румынского. Ребенком Крянге пролил немало слез из-за того, что его учили этому совершенно излишнему, в его тогдашнем понимании, языку, в то время как сверстники осваивали английский, французский, немецкий, ну, в крайнем случае, - японский.
Но в их семье, насчитывавшей, по меньшей мере, шесть или семь поколений, рожденных в Петербурге, ни в коем случае не забывали о своих корнях. Разумеется, он выучил ENGLISH, и FRANCE. Но зарабатывать на хлеб насущный оказалось легче именно на языке его предков. Правда, с мечтами о литературной деятельности пришлось повременить. Спросом пользовались самые заурядные и малоинтересные переводы всевозможных документов, страховых полисов и прочих скучнейших вещей, которые, тем не менее, давали недурное пропитание и возможность трудиться на дому.
Именно эта составная была крайне важна для интроверта в квадрате и редкостного домоседа, каким являлся Крянге. С посторонними он держал приличную дистанцию, в душу свою никого не пускал. А потому в свои двадцать восемь не обзавелся даже постоянной девушкой. Окружающие тоже не рвались к нему в друзья, ибо слыл педантом до занудства.
К примеру, распорядок дня у Йона был железный. Утренний кофе - ровно в 7:30, с восьми до двенадцати - работа, в полдень - часовой перерыв на обед и легкий кайф с книгой в руке. Затем - еще четыре часа у компьютера и только после этого - заслуженный отдых.
Немногочисленные приятели за глаза называли его роботом. Но вот заказчики отзывались с неизменным уважением. С этим молодым человеком не было никаких проблем и проволочек. А благодаря этому, особой нужды в деньгах наш "зануда" не испытывал.
Первым делом Йон заглянул в электронную почту. За шестьдесят минут перерыва "спама" набежало прилично. Он поморщился, отправляя в "корзину" очередное послание с предложением получить миллион долларов от неизвестного австралийского дядюшки. Подобные "мейлики" , как и навязчивые рекламные звонки на мобильник и по домашнему телефону воспринимались им, как наглейшее вторжение в его личное пространство и время.
Йон нахмурился, почесал переносицу, несколько секунд помечтал о принятии соответствующего закона с самыми жестокими наказаниями для вездесущих хронофагов от маркетинга. Затем пожал плечами и невольно улыбнулся собственной наивности. Не в наши насквозь "продажные" времена надеяться на подобное.
Бросив беглый взгляд на экран, заметил новый e-mail. Некий Штефан Левяну намеревался обсудить с ним желание престарелого Теодора Крянге познакомиться с единственным оставшимся в живых родственников. Разумеется, и здесь не обошлось без намеков на намечающееся наследство..
Скрипнув зубами, Йон удалил и эту "мейлину", затем зашел в "корзину", чтобы одним махом стереть весь el-мусор и... остановился. "Теодор Крянге" - имя, будившее смутные воспоминания. Кажется, в интереснейшем дневнике его прапрапрабабушки Виорики, который он раскопал в семейном архиве, упоминалось это имя.
Да, да, так звали двадцативосьмилетнего вертопраха и романтика, увлеченного вихрем восторга по поводу объединения Молдовы и Валахии в новое государство - Румынию. До этого он успел основательно "поболтаться" по свету, побывал даже в Индии и на Тибете . Диапазон интересов его тоже был невероятно широк. Теодор рисовал, увлекался нумерологией, археологией, алхимией, пробовал себя и на литературном поприще. Но все это, как показалось Йону, основательно переворошившему семейную документацию, носило весьма поверхностный характер.
Затем неугомонный молодой господин вроде бы остепенился, женился на прелестной девушке. Но вскоре после медового месяца зуд странствий и внезапно пробудившееся национальное самосознание вновь понесло его в дальние дали.
Оставив в Петербурге юную беременную жену, помчался он в Бухарест, где и затерялся на неопределенное время. Виорика умерла то ли в родах, то ли от тоски. Ребенка забрала ее сестра, ненавидевшая беспутного зятя, который за недолгий период женитьбы успел заложить два имения, полученных Виорикой в приданое, и увез с собой большую часть имевшейся наличности. Связь оборвалась. Остался лишь старинный дагерротип франтоватого молодого господина с залихватски подкрученными усиками .
И вот теперь, спустя полтора столетия, последний заграничный потомок шалого Теодора пытается вновь соединить остатки семейства.
Очевидно, суховатый и скупой на слова Йон Крянге, тем не менее, унаследовал толику романтизма своего далекого предка. Потому что ровно через неделю обнаружил себя в аэропорту города Бухарест, пожимающим руку невысокого худощавого мужчины с бородкой.
Штефан Левяну, лет на пятнадцать-двадцать старше молодого переводчика, представился не только адвокатом, но в первую очередь секретарем Теодора Крянге и оказался приятным и сдержанным человеком, что несколько утешило Йона, растерянного и оглушенного своим собственным совершенно непредсказуемым поступком.
Усаживая гостя в автомобиль, новый знакомец добродушно заметил:
- Хорошо иметь дело с холостяком, женатого вряд ли отпустили бы в путешествие в самый канун Нового Года.
Эта незначительная реплика вдруг пробудила в Крянге задремавший было инстинкт самосохранения:
- И пыталась не отпустить, да уж слишком я увлечен историей семейства, не терпелось познакомиться с дядюшкой Теодором.
- Так вы женаты? - взгляд собеседника скользнул по неокольцованной руке переводчика.
- Ну, сегодня вовсе не обязательно заключать официальный брак, - ответил Йон. Ему вовсе не улыбалось, чтобы совершенно незнакомые люди, гостем которых он стал так неожиданно, полагали, что некому потревожиться по поводу его внезапного исчезновения. Да и не совсем это ложь, существовала ведь некая Милочка, жаждавшая с дальним прицелом затащить его на новогоднюю вечеринку к своим родителям.
- Ну, ваша вторая половина явно считает себя связанной с вами навеки? - усмехнулся Штефан, - женщины, как правило, собственницы. Приковать к себе мужчину навсегда - для них - дело святое.
- Да, сохранять независимость непросто, - пробурчал Йон, с содроганием вспоминая цепкую хватку своей мимолетной подружки.
Адвокат вел машину лихо. Впрочем, судя по кубертам и разворотам, царящим в транспортном потоке, о строгости дорожной полиции в Румынии и речи не шло.
В какой-то момент Йон уже попрощался с жизнью. Но Левяну даже не обратил особого внимания на автомобиль, "подрезавший" их и проскочивший буквально в нескольких сантиметрах от капота. Элегантно затянувшись сигаретой и небрежно касаясь руля тонкими пальцами одной руки, он мимоходом поинтересовался, прихватил ли Крянге семейную реликвию, которая должна была подтвердить его принадлежность к нужной ветви фамилии.
- Да, конечно, - Йон оттер со лба холодный пот. Он все еще не мог оправиться от пережитого ужаса, - это украшение передавалось у нас из поколение в поколение. Мужчины нашего рода дарили этот медальон своей избраннице. Но я покуда не тороплюсь порадовать ...э...Милочку.
- Правильно, - стряхнул пепел за окно Штефан, - нынче ведь сплошные разводы. Ну а вы, к тому же, еще и не вступили в законный брак.
- Откровенно говоря, не нахожу ничего особенного в этой бирюльке, - поделился Крянге, - золото, конечно, высочайшей пробы. А вот камень ровным счетом ничего собой не представляет. Показывал нескольким ювелирам. Минерал этот им незнаком, но ценности в нем нет, это точно. Такой себе невзрачный коричневый камушек, вроде пемзы. Но в семье это украшение считалось чем-то вроде талисмана.
- Именно так говорит и ваш дядюшка Теодор, - хмыкнул Левяну, - он просто помешан на истории своей семьи. Раскопал родственные связи даже с молдавским господарем Дмитрием Кантемиром, союзником Петра I в неудачном Прутском походе. Тот, как известно, после поражения с чадами и домочадцами переселился в Россию.
- Совершенно верно, - кивнул Крянге, - среди семейных мифов есть и такой, Но вот документов, подтверждающих такую родственную связь, не сохранилось. Впрочем, в семейных архивах большинства коренных петербуржцев есть изрядные пробелы. Революция, война... Знаете ли, в блокадном Ленинграде, чтобы выжить, приходилось жертвовать многим. Немало интереснейших книг и бумаг сгорело, обогревая людей в лютые холода голодных зим.
- Печально, - адвокат притормозил у массивного здания с неожиданно изящным крыльцом и затейливой дверью, - Возможно, это покажется вам циничным, но гибель исторических сведений я воспринимаю болезненней, чем человеческие потери. Люди - существа кратко живущие, по самой своей природе. А вот история позволяет ощутить масштабность времени.
Йон промолчал, его самого тоже порою дразнили "архивной крысой", но все же он не мог поставить исторический факт выше человеческой жизни.
- Осторожно, - предупредил Левяну, - тут все перекопано еще с осени. Чинили лопнувшую трубу, да так и не довели ремонт до конца, ударили морозы. Тут справа опасная колдобина, течь водопровода и дожди создали чуть ли не озеро. Сверху все тронуто ледком, но он не крепок. Постарайтесь не оступиться.
Парадная дверь с ажурной решеткой в стиле модерн была оборудована электронным замком. Лестницу небольшого вестибюля устилала несколько потертая ковровая дорожка. А маленький изысканный лифт с деревянными створками со следами старинной позолоты вызывал воспоминания о мальчике-лифтере, который в начале двадцатого века обслуживал здесь важных дам и господ.
Старый реконструированный и надстроенный особняк. Крянге любил такие здания. В них обитали воспоминания и чувства многих поколений.
Тощенькая горничная неопределенного возраста подхватила сброшенное Штефаном пальто и повернулась к Йону. Но он уже успел повесить свою куртку на рожок круглой вешалки Молодой .Крянге привык обходиться без прислуги.
Дядюшка с наследственным именем оказался импозантным и скучным престарелым господином с мучнистым отечным лицом. Первым делом он потребовал предъявить фамильное украшение, долго рассматривал его внезапно заблестевшими глазами и уже потянулся к выдвижному ящичку ампирного секретера. Но Йон успел выдернуть медальон из скрюченных подагрой стариковских пальцев и демонстративно надел цепочку себе на шею. Старикан скривился, словно отведав уксусу. Дальнейшая беседа сводилась к длинному перечислению высокородных предков и их заслуг.
Провожая гостя в его спальню после чересчур обильного ужина, Штефан , посмеиваясь, заметил:
- Вижу, вас поразила цепкость дядюшкиной хватки. Ну, да все в его возрасте становятся "плюшкиными", норовят прихватить и припрятать у себя в схоронках и нужное и ненужное. А тут - семейная ценность, старик не мог удержаться и не попробовать присвоить. Тем более, вы так это небрежно достали ее из кармана. Этак, мой дорогой, фамильные вещички не хранят.
Центральное отопление в этом старом особняке работало с небывалой мощностью. Йон сбросил совершенно излишнее здесь пуховое одеяло, открыл окно. Вдыхая свежий морозный воздух, невольно залюбовался открывшейся панорамой города, внизу кипела и бурлила предновогодняя суета.
Повинуясь внезапному порыву, оделся и тихонько вышел из квартиры. И только когда за спиной щелкнул замок ажурной двери парадного, подумал, что возвращаться придется только утром, ключа у него нет, а будить хозяев среди ночи попросту свинство.
Он перешел дорогу, остановился у ярко освещенного окошка магазина церковных принадлежностей, где уже стояли крохотные волхвы у колыбели малютки Христа. Ему вдруг захотелось горячего рождественского пунша или рюмки коньяка. Огляделся, где-то неподалеку, судя по путеводителю, расположен Липскань , район ресторанчиков, кафе и прочих увеселительных заведений. Он обратился с вопросом к невысокой закутанной в платок женщине, топтавшейся у соседней витрины. А когда она повернулась к нему, с удивлением, узнал унылую горничную дядюшки Теодора.
- Что вы здесь делаете? - с изумлением воскликнул Йон, но девушка только покрутила головой, зубы у нее стучали, пальтишко было слишком легким, не по сезону,- ну-ка, составьте мне компанию, ищу, где бы выпить чего-нибудь погорячее.
Уговорить ее оказалось делом непростым. Но девица выглядела такой жалкой и несчастной, что обычно сдержанный Йон проявил недюжинную настойчивость. В результате они отыскали очень симпатичный национальный ресторан "Карокубере" и, сунув официанту "на лапу", не только попали в порядком заполненный зал, но и уселись за вполне приличный столик, который позволял наблюдать за милым шоу двух танцевальных пар.