Когда Мирелла отогрелась и разрумянилась от еды и бокала терпкого красного вина, обнаружилось, что на самом деле это очень юное и симпатичное создание, к тому же весьма неглупое. Оказалось, ее отец, химик по профессии, выполнял некие заказы для Теодора Крянге. Он рано овдовел и перебрался с маленькой дочерью в огромную квартиру старика. Три года назад отец Миреллы скончался от острого пищевого отравления. Девочку не выбросили на улицу, предоставив ей место горничной. Но жилось ей у старого скряги теперь гораздо тяжелее.
- Но все же, почему в эту ночь вы оказались на улице?
- Домине Теодор вдруг где-то вычитал, что по закону мне положен отпуск. И настоял, чтобы я на сутки ушла из дому к подруге или родным. У меня нет ни подруг, ни родичей, пыталась объяснить ему это. Но он уперся и рассердился не на шутку, твердил, что иначе у него будут неприятности. Вот и пришлось слоняться ночью вокруг дома. Я ужасно боялась, тут бродят всякие неприятные типы. Поэтому завернулась в платок, как старая бабка, чтобы никто не приставал.
- Но я все равно прицепился, - засмеялся Йон. Ему было легко и славно с этой девчушкой, - знаете, есть такое понятие "химия между людьми". Порою, человек интересный, неординарный, но тебе с ним скучно, нет соприкосновения, а порою... вот как с вами, кажется, знаком целую вечность и болтаю запросто. А ведь обычно мне трудно сходиться с незнакомыми людьми.
- Понимаю, - глаза Миреллы казались бездонными. Смутившись, она перевела разговор:
-Так значит, у вас здесь нет совершенно никаких знакомых?
-Отчего же. Есть один очень небезынтересный человек - Раду Кройтору. По специальности он инженер-строитель, сделал несколько заметных разработок, усовершенствовав технологию крупноблочного строительства. Мне предложили перевести несколько его статей для научных журналов. Но, ведя сугубо деловую переписку, мы незаметно сблизились, открылись друг другу, и обнаружилось, что Раду сочиняет очень даже неплохие детективы. Я сделал переводы. Один недавно опубликовали. Хочу позвонить ему на днях и встретиться "вживую". Он, кстати живет где-то здесь неподалеку, на вашей центральной улице Калеа Витория.
Мирелла по-детски подперла щеку рукой и заворожено слушала его. Внезапно, повинуюсь безотчетному всплеску чувств, Йон снял фамильное украшение и надел на шею девушки. Она смутилась, отпрянула, негодующе качнула головой, но Крянге сжал ее руки:
- Сегодня странная волшебная ночь, да и вообще в канун этого Нового Года я совершаю совершенно невероятные для себя поступки. И спрашиваю себя, отчего и зачем вдруг оказался за тридевять земель от своего дома, в ночном ресторане с такой удивительной девушкой. Ответ же нахожу в том, что вероятно, в этом есть нечто предопределенное, то, что зовем судьбою. Поэтому, хотя мы с вами едва знакомы, убежден, встретил вас не случайно, а значит этот медальон ваш.
Они брели по сияющему, пахнущему хвоей городу, держась за руки. И нечастые ночные прохожие невольно улыбались, ощущая атмосферу счастья, окутавшую эту парочку. Но мороз крепчал, пощипывая нос и щеки Йона. Мирелла же в своем ветхом пальтишке дрожала, как осиновый листик.
До "Супера", работавшего ночью, добрались на такси. Ступив на тротуар, девушка вдруг наклонилась и подняла скрюченный меховой комок.
Рыжая кошечка, не более полутора месяцев от роду, укутанная шарфом Йона в тепле огромного торгового зала отогрелась и просительно замяукала.
Из магазина вышли не только с теплой курткой для Миреллы, но и с коробкой сухого кошачьего корма. Крянге пообещал, в случае необходимости, замолвить перед дядюшкой словечко, чтбы котенку позволили обосноваться в квартире старика.
За пару кварталов от дома они расстались, дабы не вызывать ненужных расспросов и подозрений. Договорились, что Мирелла придет домой минут через сорок после Йона. Возвращая попахивавший кошачьим духом шарфик, девушка напомнила любимому о яме возле подъезда:
- Лопнула труба в соседнем доме. Все перерыли, да так и оставили. Сначала дожди залили, потом ударил мороз, прихватило ледком. Но, пожалуйста, будьте осторожнее, лед тонкий, можно провалиться.
Утро выдалось холодным, но солнечным. Снежок искрился. Настроение у влюбленного Крянге бурлило и пенилось, будто шампанское. И в завершение удивительной ночи возле подъезда он едва не столкнулся с колоритным Санта Клаусом в красной шубе до пят.
Зажужжал зуммер электронного замка. Новогодний персонаж отворил ажурную дверь и придержал ее. Йон зашел следом за ним. Внезапно Санта Клаус обернулся к двери и вскрикнул, молодой человек тоже обернулся, и что-то тяжелое обрушилось на его голову. Вестибюль опрокинулся. Пытаясь удержаться, Йон машинально попробовал за что-то уцепиться, поймал чью-то руку в теплой варежке, и свет в его глазах померк.
Очнулся он на холодном полу. В гомоне голосов доминировал юношеский басок с незнакомым иностранным акцентом:
- Его необходимо немедленно доставить в больницу. Я - медик и вижу, что этому человеку требуется срочная врачебная помощь.
- Пока что вы не медик, а всего лишь недоучившийся студент, - оборвал его знакомый баритон, - это наш гость, мы сами о нем позаботимся.
Хлопнула дверь:
- Вызывали амбуланс?
- Да, - твердо ответил студент, - видите, какая рана, возможно, есть перелом черепа или сотрясение мозга.
Протесты Штефана остались безрезультатными. Йон на носилках перекочевал в чрево машины "Скорой помощи" и опять отключился. Когда же открыл глаза уже в больничной палате, увидел встревоженное личико Миреллы. Он улыбнулся, пересиливая боль, попытался перейти на шутливый тон:
- И на кого же ты оставила котенка? Неужто на дядюшку Теодора?
- Конечно же, нет! Студент-иностранец с седьмого этажа взялся присмотреть. Тот самый, что нашел тебя с разбитой головой. Но что же случилось?
Но Йону было трудно продолжать разговор, он только слабо шевельнул рукой и прошептал:
- Объясню попозже, девочка.
Перелома черепа у Йона, слава Богу, не оказалось. Сотрясения мозга тоже. Ему наложили швы на рассеченную макушку и продержали в больнице ровно три дня. И дни эти оказались весьма бурными.
Молодой человек даже не ожидал такого наплыва посетителей. Штефан навещал его ежедневно. Дядюшка Теодор соизволил оторвать свой весомый зад от любимого кресла и самолично проведать недавно обретенного и едва не потерянного родственника. Заглядывал и его спаситель студент-иностраннец. Разумеется, по утрам и вечерам прибегала Мирелла.
Но главным сюрпризом оказался визит Раду Кройтору, которого совершенно неожиданно для Йона умудрилась разыскать через справочное бюро Мирелла.
Пухленький улыбчивый человечек совершенно не соответствовал образу немного циничного интеллектуала, каким он представлялся в переписке. Но уже через несколько минут живого общения молодой переводчик опять почувствовал родственную душу, добрую и отзывчивую. Поэтому именно ему и позвонил он, когда узнал, что его выписывают.
Йон еще испытывал некоторую слабость, но отчего-то не хотелось сразу же возвращаться в душную, жарко натопленную квартиру дядюшки Теодора. Сказал об этом Раду и тот предложил посетить художественный музей, расположенный в бывшей королевской резиденции.
- Боюсь, он несколько разочарует вас, - вздохнул Кройтору, -но есть там несколько стоящих полотен. А еще попытайтесь ощутить дух старой Валахии, витающий в этих стенах.
В сравнении с роскошью Зимнего дворца, исхоженного коренным петербуржцем вдоль и поперек, обиталище румынских королей напомнило Йону пенаты российского помещика средней руки.
Усатые высокородные бояре в высоких смушковых шапках "трубою", надменно взирающие со стен, были намалеваны в лучших традициях модного нынче "примитивизма". Глядя на эти суровые простые лица, Йон отчего-то вспомнил, что еще отец умницы Кантемира в семнадцатом веке, будучи владетелем Молдовы, не умел читать и писать.
Значительных полотен оказалось лишь два: "Поклонение волхвов" Эль Греко и странно смутившая Йона картина Рембрандта "Мардохей перед Эсфирью и Артаксаксом". Словно отвечая его мыслям, Раду заметил:
- А вот четвертого действующего лица этой библейской истории - злодея Амана мы не видим, но он где-то там в полумраке плетет свои интриги. Так и в вашей истории, преступник скрыт в тени обычных серых будней.
Крянге кивнул головой. Он не стал говорить о непонятной ассоциации, связавшей эту картину с небритым лицом, отразившемся в больничном зеркале.
Отворившая дверь Мирелла тихо охнула. В прихожую выглянул Штефан, приветливо улыбнулся и тут же нахмурился:
- Отчего вы не позвонили? Сущее безумие в таком состоянии добираться домой в одиночку! Входите, входите, Теодор уже просто извелся в ожидании.
Мучнистые щеки дядюшки при виде Йона пошли пятнами. И первым делом он, посетовав на известную воровитость румынского простонародья и осведомился, не пропало ли у "племянника" что-либо ценное в больнице.
- Помилуйте, Теодор... - попытался урезонить его Левяну.
Но Йон, рассмеявшись , заметил, что действительно в больничной суете затерялся его пуховик.
- И вы вот так, в одном свитере возвращались домой по морозу?..
- Меня подвез один мой знакомый, - успокоил адвоката-секретаря молодой Крянге, - а куртку я куплю завтра.
- Глупости, - возразил Штефан, - у меня полным-полно теплой верхней одежды, не стоит вам тратиться. Пройдемте в мою спальню, выберем что-то подходящее..
Старик Крянге тоже выбрался из плюшевых объятий любимого кресла и поплелся за ними.
Распахнув зеркальные дверцы обширного гардероба, Левяну с ловкостью фокусника бросил на широкую кровать несколько курток и пальто. Одно из них упало на пол. Дядюшка Теодор неодобрительно заворчал, кряхтя наклонился, поднял и аккуратно повесил обратно в шкаф.
Стеганная синяя куртка пришлась Йону впору, благо они со Штефаном были приблизительно одно роста и схожей комплекции.
- Стол накрыт, - заглянула к ним Мирелла.
В столовой, старомодно заплавляя за ворот рубахи салфетку, Теодор, словно невзнчай спросил:
- Надеюсь, семейный медальон у вас не увели?
Йон пожал плечами:
- Медальон цел. Но может, наконец, оставим его в покое. Я предъявил вам эту бирюльку, как свидетельство своей принадлежности к вашей семье. Достаточно, хватит разговоров об этой безделице.
- Это не безделица, а фамильная реликвия, - вспылил старик.
- Видите ли, - примирительно заметил секретарь, - господин Теодор - страстный коллекционер всего связанного с вашей ветвью семейства Крянге. И одним из условий введения вас в статус наследника является передача медальона в его коллекцию.
- К сожалению, это невозможно, - невозмутимо ответил Йон, - и, честно говоря, я вовсе не претендую на наследство.
- Мне кажется, у вас уже нет этой реликвии, - Теодор, набычившись, наклонил седую лобастую голову.
- Совершенно верно, - кивнул Йон, намазывая маслом поджаренный тост.
Звякнула вилка, выпавшая из рук побагровевшего хозяина квартиры. Мирелла наклонилась поднять ее. И тут старик , испустив звериный вопль, схватил ее за волосы:
- Воровка! Воровка! - злосчастный медальон выскользнул из-за ворота платья, коричневый камушек четко выделялся на бледно зеленом фоне одежды.
Молодой Крянге вскочил , ударил "дядюшку" по руке, пальцы разжались, девушка, рыдая, выскочила из комнаты. С неожиданным проворством Теодор бросился за нею. Остальные рванули следом.